Страница 3 из 12
Фельдшер взглянула в открытую дверцу, и я не мог не заметить на ее лице облегчения, когда она увидела Ридли. Он влез в машину и положил руку мне на плечо.
— Ты мне нужен на минутку, Трев, — сказал он.
— Что? — Я не отрывал взгляда от Беллы, которая сжимала мою руку, словно никак не хотела ее отпустить.
— Выйдем, — сказал он. Мама! Я не хотел выходить. Я не хотел слышать то, что он собирался мне сказать.
— Папа! — Белла еще сильнее сжала мою руку, когда я поднялся, сбив монитор с ее пальца. — Не уходи!
Она попыталась сползти с носилок, но я удержал дочку за плечи и взглянул в ее серые глазки.
— Останься здесь, детка, я сейчас вернусь.
Я знал, что она останется. Она всегда слушалась меня. По крайней мере, почти всегда.
— Через сколько минут?
— Самое большее — через пять, — пообещал я, взглянув на часы.
Я никогда не нарушал свои обещания дочери. Мой отец тоже никогда не нарушал свои обещания, и я помню, как много это значило для меня. Я всегда доверял ему.
Я наклонился, обнял Беллу и поцеловал в макушку. Запах дыма обжег мне легкие.
Ридли отвел меня в сторону от пожарных машин, от зевак, собравшихся посмотреть на чужую беду.
— Это о твоей маме, — сказал он. — Соседка рассказала, что она была во дворе, вешала белье, когда начался пожар, он очень быстро разгорался. Она побежала за Беллой и тут или задохнулась от дыма, или ей стало плохо с сердцем. Она упала и…
— Она жива? — Я хотел, чтобы он поскорее перешел к сути дела.
Он покачал головой.
— Мне очень жаль, Трев. Она не выдержала.
— Не выдержала? — Его слова не доходили до меня.
— Она умерла по дороге в больницу. — Ридли потянулся к моему плечу, но не коснулся его. Казалось, он держал руку наготове, чтобы поддержать меня, если я пошатнусь.
— Не понимаю, — сказал я. — Белла в порядке. Как получилось, что она в порядке, а мама умерла?
Я говорил громко, и люди стали оборачиваться на меня.
— Твоя мама ее спасла. Все думают, когда она упала, Белла поняла, что надо бежать, но твоя мама…
Я взглянул на часы. Четыре минуты. Я вернулся к «Скорой» и влез внутрь.
— Папа! — сказала Белла. — Я хочу домой.
Я закусил щеку, чтобы не расплакаться.
— Не все сразу, Белл, — сказал я. — Сначала мы убедимся, что твои легкие в порядке.
А потом что? Что потом? Куда нам деваться?
Одного взгляда на дом было достаточно, чтобы понять, что все наше добро пропало. Я закрыл глаза и представил, как мама сквозь пламя и дым бежит в дом, чтобы найти Беллу. Слава богу, она ее нашла, но на этот раз Бог недоделал свою работу. Я надеялся, что мама была без сознания, когда упала. Я надеялся, она не понимала, что умирает. Господи, пусть бы это было так!
— Я хочу домой! — снова заныла Белла. В маленьком замкнутом пространстве машины ее голос звучал очень громко. Я взял дочку за плечи и посмотрел ей прямо в глаза.
— Наш дом сгорел, Белла, — сказал я. — Нам нельзя туда вернуться. Но мы пойдем в другой дом. Ведь у нас много друзей. Наши друзья нам помогут.
— Тайлер? — спросила она. Тайлер — это пятилетний мальчик, живший по соседству. Ее наивность меня убила.
— Все наши друзья, — сказал я, надеясь, что не лгу. Нам и в самом деле понадобятся все.
В этот момент я увидел в ее лице нечто, чего никогда не видел раньше. Как это случилось? Ей было без двух недель четыре года, но за один вечер она повзрослела. Это была уже не моя крошка, а взрослая девушка в миниатюре. В ее лице я увидел лицо Робин. В лице Беллы всегда были заметны материнские черты — морщинки у глаз, когда она смеялась, приподнятые уголки губ, придававшие ей всегда счастливый вид. Кружки румянца на щеках.
Но теперь вдруг эти черты резко определились, и это меня потрясло. Я прижал ее к своей груди, полный любви к маме, которую сегодня потерял, к маленькой девочке, которая всегда будет со мной, и, может быть, где-то в глубине души к другой девочке-подростку, давным-давно исключившей меня из своей жизни.
Глава 3 Робин
Джеймс и я встали, когда в приемную вошел Дейл. Вокруг него, казалось, всегда создавалось гравитационное поле. Вот и сейчас семь человек, сидевшие в комнате, повернулись к нему. Если бы они не держались за ручки кресел, они бы по воздуху перенеслись ему навстречу. Такова была его притягательная сила. Она подействовала на меня с первого момента нашей встречи.
Он улыбнулся и быстро поцеловал меня в щеку, а потом пожал руку отцу, как будто не виделся с ним дома всего несколько часов назад.
— Ну, как дела? — спросил он негромко, переводя взгляд на отца, а потом снова на меня.
— Твоя мама у нее. Алисе приходится нелегко, но медсестра говорит, что все идет нормально.
— Бедная девочка, — сказал Дейл. Он взял меня за руку, и мы все трое сели. Напротив нас пожилые женщина и мужчина пошептались между собой, указывая на нас, и я поняла, что они нас узнали. Я и подумать не успела, подойдут ли они к нам, как женщина поднялась, провела рукой по безупречно уложенным седым волосам и направилась к нам.
Она посмотрела на Джеймса.
— Мэр Хендрикс. — Она улыбнулась, и Джеймс тут же поднялся и пожал протянутую ему руку.
— Да, это я, — сказал он. — А вы…
— Мэри Вайли, одна из ваших избирательниц. Мы… — Она оглянулась на мужчину, по всей вероятности, ее мужа. — У нас смешанные чувства по поводу вашей отставки. Единственное, что нас утешает в этой ситуации, это то, что ваше место займет ваш сын.
Дейл уже тоже был на ногах и уже улыбался той улыбкой, которая заставляла каждого чувствовать, что обращена она только именно к нему. Некогда я думала, что эта улыбка предназначена мне, но вскоре я поняла, что она адресована каждому встречному.
— Надеюсь, что так и будет, — скромно сказал он. — Похоже, на ваш голос я могу рассчитывать.
— А также на поддержку всех, кого я знаю. На самом деле результат предсказуем. Кто, как не вы, ведь не Дина же Прингри. Она совершенно не годится.
Дама слегка закатила глаза при мысли о сопернице Дейла, весьма энергичной риелторше из Боуфорта. Разумеется, все, с кем мы общались, были сторонниками Хендрикса. Поэтому иногда можно было легко забыть о том, что у Дины Прингри есть свой круг избирателей, фанатично ей преданный. Но Джеймс был мэром этого маленького прибрежного городка двадцать лет, и передача им эстафеты своему тридцатитрехлетнему сыну-адвокату казалась гарантированной. По крайней мере, мы не беспокоились.
— Ничего нельзя считать предсказуемым, миссис Вайли, — сказал Дейл. Он очень хорошо запоминал имена и фамилии. — Мне важен каждый голос, так что обещайте мне, что вы придете голосовать.
— Мы всегда голосуем. — Дама кивнула в сторону мужа. — Мы ни разу не пропустили выборы.
Наконец ее взгляд упал на меня, сидевшую между двух мужчин.
— А у вас, моя милая, будет свадьба десятилетия, как я полагаю?
Я не встала, но пожала протянутую мне руку и улыбнулась в ответ дежурной улыбкой, которую я быстро научилась изображать на публике. У меня это выходило вполне естественно. Дейл говорил, это было первое, что привлекло его во мне: я всегда улыбалась. Меня же привлекли его серые глаза. Когда я их увидела, я поняла смысл фразы «любовь с первого взгляда».
— Мне очень повезло, — сказала я, и Дейл положил руку мне на плечо.
— Кому действительно повезло, так это мне.
— А мы ожидаем появления третьего ребенка у нашей дочери. — Женщина жестом указала на двери в родильную палату. — А вы, наверно, ждете у Алисы…
Она не окончила фразу, но вопросительно приподняла брови. Она была права. Портрет Алисы, семнадцатилетней дочери Хендриксов, моей будущей золовки, красовался на плакате «Наши поступки — наша ответственность». Хендриксы превратили казавшийся неотвратимым скандал в выигрышный прием, публично поддержав незамужнюю беременную дочь. Как я обнаружила, в этой семье мало что скрывали. Скорее они умели заставить негатив работать на них. Посторонние могли всерьез принять их реакцию за безоговорочную поддержку, но я была своей и знала, что в их мире не все так уж привлекательно.