Русский Стамбул

В Порте, помимо деловых людей и должностных лиц, всегда околачивалось великое множество самого разношерстного народа. «При входе туда, — писал С. Н., — я был поражен разнообразием национальностей и одежд, попадавшихся мне на всяком шагу. Тут встречались и Сирийцы в куртках и необъятного размера шароварах, и Турки из провинций, еще не расставшиеся со своей живописной одеждой старых времен, и Греки с островов Архипелага, легко узнаваемые по своим, высоким, как кивера, красным с голубыми кистями фескам». Часто встречались в толпе и потомки русских казаков, в древние времена совершавшие набеги на Константинополь в поисках лучшей доли и богатой добычи. Господин С.Н. встречал в Стамбуле «казаков-Некрасовцев, до сих пор щеголяющих в казацких шароварах и казакинах».

«Птенцы гнезда» казака Игнатия Некрасова

Свое название «некрасовцы» донские казаки, осевшие в Турции, получили от имени своего атамана Игнатия Некрасова. Казаки наряду с раскольниками и стрельцами во времена царя Петра I принадлежали к той части общества, кого официальные круги называли обидными словами — «татью и ворами». Отстаивая свое человеческое достоинство, а также борясь с притеснениями, донской атаман Игнатий Некрасов осенью 1708 года, после поражения восстания под предводительством Кондратия Булавина, увел с собой из России в Турцию около десяти тысяч мужчин-казаков с семьями.

Доведенные до крайнего отчаяния, казаки честно предупреждали царских прислужников в 1708 году о своем возможном бегстве из России:

«А есть ли царь наш не станет жаловать, как жаловал отцов наших, дедов и прадедов, или станет нам на реке какое утеснение чинить, мы Войском от него отложимся и будем милости просить у Вышнего Творца нашего владыки, а также и у турского царя… А ныне на реке у нас в едином согласии тысяч со сто и больше, а наперед что будет, про то Бог весть, потому что многие русские люди бегут к нам на Дон денно и нощно с женами и детьми от изгона царя нашего и от неправедных судей, потому что они веру христианскую у нас отнимают…»

Вначале некрасовцы бежали от царского произвола в Крым, под покровительство хана Девлет-Гирея, который даже держал при себе телохранителями сотню казаков-некрасовцев. Хан, убедившийся в преданности и храбрости русских казаков, не выдал России беглецов. А после того как Россия потерпела поражение в 1711 году, в Прутский договор были включены отдельные статьи, которые обязывали Русское государство «не замать» крымских казаков. Сам атаман Игнатий Некрасов оставался бессменным выборным главой казаков до самой своей смерти в 1737 году.

Однако Россия продолжала свое наступление в Приазовье, и вольным казакам пришлось с ведома султана все-таки покинуть пределы отечества и перебраться в Турцию. Они расселились в основном в районе озера Маньяс неподалеку от Стамбула. Жили казаки изолированно и замкнуто, прилагая все усилия, чтобы сохранить общину, какой она была на Дону и Кубани. Какое-то время казакам запрещалось вступать в смешанные браки.

Казаки-некрасовцы пользовались уважением у султана, и назывались они в султанском окружении «игнат-казаками». Им были оставлены все привилегии, которыми они пользовались у крымского хана. Некрасовцы часто выкупали на деньги общины пленных русских, оказавшихся на невольничьем рынке в Стамбуле. Один из таких освобожденных из турецкой неволи, казак Ефимов, отмечал особенности жизни казаков в турецкой столице в одном из своих писем в Россию в первой половине XIX века: «И Салтан Турецкой такую дал волю некрасовцам по всей Туретчине: кому только угодно и кто чем может, и тем и занимается. А служба им бывает тогда только, когда бывает канпания войны. И сорок левов каждому казаку на сутки, всякая порция, и всякая капировка на царском щету. А священников достают из России (в большей части — пастырей Белокриницкой церковной иерархии)…» Казаки защищали свои селения в Турции, не впускали туда посторонних посетителей, даже путешественники и ученые, интересующиеся их историей и бытом, были у казаков редкими гостями.

Впервые свободные казаки-некрасовцы оказались в регулярной турецкой армии во время итало-турецкой войны, в 1911 году. В годы Первой мировой турки мобилизовали уже всех казаков, способных носить оружие. Отдельная казачья часть участвовала на стороне Османской империи в обороне пролива Дарданеллы, в операции, получившей название «Галлиполийской», когда государства Антанты пытались силой овладеть знаменитыми турецкими проливами. Потом, в 1918 году, казаков вынудили участвовать в сражениях на Кавказском фронте. По свидетельству историков, борьба против своих соотечественников противоречила внутреннему уставу некрасовского сообщества, поэтому многие из казаков — участников военных действий переходили на сторону русских.

Последующие события в Турции начала 20-х годов XX века сказались и на «государстве» некрасовцев. Начались притеснения со стороны османской власти, были введены ограничения на использование русского языка, детей казаков заставляли учиться в турецких школах, у казаков начали отбирать их владения и оружие. Последней точкой накала послужил отказ казаков служить в турецкой армии. Примерно с 1912 года началось переселение некрасовцев обратно на родину, в Россию…

Однако все эти события произойдут потом, а во второй половине 60-х годов XIX столетия, когда некрасовцы повстречались господину С. Н., русские донские казаки чувствовали себя довольно уверенно и независимо в Константинополе.

Здесь был великий князь Константин Николаевич…

Уехав на некоторое время из Стамбула по делам службы в Бурсу (ближайшую от Константинополя провинцию), господин С.Н., по возвращении в турецкую столицу узнал о радостном событии: его посетили двое добрых его знакомых, прибывших из Петербурга, проездом в Святую землю. Приятели нашли С.Н. в русской канцелярии, находившейся на улице Пера, неподалеку от персидского монастыря дервишей Текиэ.

Вместе они совершили экскурсию по городу и паломничество к христианским святыням Царьграда, печалясь о превращении многих храмов в мечети. «С двумя из добрых моих соотечественников, — писал С.Н., — нечаянно обрадовавших меня прибытием своим в Константинополь, проездом в Святую землю, смотрели мы на поезд султана, приезжавшего на богомолье в Св. Софию, так как это была пятница (праздничный день мусульман, подобно нашему воскресенью), а по заведенному издревле обычаю, султан должен парадно посещать в этот день которую-либо из городских мечетей…».

Соотечественники живо интересовались, помимо достопримечательностей, и повседневной жизнью Стамбула. Узнав от С.Н., что турецкие каимэ (ассигнации) падают в цене, они забеспокоились, что не смогут на обменные деньги достойно обеспечить свое пребывание в Турции еще какое-то время перед отправкой в Святую землю. Тогда в самой турецкой столице ежедневно, по мере падения каимэ, все более и более возвышалось золото. К примеру, русский полуимпериал в августе 1861 года, номинальная стоимость которого сто пиастров, дошел до 192 пиастров. От такого быстрого падения турецкой валюты произошло резкое повышение цен на товары первой необходимости и предметы роскоши. Народ роптал на неимоверную дороговизну хлеба… Вне всяких сомнений, что господин С.Н. не оставил друзей в беде и посоветовал, как выйти из затруднительной ситуации.

Вполне вероятно, что господин С.Н. не преминул показать своим гостям и дворец Емерьяни, расположенный на европейском берегу Босфора, как раз напротив великолепной дачи великого визиря Фуад-паши, верстах в десяти от Константинополя. Дворец Емерьяни был свидетелем малоизвестного события в отечественной истории, связанного с неординарной личностью великого князя Константина Николаевича.