Гладиаторы «Спартака»

— Клофелин? — предположил Кардашов.

— Нет, барбаломин, но результат тот же. Когда очнулся, картины не было.

— Видишь здесь какую-то связь?

— Пока не знаю, — пожал плечами Патрикеев. — Между питерской кражей и похищением картины Коро — связь есть, но чисто внешняя. В обоих случаях действовали мошенницы на доверии, «ночные бабочки». Но короткий промежуток между кражами. И главное — разные объекты. А вот между всеми московскими кражами связь, несмотря на разные методики хищения, куда более глубокая.

— Думаешь, все еще «фулюганит» наш старый знакомый — барон де Понсе?

— Почти уверен.

— Что ж мы, так на него и не выйдем? — посетовал генерал.

— Выйдем конечно. Куда он денется, — успокоил его Патрикеев.

— Но ведь кражи, совершенные ранее, так и не раскрыты...

— Работают профессионалы. Причем для меня уже нет сомнения, что среди них — бывшие сотрудники силовых ведомств нашей страны, — сказал Патрикеев.

— Почерк, что ли, похож? — насупился Кардашов.

— Да нет... Есть агентурные наводки...

— Ну, про все секреты можешь даже мне не рассказывать, тем более что, поговаривают, у нас стены слышат.

— Как раз стены-то и слышат.

— И кто же нами интересуется?

— Так я и сказал.

— А что ты насчет агентов говорил?

— Хочу, как и в «деле доктора Морова», ввести в действие свой, так сказать, резерв главного командования. Помнишь тех двух бывших спецназовцев внутренних войск, которых я взял на работу год назад, когда там у них было первое крупное сокращение?

— Помню, конечно, — интересные парни.

— То-то и оно, что интересные. Не просто сильные, тренированные, ловкие да быстрые. Но еще и умные, смекалистые. Хочу их послать...

— Куда?

— А туда, где живет некий господин, коллекционирующий «ню».

— Они что, искусствоведы? — поинтересовался Патрикеев.

— Нет, они по другой части, — сказал Кардашов. — Но когда они зайдут так далеко, что понадобятся искусствоведческие консультации и экспертизы, я, с твоего позволения, слетаю в этот чудный город. А может быть, даже прихвачу в командировку одного нашего с тобой старого приятеля...

— Как он?

— Сделали ему после сердечного приступа в Германии прямо там, в Мюнхене, операцию по шунтированию, зажило вроде бы. Хотя у него инсулино-независимый диабет, ранки пустяшные плохо затягиваются. А тут сосуды возле сердца...

— Одно слово, Германия...

— Но тем не менее не без проблем.

— Осложнения? — посочувствовал Кардашов.

— Нет, чуть не выписали за нарушение режима, — рассмеялся Егор.

— Он вроде бы мужик по этой части сдержанный...

— По этой — да. Но он сбежал раньше срока, как старый разведчик, с переодеванием, машиной за углом, знакомой приятельницей-немочкой, которая держала прижатым к груди его любимый серый костюм с красной искоркой...

— Куда сбежал? — не понял генерал.

— В Мюнхенскую пинакотеку. Полюбоваться своими любимыми импрессионистами...

— Неужели выписали из клиники?

— Нет, конечно, за него вступилась вся мюнхенская общественность: написали в клинику, что профессор Юрий Федорович Милованов-Миловидов был официально приглашен для атрибуции редкой картины Дега «Обнаженная балерина у станка».

— Опять обнаженная натура... — хмыкнул Кардашов. — Надеюсь, ее еще наш Барончик не украл?

— Надеюсь, что нет, — Патрикеев был невозмутим. — В дорогих музеях, видишь ли, дорогая, а значит, надежная система охраны. Не то что у наших коллекционеров...

— Это ведь все действительно очень дорогие вещи. А наш «герой» идет на очень крупные траты. Откуда деньги немереные?

— От бриллиантов, сырых алмазов и — от «ЕвроТОТО». Из очень конфиденциального источника ко мне пришла, как уголовники говорят, «малява».

— Ну-ну, «колись», полковник, — рассмеялся Кардашов.

— В очень ограниченном кругу людей, близких к «ЕвроТОТО-1» — тотализатору, в который играют европейские миллионеры, где гуляют очень крупные ставки и где резвятся многие наши криминальные и, как бы это помягче сказать, высокопоставленные миллиардеры, прошел слух...

— Не хватает еще, чтобы мы в прокуратуре слухам верили...

— У меня, как ты знаешь, к каждому слуху приделывается бирочка, — спокойно продолжал Патрикеев, — и он отправляется в базу данных, там отлеживается, корреспондируется с данными агентуры, с материалами открытой печати, с «сливами» информации в криминальной среде, мои аналитики все это сравнивают, и в сухом остатке...

— Что же в «сухом остатке»?

— Весьма интересный факт. Оказывается, Барончик поставил очень крупную сумму на победу в «ЕвроТОТО» розыгрыша 2000-2001 годов «Барсы»...

— Ну и что? Какая связь?

— А другой очень крупный представитель так называемой «русской мафии» за рубежом, некто Муса или Иса Назимов или Азимов, — мои ребята над этим работают, но вопрос не наш...

— Что значит — не ваш?

— А то и значит: Барончик — наш клиент по бриллиантам и антиквариату. А у Исы-Мусы бизнес не по нашей компетенции — нефть, алюминий, политическое лоббирование в России и — торговля девочками, наркотиками, оружием из Европы в Азию, «туда и обратно».

— Свяжись с ребятами из соответствующих отделов... — тут же посоветовал генерал.

— Уже в контакте... — откликнулся Патрикеев.

— С ФСБ? Таможенным комитетом?

— Тоже в связке.

— Помощь нужна?

— Пока нет. Может быть, попрошу поддержать мою просьбу о направлении в Париж в длительную служебную командировку двух моих парней.

— Ты же знаешь, у нас нет денег, даже чтобы послать одного «важняка» в Женеву или Цюрих по крупным делам, а тут — экскурсия в Париж... — поморщился Кардашов.

— Не экскурсия, а очень тяжелая и опасная работа, — пояснил Патрикеев. — Это во-первых. А во-вторых, мне нужно, чтобы их просто отпустили в командировку, так сказать, за «свой счет».

— А откуда у них свой счет?

— Это уже моя забота, — заверил друга Патрикеев. — Они будут там на самоокупаемости, как наши разведчики-нелегалы во время войны. У меня приятель, к сожалению, ныне покойный, полковник внешней разведки, пять лет со своей очаровательной женой Стасей и сыном Николя прожил в Париже, — торговал персидскими коврами. Мало что семью содержал, так еще и нашим нелегалам кое-что подбрасывал в критических ситуациях. Да ты его знаешь.

— Кого, разведчика этого?

— Нет, его сына. Это Коля Мамедов. Он сейчас, кажется, в военно-страховой компании работает. А в прошлом — тоже разведчик, служил в Анголе и Мозамбике. Да-да, это тот самый Николя, который бегал по парижской лавочке между старинными персидскими коврами!

— Заморочил ты мне голову! — отмахнулся Кардашов. — Коля-Николя, ковры персидские, командировка без командировочных.... Они что, твои парни, там тоже коврами будут торговать?

— Зачем? — удивился Патрикеев. — Но на булку с сыром и стакан красного вина они себе заработают. А здесь их семьям чтоб обычная зарплата шла. Ничего невозможного не прошу.

— Ладно. Поддержу у Генерального. Ты по Барончику будешь работать?

— Не только. И по Исе Назимову тоже. Тут клубочек получился, с двух сторон придется распутывать. А здесь, в России, займемся куртизанками, похищающими картины с обнаженной натурой...

Только ушел Егор, как снова зазвонил телефон. Кардашов мельком глянул на часы: было уже девять вечера, неудержимо вдруг захотелось есть и спать, — вроде бы взаимоисключающие действия, а вот на тебе. Перед приходом Егора вот так же мягко верещала вертушка АТС-2. Звонил прокурор Санкт-Петербурга. Произведен подрыв неизвестного взрывного устройства на лестничной площадке, где проживает вице-президент Международного Фонда «Спартак» по Санкт-Петербургу Николай Иванович Свиридов. Кардашов знал этого исключительно порядочного, степенного внешне и чрезвычайно оперативного и динамичного в работе бывшего полковника внутренних войск. Кандидат юридических наук, Свиридов всю правовую часть Фонда «Спартак» выверял так, что, не говоря уж о налоговой инспекции или полиции, даже у криминальных группировок Питера, вечно пытающихся втереться в легальный бизнес, с одной стороны, или предложить свои деньги какому-нибудь международному фонду, с другой, не было претензий.