Осквернитель

— Идет!

Лаурай велел принести письменные принадлежности и дрожащей рукой составил купчую. Выложил ее на стол и умоляюще глянул на Ловкача:

— Якоб, не подведи!

Ланц хрустнул костяшками пальцев и распечатал новую колоду. Сдал карты, оценил расклад и передвинул вперед стопку заменявших ему монеты фишек. Паренек поддержал и в итоге лишился двух сотен. Следующие несколько партий они разыграли без особого азарта, а потом не на шутку сцепились, все повышая и повышая ставки.

— Ва-банк! — предложил Ловкач, заменив себе одну карту из пяти.

— Поддерживаю! — ответил везунчик и приложился к бокалу с вином.

Якоб Ланц ухмыльнулся и выложил перед собой рыцаря и четырех воинов.

— Полная казарма! — с законной гордостью объявил он.

Парнишка пьяно икнул и начал одну за другой переворачивать доставшиеся ему карты.

Виселица и висельник. Плаха и мертвец. А последняя, будто гвоздь в крышку гроба, — Бес.

— Не может быть! — побледнел Ловкач. — Этого просто не может быть!

— Глупо не верить своим глазам, — презрительно фыркнула в ответ пахартская девица и, ухватив приятеля за плечо, объявила: — Мы уходим!

— Одну минуту, — остановил я ее, выступая вперед. — Полагаю, вы не планировали становиться собственниками этого заведения и больше заинтересованы в звонкой монете?

— Хотите выкупить купчую? — улыбнулась полукровка.

За спиной у меня послышалось сдавленное проклятие Лаурая.

— Вовсе нет, — отказался я. — Подобная сделка противоречит моим принципам. Но я могу поставить против вашего выигрыша шесть тысяч крон.

— Это очень, очень большая сумма, — многозначительно произнесла девица.

— Слово Себастьяна Шило стоит дороже, — отмел я ее сомнения. — Готов предоставить расписку со сроком погашения завтра до полудня, но, уверяю вас, здесь найдется немало людей, готовых выкупить ее с символической скидкой прямо сейчас.

В зале послышались одобрительные возгласы, девица переглянулась с бугаями и отступила от стола.

— Условия подходящие! — расхохотался игрок. — Принимаю!

Я быстренько нацарапал расписку, потряс листок в воздухе и, не скрывая иронии, улыбнулся Ловкачу.

— Теперь, Якоб, все зависит только от тебя, — подмигнул ему, придавил расписку полновесной кроной и отошел к зрителям.

Ланц, в глазах которого читался немой вопрос, шумно выдохнул и перекинул запечатанную колоду сопернику.

Игра началась; я обернулся к входной двери, отыскал взглядом Ори и кивнул. Охранник приоткрыл дверь, и внутрь без лишнего шума и суеты начали просачиваться неприметные личности в неброской одежде. Внимания на них никто не обратил — взгляды всех присутствующих были прикованы к затянутому зеленым сукном столу, где тихонько мурлыкавший себе под нос везунчик выверенными, ничуть не расхлябанными движениями сдавал карты себе и Ловкачу.

Но выверенными его движения были лишь до тех пор, пока в тишине игрового зала не раздался легкий перезвон колокольцев. Серебряных колокольцев, нашитых на одеяние брата-экзорциста.

Везунчик вздрогнул и едва не выронил колоду; его подружка резко обернулась и зашипела почище рассерженной кошки.

— Зачем здесь святоша? — оскалилась она. — Пусть уходит!

— Мы живем в свободной стране, — мягко улыбнулся я. — Не волнуйтесь, никому не позволительно прерывать игру. Ставки слишком высоки.

— Это возмутительно!

Я приложил к губам указательный палец и указал на игроков.

— Не стоит им мешать.

Полукровка попятилась, приземистый экзорцист занял ее место и замер за спиной шулера. Того от подобного соседства немедленно начала бить крупная дрожь; он прижал карты к столу, стал вскрывать верхнюю и не смог. Безучастно наблюдавший за ним монах вполголоса затянул изгоняющую бесов молитву, и паренек сполз со стула на пол. Попытался подняться на четвереньки, но лишь завалился на бок и уткнулся лицом в ковер.

Люди прыснули в разные стороны, на мгновение возникла давка, послышались ругань и женский визг.

— Сохраняйте спокойствие! — объявил я. — Полагаю, это можно расценить как добровольный отказ от продолжения игры!

Одетые в мирское монахи немедленно выступили из толпы, ловко заломили бесноватому руки за спину, завязали свернутой в жгут тряпицей глаза и, сунув в рот кляп, поволокли на выход. Отец Доминик, на ходу бормоча новую молитву, двинулся следом.

Я огляделся в поисках пахартцев, но тех уже и след простыл, тогда подозвал Ори и указал на выигрыш:

— Присмотри пока.

И тут рядом оказался Николас Лаурай.

— Что происходит? — мертвой хваткой вцепился он в лацканы моего камзола.

— Успокойся! — Я не без труда высвободился и пояснил: — Твой игрок был бесноватым, только и всего.

— И как же ты догадался?

— Опыт, друг мой, опыт.

Подсказкой стало упорное нежелание везунчика приближаться к зеркалам. А когда при рукопожатии уловил присутствие поработившего сознание и душу человека нечистого, все окончательно встало на свои места. Ведь притаился в пареньке не простой сгусток скверны, а старший бес. Создание, вырвавшееся из Бездны, где никогда ничего не происходило и никогда ничего происходить не будет, и потому страдающее от смертной скуки. Хитрая холодная гадина, способная читать собеседника как открытую книгу. «Бесноватость как она есть», раздел «Старшие бесы», глава «Владыки азарта».

Выиграть у такого в карты? Это не под силу даже Ловкачу!

Кстати о нем…

Я прищелкнул пальцами, привлекая внимание картежника, и указал на медленно шествовавшего через зал Ленивца.

— Поговори с ним насчет вознаграждения.

— Охолодись, Себастьян! — нахмурился Николас Лаурай. — С каких это пор ты здесь распоряжаешься?

— Разве теперь это не мое заведение? Ты его только что проиграл в карты, не забыл? — Я взял со стола собственную расписку на шесть тысяч крон и поднес уголок листа к пламени свечи. — Так получилось, ничего не поделаешь.

— Но как же так? — пролепетал Николас, которого при этом известии едва не хватил удар.

— Не переживай. — Я похлопал его по щеке и пообещал: — Позже мы это обсудим.

Ори и Гастон принялись сгружать со стола золото; я передал Ленивцу купчую на «Янтарную русалку» и вышел на крыльцо, где уже стоял чем-то озадаченный Хмурый.

— Мы упустили пахартцев, — сообщил он.

— Как так? — невольно вырвалось у меня.

— Не знаю. Никто не видел, как они выходили на улицу, внутри их тоже нет.

Я нахмурился, потом махнул рукой:

— Бесы с ними! Никуда от нас не денутся.

— Найдем, — подтвердил Хмурый. — Суетные шибко, таких одно удовольствие ловить.

— Все, иди, — отпустил я его и вернулся в «Янтарную русалку» переговорить с теперь уже бывшим владельцем заведения. Многие денежные мешки захаживали сюда исключительно из-за близкого знакомства с Николасом, и терять такую клиентуру не хотелось. Да и связи с окрестными стражниками дорогого стоили.

Как на грех, Лаурай понимал это не хуже меня, и разговор затянулся до самой ночи. В итоге столковались о причитающейся ему четверти всех доходов, и цифра эта совершенно не устроила ни его, ни меня.

Мешок Костей обычно говорил, что «компромисс — это когда недовольными остаются обе стороны», и на компромиссы никогда не шел. Из-за своей ненасытности и погорел. Я не такой, я предпочитал с людьми договариваться.

До определенных пределов, разумеется, до определенных пределов…

Как бы то ни было, по рукам мы ударили, и я отправился домой. Посетители к этому времени давно разошлись; ночной персонал переворачивал стулья и готовился к уборке заведения.

Полумрак, ведра с грязной водой, тяжелый алкогольный дух — и ни следа недавнего великолепия. Будто в другом мире очутился.

Я вышел на крыльцо «Янтарной русалки», по-хозяйски огляделся и махнул рукой Ори, давая знак подогнать карету. Спустился по запорошенным снегом ступеням и вдруг краем глаза уловил некую странность.

Слишком густую тень? Снежную пелену? Туман?