Страница 8 из 15
— Не знаю. А не грех ли издеваться над такими людьми? — с сомнением спросил Джолион.
— По-моему, не грех, — ответил Джек. — Так я справляюсь с ненавистью к самому себе в самые мрачные минуты жизни… Мне помогает смех и еще выпивка. Кстати, может, по пиву?
VIII(iii). Чад не слушал разговора Джека с «Обществом носочников», потому что отвлекся. Он не воспринимал каламбуров Уильяма и Уоррена, его внимание привлекла соседняя кафедра. Вывеска над ней была мельче остальных: «Общество Игры». Слова были написаны от руки на листе бумаги не больше карточки, на которую заносят результаты в гольфе.
За кафедрой «Общества Игры» стояли не ухмыляющиеся второкурсники, а люди постарше. Их было трое. Чад подумал: «Наверное, студенты старших курсов, а может, даже аспиранты». И ни у одного он не увидел бейджа с именем.
Вот к кафедре «Общества Игры» подошли два парня. Все закончилось довольно быстро. Хотя Чад не слышал их разговора, но он увидел реакцию представителей «Игры». Самый длинный из троих со скучающим, равнодушным видом трижды отрицательно покачал головой и произнес три раза:
— Нет, нет, нет.
Потом к кафедре подошли две девочки, каждая обладала внешностью, по мнению Чада, способной смягчить каменные сердца представителей «Общества Игры». Чад осторожно подобрался поближе и принялся прислушиваться к их разговору.
— Здрасте! — поприветствовала всех троих одна из девочек. — Вот, увидели ваше объявление и хотим спросить, в какие игры вы тут играете?
— А вы какие предпочитаете? — спросил Длинный без всяких, даже косвенных, намеков.
— Я люблю игры для компании вроде «Твистера», — ответила вторая девочка.
— Нет, — сказал Длинный и отвернулся.
— Может, у вас проводятся игры для большой компании?
— Нет.
— Значит, играют в настольные?
— Нет.
— Так в какие же?
Девочке ответил второй по росту представитель «Игры»:
— Вряд ли вам понравится то, во что у нас играют.
— Но ведь вы ничего о нас не знаете.
Другие представители «Игры» переглянулись. Они как будто криво усмехнулись, а может, телепатически обменялись осуждающими словами, трудно сказать.
Наконец заговорил самый низкорослый представитель «Игры»:
— Давайте не будем напрасно тратить ничье время.
— По-моему, вы просто грубияны, — заметила вторая девочка. — Ваши конкуренты наперебой заманивали нас к себе. — В доказательство она помахала стопкой листовок и брошюр.
— А у вас даже листовок нет, — сказала первая девочка. — Так что вряд ли кто-то вступит в ваше дурацкое общество.
Три представителя «Общества Игры» бесстрастно и молча смотрели на девочек.
Девочки ушли, переговариваясь и кивая, — видимо, у них сложилось невысокое мнение об «Обществе Игры». И все же Чад заметил в их позах и жестах признаки разочарования. Паруса обвисли, ветер утих.
На долю секунды Чад восхитился жестокостью «Общества Игры», даже немного позавидовал им. Вот бы и он мог стать таким… Впрочем, он быстро опомнился. Девочек все-таки жаль.
Джек и Джолион куда-то пробирались. Чад брел в нескольких шагах позади и лишь вполуха слушал их разговоры. Что-то об абортах, каламбурах и мандаринах. Чад никак не мог забыть вопросы девочек и ответы представителей «Общества Игры».
— Бар в Питте уже закрылся, может, двинем в «Герб Черчилля»? — предложил Джек.
— Пошли, — согласился Джолион.
— Нет, погодите, — остановил друзей Чад. — Давайте подойдем еще к одному обществу… последнему.
IX(i). Внутри у меня еще не все улеглось после прогулки. Попробую забыть, как ужасно она закончилась. Теперь в голове ясность, мне почти не нужны мнемоники, чтобы выполнять послеобеденный распорядок. Надо воспользоваться драгоценным временем не только для творчества, но и для подготовки не к таким светлым дням.
Я выхожу на кухню, достаю из жестянки из-под печенья запас таблеток на три недели и принимаюсь раскладывать их по лоткам для льда, но в них мало места. Приятно с усилием отвинчивать крышки, которые придуманы специально, чтобы лекарства случайно не достали маленькие дети, и с хрустом вскрывать новые упаковки. Большим пальцем я выдавливаю таблетки из фольги. Это такое же приятное занятие, как и хлопать пузырьки на пузырчатой упаковке.
У меня скопилась солидная коллекция медикаментов. Диазепам, лоразепам, кодипар, диклофенак, викодин, дигидрокодеин, оксиконтин, перкоцет… Обожаю странные названия лекарств. По-моему, необычные названия тоже играют определенную роль в моем пристрастии — такую же роль для филателиста играют марки, выпущенные в чужих, далеких странах.
Я собираю свою коллекцию уже четырнадцать лет, мне помогают многие уловки, в том числе и простой шантаж — оказывается, этот метод необычайно действенный. Записываюсь на прием к доктору, обычно пожилому, которому осталось несколько лет до пенсии. Постепенно упрашиваю его увеличить дозу. Как только он идет мне навстречу — все, он мой. Визиты учащаются, я прошу новые препараты, в больших дозах. В какой-то момент доктор отказывает, тогда я угрожаю пожаловаться на него в медицинский совет, властям, напишу в газеты. Я журналист, говорю я, и всегда могу сослаться на проводимое независимое расследование. Врач уже влип по уши и сильно рискует.
Коллекция пополняется.
IX(ii). Я ненадолго отвлекаюсь от компьютера. Мне хочется впустить в себя внешний мир, вдохнуть его ароматы. Поэтому я подхожу к окну. И вдруг вижу чудо. Самолетик вернулся! Он снова выводит в небе петли. Теперь в небе написано: «САЛЮТ, НЬЮ-ЙОРК». Спустя несколько секунд буквы выцветают и постепенно исчезают.
Я хлопаю в ладоши, и мой внутренний мир из черно-белого превращается в разноцветный.
Вот я описываю чудесное зрелище, и вдруг мне открывается его таинственный смысл — в нем зашифровано важное послание. Итак, пора завязывать с таблетками. Я начну серьезно тренироваться. Отныне мое главное лекарство — внешний мир. А от таблеток надо отвыкать.
Обещаю. Не забуду. Начну с завтрашнего дня.
X. Они стояли по росту, самый длинный слева. На нем был шерстяной зеленовато-серый однобортный пиджак, а под пиджаком — накрахмаленная белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Рубашку он заправил в джинсы — белесые, выцветшие, такие уже лет десять, а то и больше, как вышли из моды. Стрижка у Длинного короткая и аккуратная, волосы на косой пробор. Он носил очки с большими линзами, похожие на «авиаторы». В целом Длинный напоминал молодого лондонского бухгалтера, одевшегося для выходных в Котсуолде. Двадцать пять лет, а выглядит на все пятьдесят.
Двое его спутников походили на него: рубашки тоже заправлены в джинсы, но без пиджаков и нет очков. У Среднего волосы черные и жесткие, из носа торчат волоски. Коротышка — почти бесцветный блондин. Со своими серьезными минами они напоминали аспирантов естественно-научного факультета — те тоже всегда невозмутимы, даже когда цитируют Дугласа Адамса[2] или «Монти Пайтон».[3]
Хотя обычно Чад робел, он вдруг направился прямо к кафедре и положил на нее ладони. Джек собирался что-то сказать, но Чад его опередил:
— У меня к вам предложение, совершенно оригинальная и необычная игра.
Представители «Общества Игры» не шелохнулись.
— Но если вы считаете, что оригинальные и необычные идеи — это не ваше, так и скажите, я сразу же уйду. — Чад поднял руки и собрался уходить.
— Продолжай! — велел Длинный.
— Игроков шесть, игра состоит из нескольких раундов — по одному раунду в неделю. Чем-то напоминает салонную игру в последствия. Каждому проигравшему назначается задание, которое надо обязательно выполнить, иначе он выбывает. Задания предполагают чисто психологические действия: проигравшие должны сделать нечто неудобное или унизительное для себя. В ходе розыгрышей выбывают те игроки, которые не сумеют исполнить свои задания до конца. Игра продолжается до тех пор, пока не остается один победитель.
2
Дуглас Адамс (1952–2001) — английский писатель, драматург и сценарист, автор юмористических фантастических произведений, в том числе серии «Автостопом по Галактике». (Здесь и далее примеч. пер.)
3
«Монти Пайтон» — комик-группа из Великобритании, прославившаяся благодаря комедийному телешоу «Летающий цирк Монти Пайтона», фильмам и мюзиклам.