Вендари. Книга вторая

– Я не хочу ничего забывать, – сказал Макс неожиданно дрогнувшим голосом.

– Потому что ты влюблен в Ясмин?

– Я не знаю… Нет… Не в этом дело… Просто…

– Ты влюблен, но напуган.

– А вы бы не были напуганы?

– О, я видела вещи и похуже, чем способность людей читать мысли других.

– Что за вещи?

– Ты действительно хочешь знать это?

– Я… Я не знаю.

– Знаешь, – на губах женщины появилась горькая улыбка. – Просто боишься признать, что напуган. Каждый на твоем месте был бы напуган… Знаешь, что мы сделаем? – Она неожиданно повернулась к Максу спиной. – Сейчас ты вернешься в свой крохотный дом на такой же крохотной улице и ляжешь спать, а утром убедишь себя, что все это было сном.

– Я уже пробовал. Ничего не вышло.

– Значит, я помогу тебе. – Она снова смотрела на Макса.

– Поможете?

– Ну, да. Я же говорю, твое сознание как оконное стекло, с которого нужно смахнуть пыль.

– Но я не хочу все забыть.

– О, не волнуйся, я оставлю в память о себе договор о выполненных работах.

– Каких еще работах?

– По очистки твоего сознания от пыли, – на губах Мэйдд Нойдеккер появилась еще одна усталая улыбка. – К тому же я так и не нашла, где мне остановиться на ночь сегодня, – она заглянула Максу в глаза. – Я ведь могу занять твой диван в гостиной?

– Я не знаю. – В каком-то онемении он достал сигарету, прикурил. Ночь была тихой и безветренной, словно весь мир замер в растерянности. Мир Макса Бонера.

– Я уйду прежде, чем ты проснешься, – пообещала Мэйдд Нойдеккер. – И все это будет сном… Странным, незабываемым сном. – Она снова заглянула Максу в глаза. Он попытался выдержать этот взгляд, но почти сразу отвернулся, опустил голову.

– Ну, если вам негде ночевать… – буркнул он и направился к своей машине.

По дороге они молчали, словно происходящее действительно было странным сном. Максу начало казаться, что сейчас реальность начнет ломаться, погружая его в мир сюрреализма. Вот сейчас… Еще один поворот. Еще один перекресток. И… Он свернул с Пионер-Драйв на Шоап-Лэйн, увидел свой дом, свернул к гаражным воротам, подъемник которых давно был сломан, остановился, вышел из машины, удивляясь, что реальность все еще сохраняет стройность. В соседнем коттедже горел свет, и Макс слышал такие привычные звуки супружеской ссоры. Он поднялся по скрипучей лестнице к входной двери в свою квартиру над гаражом. Вторая половина этого коттеджа пустовала – старики умерли, а их дети не желали приезжать в этот крохотный город. Иногда ночами Макс слышал приглушенные голоса за тонкой стеной. Голоса из заброшенной половины дома.

– Думаю, это был просто ветер, – сказала Мэйдд Нойдеккер. – Или дождь затекал в прогнившую крышу.

– Да, я тоже так думаю, – согласился Макс, уже не удивляясь, что она снова узнала то, чего не могла знать.

Они вошли в дом. Макс предложил своей новой знакомой чашку чая.

– Эрл грэй, если остался, – сказала она.

Макс кивнул, ушел на кухню. Чайник долго не хотел закипать, и Макс крутил в руках пачку сигарет, решая, закурить или нет. Время тянулось медленно, неспешно, словно устало за свою многовековую историю. Когда Макс, заварив чай, выходил из кухни с двумя чашками в руках, ему снова показалось, что сейчас все это окажется сном. Но надежды снова остались лишь надеждами. Мэйдд Нойдеккер сидела на диване, поджав под себя ноги. Макс опять попытался определить ее возраст и опять не смог. Он подумал, что если она действительно может читать его мысли, то должна сказать, сколько ей лет, но странная гостья промолчала. Макс поставил на журнальный столик чашки с чаем, пододвинул стул, сел. Мэйдд Нойдеккер улыбнулась ему, поблагодарила за чай. Он кивнул, почему-то смутился, сделал пару глотков, закурил. Тишина нервировала, раздражала. Макс начал чувствовать непонятную неловкость из-за этой тишины.

– Знаете, когда-то в этом доме жило много людей, – сказал он, сам не понимая, зачем это говорит. – Я был тогда ребенком, но… но я помню это.

– Я знаю.

– Да… – Макс почувствовал, что краснеет, опустил голову. Рядом с его чашкой чая и чашкой странной гостьи стояла третья – чашка Ясмин, оставшаяся со вчерашней ночи. – Могу я спросить? – осторожно обратился он к Мэйдд Нойдеккер. – Как это работает? Я имею в виду чтение мыслей.

– Мне казалось, ты хочешь забыть об этом.

– Забыть можно будет после.

– Вот как? – Мэйдд Нойдеккер о чем-то задумалась на мгновение, затем неожиданно улыбнулась. – А ты и правда влюблен в эту девочку. Верно?

– Это плохо?

– Зависит от того, как далеко ты готов зайти ради нее.

– Думаете, ей нужна помощь?

– А ты думаешь, нет?

– Я… я не знаю. – Макс попытался снова выдержать тяжелый взгляд гостьи и снова отвернулся. Снова повисла тяжелая, давящая пауза.

– Хорошо. Давай поставим вопрос чуть иначе, – предложила Мэйдд Нойдеккер. – Если бы ты мог помочь Ясмин, ты бы стал помогать или прошел мимо?

– Наверное, стал…

– Но потом обо всем забыть уже не удастся.

– А нужно будет о многом забывать?

– Ты даже не представляешь.

– Ну тогда… – Макс неосознанно поежился. – Если честно, то я вообще не понимаю, что здесь происходит.

– Я вижу.

– Да… – Макс закурил еще одну сигарету. Руки дрожали, и он знал, что гостья видит это, но ему было плевать. Мир изменился. Все изменилось. Но Макс упустил эти перемены. Состав жизни уходил за горизонт, а он все еще стоял на перроне и не верил, что опоздал на этот поезд. – Что вы делали возле дома Мэтоксов? – тихо спросил Макс.

– Тоже, что и ты.

– Вы следили за ними?

– Не за ними. За их пленником.

– За пленником? – Максу показалось, что он ослышался.

– Нет, ты все правильно понял. – Мэйдд взяла у него сигарету, затянулась. – Все еще хочешь, чтобы я продолжала? – Она дождалась, когда Макс кивнет. – Они держат его в подвале. За железной дверью. Я видела это в воспоминаниях матери Ясмин. Если честно, то только в ее голову мне и удалось пробраться. Думаю, все дело в том, что она обыкновенный человек. Лишь кровь их пленника позволяет ей сохранять молодость и держаться наравне с мужем и детьми. Скажи, тебе никогда не казалось странным, что мать Ясмин выглядит слишком молодо для своих лет?

– Может быть. Не знаю. Наверное, да… – Макс отмахнулся от попавшего в глаза дыма. – Но причем тут их пленник?

– Они пьют его кровь.

– Кровь? – Макс скривился, в очередной раз решив, что все это какой-то странный, извращенный розыгрыш.

– Их пленник не человек.

– Вот как? – Макс отчаянно пытался заставить себя рассмеяться.

Мэйдд Нойдеккер смотрела ему в глаза, но теперь он не собирался смущаться, не собирался отворачиваться. Не собирался, пока чужие мысли не хлынули в его мозг. На мгновение ему показалось, что его голова превратилась в воздушный шар, который надули слишком сильно, и он сейчас лопнет.

– Не сопротивляйся, – услышал он где-то далеко голос Мэйдд Нойдеккер.

Ее сознание заполнило его, но воспоминаний было так много, что он не мог ничего понять. Лишь смотрел на все эти безумно мчащиеся картинки, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. Неожиданно мысли Мэйдд сменились мыслями матери Ясмин. Ощущение пространства окончательно стерлось. Макс пошатнулся, упал на пол, но не заметил этого. Чашка с недопитым чаем, которую он держал в руках, покатилась по полу. В ушах зазвенели знакомые голоса. Макс узнавал их медленно, подобно тому, как онемевшие конечности неспешно приходят в норму.

Один из голосов принадлежал Ясмин, второй ее отцу. Клео Вудворт, мать Ясмин, слышала их за спиной, спускаясь в подвал. Макс чувствовал запах ее духов, ощущал ее тело. На это недолгое мгновение он стал женщиной, но это не имело значения, потому что он перестал понимать кто он, кем был. Мир заполнили воспоминания Клео Вудворт. Вот она спускается по лестнице в подвал. Вот идет между пыльных стеллажей с давно просроченными консервами. Останавливается перед железной дверью. Механизмы замка скрипят. Рука тянется к выключателю. Яркий свет. Железная кровать. Неестественно бледный, худощавый мужчина. Глаза его закрыты. Ремни обвивают тело, прижимая к кровати. Стеклянный шприц в руках Клео Вудворт. Игла протыкает кожу на руке пленника. Поршень ползет вверх. Темно-красная кровь заполняет шприц. Это не человек, не пленник. Это просто сосуд. Так думает Клео Вудворт. Так думает мать Ясмин. Макс видит, как она сцеживает кровь в стакан. Желудок сжимается. Теперь выпить. Кровь заполняет рот. Сознание медленно возвращается. Макс чувствует это по мере того, как затухает в его голове сознание Клео Вудворт. Глаза открываются. Знакомая комната. Знакомый старый ковер.