Вестфолд

Вскоре Кларисса возвратилась, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех.

— В чём дело?

Мы с Томасом были само внимание.

— Статли действительно забрался к ней в карету и лишил всего самого дорогого, — подтвердила Кларисса, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть неуместно широкую улыбку. — Именно так она сама и сказала. Самым дорогим оказалось бриллиантовое колье и золотой браслет, усыпанный рубинами.

Тут уж мы все расхохотались, махнув рукой на приличия.

Пару часов спустя я собралась возвращаться в гостиницу.

— Тебя подвезти? — спросила Кларисса, укутываясь в меховое манто, предупредительно поданное одним из лакеев.

— Не стоит, — отказалась я. — Гостиница совсем недалеко отсюда. Я с удовольствием глотну немного свежего воздуха. Кстати говоря, завтра я тоже намерена немного прогуляться. Кажется, на западной окраине города протекает очень живописный ручей. Пройдусь, приведу в порядок мысли, а заодно и осмотрюсь.

— Ты только поаккуратнее: будешь слишком долго идти вдоль ручья, попадёшь в Дэнвудский лес, — предостерегла Кларисса. — А там, сама понимаешь, небезопасно.

— Да, я уже поняла, что там лишают всего самого дорогого, — отозвалась я, понизив голос.

Мы снова расхохотались.

— И всё-таки отнесись к опасности серьёзно, — настаивала на своём Кларисса. — Лесные разбойники — это не шуточки, и осторожность не повредит.

— Обещаю, в сам лес я не сунусь, — заверила её я.

И, закутавшись в плащ, вышла из гостеприимного замка в вечерний город.

Глава 2

На следующее утро я действительно отправилась прогуляться к ручью. Смена места и большое количество новой информации внесли некоторый хаос в мои мысли, поэтому следовало привести их в порядок. А спокойная прогулка по приятной и не слишком людной местности как нельзя больше подходила для этих целей. Вот только прогулка получилась далеко не такой спокойной, как я рассчитывала.

Людные места долго не заканчивались. Даже на городской окраине бурлила жизнь, на радость таким ненавистникам глуши, как Кларисса. Я же искала уединения. В довершение всего мне даже довелось увидеть по пути знакомое лицо: по противоположной стороне улице как раз проходил Адриан Уоллес. Он снова приветственно кивнул, я тоже, и на этом наша встреча окончилась, предполагаю, что к обоюдной радости. Я зашагала дальше и вскоре добралась до ручья.

Места действительно были красивые. Ручей, конечно, не представлял из себя ничего из ряда вон выходящего, в наших краях таких много, но бодро журчащая вода всегда действует на меня умиротворяюще. Ручей быстро вывел меня за пределы городской черты. Здесь уже не было никаких строений, и люди попадались значительно реже. Правда, и ручей тоже стал отдаляться от дороги: бегущая параллельно воде тропинка медленно, но верно уходила вверх. Я не стала спорить с дорогой и начала подниматься вместе с ней. Впереди темнели очертания Дэнвудского леса, но он всё ещё был достаточно далеко. И хорошо: соваться в чащу на поиски приключений я по-прежнему не собиралась. Хотела просто найти поблизости удобное место, чтобы спокойно посидеть, подумать или просто послушать журчание воды. Теперь оно доносилось издалека, а именно из каменистой расщелины, тянувшейся внизу параллельно тропинке. Тут и там попадались невысокие кусты и одинокие деревья, и я рассчитывала отыскать где-нибудь пень, поваленный ствол или ещё какое-нибудь импровизированное сиденье в этом роде.

Полностью погружённая в свои мысли, я и сама не поняла, что именно произошло. Кажется, правая нога наткнулась на какое-то препятствие, я споткнулась, взмахнула руками, но удержать равновесие не смогла. Упала на самый край обрыва, при этом подвернула ногу и ощутила волну острой боли. Однако сосредоточиться на этой неприятности не удалось. Обманчиво надёжный край обрыва оказался рыхлым и зыбким, земля подо мной начала осыпаться, и я стала вместе с ней смещаться к пропасти.

Нога болела, мысли путались, но инстинкты сработали: я вовремя ухватилась за толстый древесный корень и застыла, наполовину вися над обрывом, молясь о том, чтобы корень оказался достаточно крепким, чтобы выдержать мой вес. Осторожно посмотрела вниз. Высота, конечно, не огромная; возможно, я и могла бы упасть, ничего себе серьёзно не повредив, если бы не большие острые камни, покрывавшие узкий берег ручья. Падать теперь хотелось ещё меньше.

Я осторожно попробовала выбраться наверх. Земля больше не осыпалась, но я боялась долго испытывать на прочность удерживавший меня корень. Очень аккуратно вытянула вверх руку, затем подняла ногу, надеясь найти для неё точку опоры, и тут по лодыжке снова пробежала волна резкой боли. Сжав зубы и вцепившись в корень что есть силы, я дёрнула вверх вторую ногу, нащупала небольшой выступ, подтянулась на руках и вылезла, наконец, на ровную поверхность.

После того, что произошло, оставаться на краю обрыва совсем не хотелось, и я поспешила отползти подальше. Затем потихоньку встала; повреждённая нога сопротивлялась изо всех сил. Я огляделась, увидела в нескольких шагах от себя искомый пень и проковыляла к нему. Устроившись на пне, попыталась, как могла, отряхнуться от влажной земли и откинуть назад налипшие на лицо волосы. Монотонная боль в ноге никуда не уходила, при малейшем движении превращаясь в пронизывающую лодыжку иглу. Ничего себе начинается визит в Вестфолд. Что-то будет дальше при таком начале?

Лодыжка отозвалась болью на очередное непроизвольное движение, и я громко выругалась, хватаясь за неё рукой.

— Однако, такие выражения — и из уст хрупкой девушки! Прав наш святой отец: налицо падение нравов!

Я подняла на говорившего мрачный взгляд. Он стоял шагах в десяти от меня — блондин лет тридцати, высокого роста и крепкого телосложения, в простой, совсем небогатой одежде.

— Где ты тут вообще видел девушку? — огрызнулась я, выплёскивая таким образом собственные негативные эмоции и нимало не заботясь о возможных последствиях. Уж слишком плохое у меня было настроение.

Такой ответ молодого человека позабавил, но явно не шокировал.

— Даже так? — насмешливо поинтересовался он. — Ну, тем лучше: если не девушка, значит, не будешь кочевряжиться.

Я не успела возразить, что кочевряжиться как раз буду, да так, что мало не покажется. Прежде, чем я мысленно подобрала наиболее доходчивую формулировку, незнакомец уже преодолел разделявшее нас расстояние, опустился возле меня на колени, чуть приподнял больную ногу и снял с неё сапог. Поскольку мне и самой доводилось иметь дело с чужими вывихами и переломами, я прекрасно понимала смысл каждого его движения, так что кочевряжиться действительно не приходилось. Никакого сексуального подтекста в его поведении не было, как минимум пока.

Блондин аккуратно пробежался пальцами по стопе, затем по лодыжке, а потом резко надавил на какую-то точку. Нога переломилась пополам. Точнее так мне показалось, если судить по сопутствовавшим этой процедуре ощущениям. Я снова выругалась, кажется, ещё более грязно, чем в первый раз, благо производить благоприятное впечатление на этого человека всё равно было уже поздно. Когда боль чуть-чуть поутихла, я поспешила перевести взгляд на ногу, дабы убедиться, что она по-прежнему на месте. Как ни странно, стопа была там, где ей и положено, что чрезвычайно меня умилило: никогда раньше не думала, что эта часть тела настолько мне дорога. Фоновая боль осталась, посему дала ли что-либо экзекуция, я пока сказать не могла. Но незнакомец, кажется, был вполне доволен проведённой процедурой.

— Перелома нет, — констатировал он, извлекая из заплечной сумки кусок чистой ткани и разрывая её на две части.

— А мог бы быть, если бы ты чуть больше постарался, — сварливо заметила я, хорошо понимая, что скоро почувствую укол совести из-за собственных слов.

Как я уже говорила, мне доводилось выступать в качестве лекаря, и соответственно выслушивать претензии строптивых пациентов. Удовольствие весьма сомнительное. Но промолчать я всё равно не смогла.