Страница 40 из 81
— Ну, и где Христос? — обвёл руками пространство профессор.
— А ты заслужил, чтобы видеть? — зло прищурился Макар.
— И мертвецы не встали, ты сам говорил, — опять поддержал профессора Василий.
— Когда встанут, тогда уже поздно будет, а пока ещё есть время, может, и вне времени.
— Мутно это всё, — сделал вывод Василий. — И что вы тут нарешали?
— Посчитали запасы продуктов. Хватит на пару недель, может, на месяц. Топливо… ещё меньше. А хлеб, к примеру, здесь не представляется возможным вырастить. И в тропиках твоих тоже… — Никонов устало опустил голову на колени.
— Так, может, там выход в другой мир, как в фантастике, — сделал предположение Василий.
— Съездим, посмотрим, — ответил Олег, не поднимая головы. — Но мы тут с Макаром так думаем: мы всё время цепляемся за остатки цивилизации… Понимаешь? За технические возможности. И вот люди, что вокруг стоят, они тоже предлагают — кто автобусы запустить, кто дикоросы в зоне доступа собирать, и я так думал вначале. Наладить жизнь настолько, насколько это возможно.
— И что неправильно? — не понял Василий.
— Всё. И, может быть, уже не первый раз.
— Вы про альтернативный путь развития цивилизации?! — догадался профессор.
— Может быть… — задумчиво ответил Макар. — Просто мы думаем, что это не главное.
— Стойте, стойте, — из группы людей вышел парень кавказской внешности, — а я-то тут что делаю? Я мусульманин! Я зачем к вашему храму хожу? И ещё мусульмане есть…
— Мусульманин? — переспросил Макар. — Коран читал?
— Коран? — насторожился кавказец. — Читал, — неуверенно сказал он, — немного…
— Понятно, — вздохнул Макар, — процитировать дословно не смогу, но примерно так: Аллах скрыл точное наступление Конца Света, чтобы люди были в постоянной готовности. Связь с только что прочитанным улавливаешь?
— Не тупой, — холодно ответил тот.
— Среди признаков, которые назвал пророк, следующие: рождение или приход последнего пророка, война между большими державами, один хадис называет признак «рабыня родит себе госпожу», толковать можно по-разному, потом — большое грехопадение человечества, у нас это апостасия и падение нравов… Кстати! — обрадовался вспомненному Макар. — Пророк ясно указывал рост невежества, почти что напрямую говорил, что к власти придёт много дураков. А главное — открытое отрицание Всевышнего!
— Слушай, очень похоже на наше время, — задумался кавказец.
— А то, — ухмыльнулся Макар, — потом он говорил о массовом появлении лжепророков. Как и у нас, христиан. Ускорится время… Чуешь? Увеличится число убийств, женщин станет больше, чем мужчин.
— Всё, как сейчас…
— Пророк говорил, что в последние дни солнце взойдёт и сядет на западе, и после этого дня никто не сможет покаяться. А потом явится Дажжал или Даджаль, который будет называть себя Богом…
— Антихрист? — спросил Михаил Давыдович.
— Не знаю, я не могу толковать Коран. Но уничтожит его Иисус, у них его называют — Иса. В общем, очень похоже на Апокалипсис. Только вот есть мнение, что войска Антихриста будет возглавлять… мусульманский полководец. Хотя, мне кажется, отношение к религии в этом случае формально. Те же сунниты верят, что придёт Махди, великий полководец мусульман, потомок пророка, чтобы победить Антихриста. А шииты почитают его мессией… Вот так всё переплетается. Могу ещё добавить, что христиане ждали пророка Илию, который был живым взят на небо, как обличителя Антихриста, а иудеи его же ждали, как пророка, который укажет мессию. Голова не кружится? — Макар обвёл взглядом стоявших вокруг, пытаясь заметить, понимают ли они, о чём он говорит. — Так или иначе, — вернулся он к кавказцу глазами, — Аллах в последний день разрушит вселенную. Земля будет трястись, всё будет гореть, небо будет как расплавленный металл…
— И мертвецы встанут, — вспомнил горец.
— Это я почти наизусть помню: «С потупленными взорами они восстанут из могил, словно рассеянная стая саранчи»… На арабском это звучит даже поэтичнее, хотя русский язык самый богатый.
— А ты, русский, зачем Коран изучал?
— Чтобы не быть тупым, как сказано у пророка, в последние времена, — невозмутимо ответил Макар.
— Тимур, — кавказец протянул руку Макару.
— Макар, — ответил на приветствие могильщик.
— И что, мы все сгорим? — спросил Тимур.
— Если б было всё так, то Всевышнего не называли бы источником милости, — ответил Макар. — Сгорит, я думаю, всё плохое, в том числе в нас.
— Что делать-то? — спросила Анна, которая заметно устала от этих разговоров.
— Добро, — очень просто ответил Макар, — не привязываться ни к чему земному, помнить о Боге и делать добро. Это, если кратенько. — Он улыбнулся всем. — Я вот всю жизнь это знаю и всю жизнь не могу научиться делать.
— Как делать-то? — Никонов наконец-то поднял голову с колен.
— Да просто, как Пантелей, не задумываясь…
6
Молитвенное правило читали Пантелей и Галина Петровна. А рядом стояли только Даша, Лёха и Серёжа, который в конце снова повторил свою молитву, похожую на детское стихотворение. Больше никто не пришёл. Повернувшись к собравшимся, Пантелей грустно сказал:
— Я не являюсь специалистом во всех областях медицины. Я многим из тех, кто остался в больнице, не смогу помочь. Надо не лечить, надо исцелять. Для этого у человека должно быть внутреннее понимание… — он замялся, подыскивая слово, но тут на помощь пришла Галина Петровна.
— Греховность свою каждый должен понимать. Ты, Пантелей, даже в этом людей робеешь упрекнуть, — добавила она.
— Наверное, — смутился Пантелей. — Чтобы исцелиться, надо искренне покаяться. Настолько искренне, чтобы небо заплакало. Понимаете?
— Понимаю, — серьёзно заявил Серёжа.
— Надо идти к больным, от палаты к палате. Надо разъяснять, даже тем, кто вообще ни во что не верит.
— Кроме куска колбасы и бутылки водки, — с пониманием вставил Лёха, но тут же стушевался под осуждающим взглядом Даши.
— Я бы хотел помочь всем, — печально признался Пантелей, — но я всего-навсего… человек.
— Многие не захотят, — тихо сказала Даша.
— Это их выбор, — подытожила Галина Петровна.
— Смотрите, это солнце? — Серёжа стоял у окна и показывал на горизонт, где разливалось странное бледно-розово-голубое свечение. Неровной полосой, как потрёпанный транспарант-растяжка, оно висело в сером небе на западе.
— Нет, это не солнце, это сияние, типа северного, — сделал вывод Лёха, и все подивились его неожиданной сообразительности. — Электромагнитные поля играют. Батя говорил, он на Крайнем Севере долго работал. Фотки привозил, — пояснил своё знание Лёха по прозвищу Аллигатор.
В это время в часовенку вошёл встревоженный мужчина в больничной пижаме.
— Где доктор? Врач где? — не узнал он Пантелея, который ещё не надел белый халат.
— Что случилось? — спросил Пантелей.
— Вы тут, — мужчина с пренебрежением посмотрел на иконы, затем на собравшихся, — молитвы свои щебечете, а там — люди умирают. Сосед у меня воды из крана попил, а она какая-то красноватая… Попил, и тут же упал и умер. Ещё, говорят, женщина в соседнем отделении…
— Надо срочно обежать все палаты, сказать, чтобы не прикасались к воде из канализации, — всполошилась Галина Петровна.
— Вы уже слышали? Видели?! — в часовню вбежал Эньлай, но на пороге замер и неуверенно, но почтительно перекрестился на образа. — Вода красная! В реке тоже! Пахнет… — он хотел сказать «дерьмом», но подобрал другое слово, — сероводородом.
— Сколько у нас воды в бутылках? — тихо спросил Пантелей.
— Не так много, — ответила Галина Петровна, которой было известно положение дел на кухне.
— Надо ехать на склады, везти оттуда.
— Надо охрану у этих складов выставить… Где там ваш вояка?! Чего он думает? Щас такое начнётся!..
— По палатам, предупреждайте, потом к Никонову кто-нибудь, — сказал Пантелей и ринулся в коридор.
Мужичок в пижаме побежал за Пантелеем, шаркая шлёпанцами и подтаскивая правую ногу. При этом он раздражённо спрашивал: