Страница 31 из 50
Здоровой рукой Сэм щелкнул по выключателю, и блестящая люстра и ряды светильников осветили черно-белый мрамор. Душевая кабина могла легко вместить семью из шести человек и была сделана из стекла и черного гранита с тонкими прожилками серебра.
Сэм остановился в центре полосатого коврика. Было совершенно ясно, что это коровья шкура, выкрашенная под зебру, но она все равно немного смущала Отэм.
Сэм повернулся к ней:
— Что?
Она скользнула взглядом по его ногам, талии, по руке, прижатой к груди, и посмотрела в лицо.
— Этот коврик из коровьей шкуры.
— Да?
Отэм покачала головой.
— Тебя это не беспокоит?
— Не больше, чем твои кожаные кроссовки.
Для Отэм это не было одним и тем же. Ее туфли служили благородной цели, и она считала, что кожа животных, используемая только для украшения — страшное дело. Как и черепа, головы и оленьи рога.
Фу! Но ее чувства не значили ничего ни для кого, кроме ее самой. Отэм обошла Сэма сзади и взялась за застежку как раз под его правой лопаткой.
— Коннер видел его?
— Ага.
Ее пальцы коснулись теплого хлопка футболки Сэма.
— Он не плакал?
— Нет, но ему не нравится ходить по нему.
Вот это ее мальчик.
— У него доброе сердце. Ему не нравится причинять боль людям или животным. — Что как раз касалось темы, о которой Отэм хотела поговорить с Сэмом. — Прошлой ночью он был в шоке, когда увидел тебя. — Она встала на носочки и, пытаясь касаться Сэма как можно меньше, легко положила ладонь ему между лопаток для опоры, когда стаскивала лямку через плечо. — Это его очень расстроило.
— Знаю, но я рискую получить травму каждый раз, как выхожу на лед. — Отэм обошла вокруг, и он медленно опустил руку. — Прошлой ночью была дурацкая случайность.
Она осторожно стянула бежевую повязку у него с руки, ведя ту через локоть. Ей хотелось, чтобы Коннер на некоторое время перестал посещать хоккейные матчи, но Отэм полагала, что пока эта тема является спорной. По крайней мере, пока Сэм не вернется на лед.
— С моего места это казалось намеренным. — И взглянула на складки, обрамлявшие его рот. Она стояла так близко, что могла различить каждый волосок у него на подбородке.
— О, удар был намеренным. — Сэм со свистом втянул воздух и посмотрел ей в глаза. — А травма — дурацкая случайность. Я ударился о бортик под неудачным углом.
Отэм положила перевязь на полку, затем снова обошла Сэма. Оторвала клейкую ленту с повязки и слегка скользнула пальцами под нее.
— Дерьмо.
— Ты в порядке?
— Бывало и хуже.
Отэм сняла повязку с плеча и положила рядом с перевязью.
— Коннер поймет, что удары — это просто часть хоккея. Все будет нормально.
В чем Отэм сомневалась. Она снова сделала шаг, чтобы встать перед Сэмом.
— Он — миролюбивый мальчик.
— Он — Леклер.
Но он и из семьи Хэйвен. Где не любят жестокость. Ну, за исключением Винса.
— Коннер — любовник, а не солдат.
Сэм взялся здоровой рукой за край футболки и вытащил ее из штанов.
— Ты говоришь так, будто он должен быть либо тем, либо другим. Он — Леклер. — Сэм поднял глаза, и его губы медленно изогнулись в улыбке. — Мы талантливы в обоих вопросах.
Отэм покачала головой:
— Даже после всех этих лет меня все еще удивляет твое гигантское самомнение.
— Это не самомнение. — Он подошел ближе, чтобы она помогла ему снять футболку. — Это правда. Я просто не страдаю от ложной скромности.
Или вообще от любого вида скромности. Отэм взялась за край мягкой ткани. Она все время раздевала Коннера. Здесь нет никакой разницы. Это все делается чисто механически. Никаких проблем. Она потащила футболку вверх по животу, груди. Вот. Никаких проблем. Совсем. Ни… Мать моя женщина!
Отэм и забыла, как выпуклые мышцы и шесть кубиков пресса, и блядская дорожка выглядят вблизи. Во рту пересохло, и Отэм с трудом сглотнула.
— Можешь вытащить руку?
Он ей не нравится. Она его не ненавидит. В плане чувств она ничего не ощущает. Никакого учащения пульса, но физически… физически она чувствовала себя так, будто получила удар в живот горящим шаром желания. Что напомнило ей первый раз за долгое время, что она не только мама Коннера. Она — тридцатилетняя женщина, у которой пять лет не было секса.
Схватив Отэм за руку, Сэм прижал ее ладонь к своей груди. К теплой, твердой, обнаженной груди. Когда-то Отэм вылизывала эту грудь. Скользила ртом вверх и вниз по этому плоскому животу, как будто он был ешь-сколько-влезет столом.
— Не больно? — Когда Сэм не ответил, она подняла глаза. Вверх мимо его руки, державшей ее ладонь. Мимо мощной шеи и приоткрытых губ, к голубым глазам.
— В первый раз, когда я увидел тебя, — сказал он, — я подумал, что у тебя самые красивые волосы, что я видел в жизни.
Что? Пока она думает о его твердом животе, он думает о ее волосах?
— Ты под кайфом?
Он улыбнулся:
— Еще каким.
Сэм был отуплен обезболивающими и беспомощен из-за травмы. Мыслям Отэм не было оправдания.
— Я все еще считаю твои волосы красивыми.
Это точно за него таблетки говорят.
— Не говори сейчас ничего, что заставит тебя завтра устыдиться.
Он провел большим пальцем по ее ладони.
— С чего бы мне стыдиться?
— Потому что я тебе не нравлюсь.
— Ты мне нравишься.
Он поднял здоровую руку и провел своей большой теплой ладонью по плечу Отэм к шее. Внезапно он перестал казаться отупленным или беспомощным.
— Сэм.
— Ты хорошо пахнешь. Кексами. — Он опустил голову и прижался лбом к ее лбу. — Мне нравятся кексы.
Отэм выдавила тихий смешок и покрепче ухватилась за его футболку.
— Ты никогда не пробовал мои кексы.
— Милая, я пробовал твои кексы. — Его пальцы запутались в рыжих волосах, и он обхватил ее затылок ладонью.
Голос Отэм был немного прерывистым и напряженным, когда она сказала:
— Я не это имела в виду.
Голос Сэма, напротив, был нисколько не прерывистым.
— А я это.
— Пап?
При звуке голоса Коннера Сэм поднял голову, а Отэм отпрыгнула от него, опустив руки.
— Да, дружище? — Сэм оглядел лицо и волосы Отэм прежде чем опустил руку.
— Звонок звонит.
— Это, наверное, Хоуи. Открой ему.
— Что вы делаете? — спросил детский голосок уже из-за дверей.
— Болтаем. — Отэм обошла Сэма сзади. — И я только что помогла твоему отцу снять повязку, чтобы он мог принять душ.
— А. — Коннер перевел взгляд с одного родителя на другого. — Хорошо. — Затем повернулся на пятках своих маленьких кед и исчез.
— Кто такой Хоуи? — спросила Отэм в попытке не думать. О кубиках пресса и кексах, и сыне, который вошел и увидел… что? Его мама и папа болтают? Ага, болтают о кексах.
— Один из тренеров «Чинуков». Он собирался прийти сегодня, чтобы проверить меня и помочь с повязкой.
Она взглянула на него через плечо: футболка снова опустилась обратно, но следы от пальцев Отэм все еще виднелись на хлопке на его груди.
— Значит, ты во мне даже не нуждался?
— Конечно, нуждался. Я знал, что он придет, но не знал, когда. А от меня несет.
От него не несло. Хотя Отэм хотела бы, чтобы это было так. Хотела бы, чтобы он так сильно смердел, что она бы думала о пачках мыла вместо вылизывания его живота.
— Ну, я уверена, он знает, что делать, и может помочь тебе с футболкой лучше меня.
— Может быть, но у него нет твоих прекрасных волос. — Сэм расплылся в улыбке. — И он не пахнет кексами.
— Сэм?
Взгляд Отэм метнулся к дверям, где стояла потрясающая женщина, как будто только что сошедшая со страниц модного журнала. Отэм тут же узнала ее.
Сэм медленно повернулся:
— Вероника? Что ты здесь делаешь?
— Я пришла, как только услышала, что ты получил травму.
— Нужно было позвонить.
— Я пыталась. — Взгляд ее темно-карих глаз перемещался от Сэма к Отэм. За пару мгновений модель оценила ее и не нашла в ней никакой угрозы. Отэм скорее позабавилась, чем оскорбилась. Серьезно, ей было все равно, пока Вероника не спросила: — Вы одна из ассистенток?