Страница 8 из 28
— Все как в старые времена, да? — спросил он, вторя ее мыслям, опустив подбородок на свои сложенные руки.
Она посмотрела на него боковым зрением. Он был одет в черное пальто и шарф, оттеняющий зимнюю бледность его кожи. Его глаза были затуманены, указывая, что он давно не питался кровью. Он выглядел таким, каким и был — голодным, усталым вампиром.
Что ж, подумала она. Почти как в старые времена. — Больше людей, которым нужно купить подарки, — сказала она. — Кроме того, всегда есть еще этот травматический вопрос что-купить-кому-то-в-первое-Рождество-после-того-как-вы-начали-встречаться.
— Что подарить Сумеречному охотнику, у которого уже есть все, — сказал Саймон с улыбкой.
— Джейс в основном любит оружие, — вздохнула Клэри. — Ему нравятся книги, но у них есть огромная библиотека в Институте. Ему нравится классическая музыка…. — Она просияла. Саймон тоже был музыкантом; даже хотя его группа и была ужасна, и всегда изменяла свое название — сейчас они были — Смертельным суфле — он все же хорошо разбирался в музыке. — Что бы ты подарил кому-то, кому нравится играть на фортепиано?
— Фортепиано.
— Саймон.
— Действительно огромный метроном, его ведь можно и в качестве оружия использовать?.
Клэри раздражённо вздохнула.
— Ноты. Рахманинов невероятно сложный, но ему нравятся вызовы.
— Хорошая идея. Я посмотрю, есть ли где-нибудь поблизости музыкальный магазин. — Клэри покончила со своим горячим шоколадом, выбросила стаканчик в мусорное ведро, стоявшее поблизости, и достала свой телефон из кармана. — А что насчёт тебя? Что ты подаришь Изабель?
— У меня нет никаких идей, — ответил Саймон. Они направились вверх по авеню, где постоянный поток пешеходов переходил от одной витрины к другой.
— Ой, да ладно. Изабель простая.
— Это моя девушка, о которой ты говоришь.
Саймон нахмурился:
— Я думаю. Я не уверен. Мы не обсуждали это. Отношения, я имею в виду.
— Вы должны, действительно, обсудить это, Саймон.
— Что?
— Определение отношений. Что это такое, где это происходит. Вы парень и девушка, просто веселитесь, «всё сложно» или что? Когда она собирается рассказать родителям? Ты видишь других людей?
Саймон побледнел.
— Что? Серьёзно?
— Серьёзно. И тем временем — парфюм!
Клэри схватила Саймона за пальто и потащила в магазин косметики. Он был очень большим внутри, с рядами сверкающих бутылок повсюду.
— Что-нибудь необычное, — сказала она. Изабель не захочет пахнуть как все остальные. Ей понравится пахнуть как инжир или ветивер, или..
— Инжир? У инжира есть запах? — Саймон посмотрел на неё в ужасе; Клэри собиралась посмеяться над ним, когда загудел её телефон. Это была её мама.
«ГДЕ ТЫ?»
Клэри закатила глаза и ответила на смс. Джослин все еще нервничала, когда думала, что Клэри уходила куда-то с Джейсом. Даже хотя, как заметила Клэри, Джейс, вероятно, был самым безопасным парнем в целом мире, учитывая, что ему было довольно строго запрещено: 1) злиться, 2) сексуально домогаться кого-то и 3) делать хоть что-то, что могло бы вызвать всплеск адреналина.
С другой стороны он был одержим; она и ее мать обе видели, как он стоял и позволил Себастьяну угрожать Люку.
Клэри все еще не говорила о том, что видела в квартире, которую делила с Джейсом и Себастьяном то короткое время, напоминающее мечту и ночной кошмар. Она никогда не говорила своей матери, что Джейс убил кого-то; были вещи, которые Джослин знать не нужно, вещи, с которыми Клэри и сама не хотела разбираться.
— В этом магазине столько всего, чего, как я могу себе представить, захотел бы Магнус, — сказал Саймон, беря стеклянную бутылку с блестками для тела, плавающих в каком-то масле. — Есть какие-то правила, как покупать подарки кому-то, кто порвал с твоим другом?
— Я думаю, да. Кто из этих двоих для тебя более близкий друг — Магнус или Алек?
— Алек помнит, как меня зовут, — ответил Саймон и поставил бутылку обратно. — И я чувствую себя плохо из-за него. Я понимаю, почему Магнус поступил так, но Алек страдает. У меня такое чувство, что если ты любишь кого-то, он должен простить тебя, если тебе искренне жаль.
— Думаю, это зависит от того, что ты сделал, — сказала Клэри. — Я не имею в виду Алека… Я просто говорю в общем. Я уверена, что Изабель сможет простить тебе что угодно. — поспешно добавила она.
Саймон подозрительно посмотрел.
— Замри, объявила она, держа бутылку радом с его головой. — Через 3 минуты я понюхаю твою шею.
— Что ж, никогда, — сказал Саймон. — Ты ждала очень долго, чтобы сделать свой шаг, Фрей. Скажу я тебе.
Клэри не заморачивалась насчёт умного возражения; она думала о том, что сказал Саймон о прощении, и вспоминала кое-кого, кое-чей голос, лицо и глаза. Себастьян сидел напротив неё за столом в Париже.
«Как думаешь, ты можешь простить меня? Я имею в виду, ты думаешь, прощение возможно для кого-то вроде меня?»
— Есть вещи, которые ты никогда не сможешь простить, — сказала она. — Я никогда не смогу простить Себастьяна.
— Ты не любишь его.
— Нет, но он мой брат. Если бы всё было иначе…
Но всё так, как есть. Клэри отмахнулась от этой мысли и вздохнула.
— Ты пахнешь инжиром и абрикосами.
— Ты действительно думаешь, что Изабель хочет пахнуть сухофруктами?
— Возможно, нет. — Клэри взяла ещё одну бутылку. — Итак, что ты собираешься делать?
— Когда?
Клэри оторвалась от размышлений над вопросом о том, чем тубероза отличается от обычной розы, чтобы увидеть, как Саймон смотрит на нее, нахмурив свои брови в замешательстве. Она сказала: — Что ж, ты не можешь жить с Джорданом вечно, да? Колледж…
— Ты не идешь в колледж, спросил он.
— Нет, но я сумеречный охотник. Мы учимся после 18, мы становимся отсроченными от других институтов — это наш институт.
— Мне не нравится мысль о вашем переезде. — Он положил руку в карман пиджака. — Я не могу пойти в институт, — сказал он, — моя мама точно не будет за это платить, и я не могу взять кредит для студентов. Юридически, я мертв. И кроме того, как много времени пройдет, пока все в школе не заметят, что кроме меня все становятся старше? Я не знаю, заметила ли ты, но шестнадцатилетние не выглядят как студенты колледжа. — Клэри поставила бутылку.
— Саймон…
— Может я должен подвергнуть мою маму чему- нибудь, — сказал он злобно.
— Что-то, говорящее: «Спасибо, что выбросила меня из дому и делаешь вид, что я мертв?».
— Орхидеи?
Но шутливое настроение Саймон исчезло. — Может быть, все уже не как в старые времена, — сказал он. — Обычно я покупал тебе карандаши и прочие штуки для рисования, но ты больше не рисуешь, разве только своим стило. Ты не рисуешь, а я не дышу. Не так уж похоже на прошлый год.
— Возможно, тебе стоит поговорить с Рафаэлем, — сказала Клэри.
— С Рафаэлем?
— Он знает, как живут вампиры, — ответила Клэри. — Как они живут ради самих себя, как зарабатывают деньги, как получают квартиры — он знает обо всём этом. Он мог бы помочь.
— Он мог бы, но не станет, — ответил Саймон с хмурым видом.
— Я ничего не слышал из Дюморта с того момента, как Морин забрала власть у Камиллы. Я знаю, что Рафаэль её заместитель. Я совершенно уверен, что они думают, что у меня всё ещё есть Метка Каина; в противном случае они бы уже отправили кого-нибудь за мной к этому моменту. Всего лишь вопрос времени.
— Нет. Они знают, что не могут тронуть тебя. Это была бы война с Конклавом. Институт довольно ясно выразился, — сказала Клэри. — Ты защищён.
— Клэри, — сказал Саймон. — Никто из нас не защищён.
Перед тем как Клэри собиралась ответить, она услышала, что кто-то зовёт её по имени; с недоумением, она обернулась и увидела свою мать, которая проталкивалась через толпу покупателей. Через окно она увидела Люка, который ждал снаружи, на тротуаре. В своей фланелевой рубашке он выглядел неуместно среди стильных ньюйоркцев. Пробравшись через толпу, Джослин добралась до Клэри и обняла её. Клэри посмотрела через плечо своей матери на сбитого с толку Саймона. Он пожал плечами. Наконец Джослин отпустила её и отошла назад.