Страница 3 из 10
— Я же на карты зарок дал! На всю жизнь! Вроде бы… — последние слова Федяков произнес как-то неуверенно. — До Рождества, во всяком случае.
Ему самому было неприятно вспоминать прошлогоднюю историю на Макарьевской ярмарке, когда его, удачно сорвавшего крупный банк, пытались ограбить прямо в номере гостиницы. Стыдно признаться — из трех выстрелов только двумя попал варнакам в головы, как и целился, а последним позорно промазал и влепил пулю нападавшему в живот. Потом добил, конечно, но до чего же неудобно получилось. Так что к Макарию больше ни ногой.
Федор Саввич, исполнявший сегодня обязанности кучера, попридержал коней, если мерина можно назвать конем. Впереди спуск к деревне Ржавка, получившей название от одноименной речки, и если не сбавить скорость, то рискуешь влететь в непролазную топь, появляющуюся каждый раз в новом месте. Вот загадка природы и раздолье для пытливого ума естествоиспытателей — там, где вчера проехал по сухому, завтра может оказаться грязища, а послезавтра она переместится, оставив после себя твердую поверхность. И три моста за последние пять лет утонуло — сам настил поверху, а опоры уходят. А вы говорите — сказки… вот они, наяву.
Местным жителям на болото плевать, потому как основной источник дохода является к ним с другой стороны. Заливные луга, что тянутся вдоль берегов Волги на много верст, исправно поставляют сено, укашиваемое как себе, так и на продажу, бесчисленные озера снабжают карасем да жирной щукой, и самое главное — богатые охотники. Дичи пернатой здесь несчитано, вот и приезжают бездельники на все лето да еще весну с осенью изрядно прихватывают. За постой платят, за свежее молоко, землянику со сливками тоже уважают. Твердый заработок, почитай, у всей деревни.
Сегодня грязи нет. Видимо, не позарилась она на всего лишь пароконную пролетку и решила подождать более богатой добычи. Только мальчишки, коим до всего есть дело, встрепенулись было, увидев свернувших в улицу путешественников, но быстро потеряли интерес, разглядев рясу отца Михаила. Свои прихожане, как-никак, ведь в Ржавке не только церкви, но и скромной часовенки нет. Жадный народец, совсем негодящий.
Проезжая часть деревни короткая и закончилась быстро, и далее дорога пошла через луга. Тоже недолго и недалеко. Тут вообще на узкой полосе между Волгой и ее высоким берегом селения сливаются, и одно переходит в другое. Расти им, кроме как в длину, некуда, и иногда не сразу догадаешься, что выехал из того же Никульского и заехал в Кузьминки. Граница — проулок в полтора аршина шириной. Или сколько там по-новому в метрах будет?
Подновская слобода заметна сразу. Дома выше и просторнее, окна застеклены даже в самых неказистых, народ одет богаче и добротнее, а рожи жителей светятся сытостью и самодовольством. Оно и понятно — крепостных здесь отродясь не водилось, да еще с некоторых пор собственный граф имеется. Граф Кулибин, да… И князь с княгиней, приходящиеся самому Рюрику чуть ли не родными правнуками. Государь император тут бывал, матушка его Екатерина Вторая только на берегу, издали смотрела, а этот не погнушался.
Вот, кстати, дом Александра Федоровича. Не пустует, как можно ожидать, и не продан под дачу — сии места с недавних пор стали модным местом отдыха, но занят школой. Пристроены еще помещения, несколько башенок для наблюдения за ночными светилами, и все сооружение стало походить на замок.
В Подновье не задержались — путь лежал дальше, и до Нижнего Новгорода оставалось всего два часа неспешной езды.
Губернская столица в очередной раз сумела удивить — начатое в прошлом году восстановление башни и части стены, упавших от оползня в незапамятные времена, близилось к завершению. Больше ста лет кремль встречал приезжающих щербатой ухмылкой забулдыги, растерявшего зубы по кабакам, и лишь новый губернатор исправил положение. Вынужденный уехать из Москвы в провинцию из-за разногласий с канцлером графом Ростопчиным, Валериан Павлинович фон Шанце нисколько не прогадал. Удобное расположение и явное благоволение городу со стороны министра недр и горнодобывающей промышленности дали толчок к столь бурному развитию Нижнего Новгорода, что даже жители Петербурга завидовали удобству проживающих в нем.
Владельцы заводов, как грибы после дождя выросших в Канавинской слободе и Сормове, провели между собой сбор на благоустройство улиц, и теперь даже мастеровые окраины могли похвастаться твердым покрытием, если не дорогим асфальтом, то уж точно из гравия. Его привозили баржами весьма задешево откуда-то из-под Касимова. Не сказать, что сбор денег прошел совсем добровольно, но промышленники вдохновлялись перспективой переноса ярмарки от Макарьевского монастыря на Стрелку и прилегающий к ней Мещерский пустырь, так что шли на жертвы. А почему бы и нет-то?
Одна ярмарка на всю Европу и осталась. Не считать же за таковую потерявший былую славу торг в Лейпциге, где продажа фунта соли сойдет за оптовую сделку! У Макария многие миллионы ходят… И пусть крупная хлебная торговля отошла в казну, не токмо им единым жив человек.
Отца Михаила мысли нижегородских промышленников не заботили, он попросту получал удовольствие от езды по гладким дорогам, от устроенных повсюду цветников, от фонтанов на площадях. И от явного расположения, высказанного владыкой Антонием.
— Заодно и письма в Священный синод завезете, — архиепископ Нижегородский и Арзамасский выложил перед собой на стол объемистый мешок с печатями на завязках. — Вы же знакомы с отцом Николаем?
— Немного. Он присутствовал при награждении, — отец Михаил непроизвольно дотронулся до ордена, — и удостоил меня краткой беседы.
Обер-прокурора, бывшего священником в том самом знаменитом первом штрафном батальоне, знали все. Многие, в том числе и государь император, прочили его в Патриархи, но отказ принять монашество и женитьба на Дарье Лопухиной послужили тому помехой. Зато не стали препятствием для появления на свет двоих сыновей, названных в честь погибших Великих князей Александром и Константином.
— Это хорошо, — одобрил архиепископ. — Значит, не будет нескромностью отдать письма лично в руки. Обычная почта идет медленно, а посылать курьера несколько накладно. Впрочем, на некоторые расходы я могу пойти… Вы с сопровождающим?
— Да, со мной отставной лейтенант Федяков.
— Прекрасно! — Антоний раскрыл папку, лежавшую тут же на столе, и достал два прямоугольника из плотной бумаги с напечатанным золотом текстом. — Билеты на завтрашний поезд до Санкт-Петербурга.
— Но Юрий Сергеевич уже озаботился покупкой…
— Вернете обратно. Негоже тащиться по железной дороге на конной тяге, когда Господь повелел использовать силу пара.
— Неужели?..
— Точно так. Испытание первого в мире и пока единственного поезда, приводимого в движение пароходным механизмом. Я стар для новшеств, а вас благословляю. Торжественное богослужение и освящение состоится в полдень, так что попрошу не опаздывать. — Архиепископ немного помолчал и добавил: — Даже немного завидую… сорок верст в час, аки птицы на крыльях! В самом скором времени и до Парижа можно будет доехать быстрее, чем до Костромы.
— Да что нам тот Париж, — хмыкнул отец Михаил.
— Ну да, вам же и Лондон приходилось видеть. Меня вот Господь не сподобил.
— Там и смотреть уже не на что. Развалины как развалины, ничего интересного. Вот когда Эдинбург брали…
— Читал заметки Его Высокопревосходительства князя Державина. Оно так и было?
— Конечно же, нет! Ну кто в газетах пишет правду? Разве они для того предназначены?
— А как на самом деле?
Отец Михаил поудобнее устроился в кресле и бросил взгляд на часы. Время позволяло.
— Там много что интересного случилось. А начиналось все в Нормандии и Бретани…
Глава 1
Лето 1808 года.
Есть люди, любящие море, и есть ненавидящие его от всей души. И если первые не могут представить себе жизни без хлопающих парусов над головой, свиста ветра в снастях и качающейся под ногами палубы, то вторые бледнеют при воспоминаниях о невероятных трудностях и лишениях водных путешествий. Море же равнодушно и к тем и к другим. Сегодня оно с ласковой улыбкой доброй матери качает на груди храбрецов, бросающих вызов пучине и расстояниям, а завтра отправляет их на дно, оставляя цепляющихся за обломки мачт и досок трусов. Или топит всех без разбора и следа. Но не от злости… от безразличия к судьбам. Какое дело вечному океану до плавающих по поверхности насекомых существ?