Алайцы на Айгоне

– Может это местный светофор? – хохотал Баг.

Но самый ажиотаж возник, когда очередная «иголка», зажатая кем‑то между пальцев, вдруг стала мигать красными и зелеными вспышками. От неожиданности кристаллик тут же уронили и, конечно же, в суматохе растоптали на полу. С другими образцами такого эффекта добиться не удалось. Командир искренне поздравил бортинженера с находкой уникальных минералов и взял назад свои упреки в незапланированных задержках.

* * *

Проснувшись поутру на узкой раскладной койке, Динга услышал внизу приглушенный разговор биолога и водителя. Вин ворчала на Бага так, будто у них за плечами было, по меньшей мере, десять лет счастливой супружеской жизни.

– Всё же скажи, – говорила она сердитым шепотом, – чем тебе не нравиться Айгон?

– Небо здесь дурацкое…

– Ну не на всех же планетах должно быть зеленое небо, как на Гиганде. Наоборот, это так необычно, интересно. Где‑то небо голубое, где‑то желтое.

– Я бы, наверное, не смог жить с голубым небом. Это же всё равно, что под водой. Что я, рыба что ли. Да и вообще, мелко тут как‑то…

– Как мелко, как мелко?! Представляешь, что говоришь! Да тут горы выше наших в два раза!

– До этих гор добраться еще надо, а издали, если не знать, меньше наших кажутся. Ничего, Вин, я привыкну. Плохо только, что я раньше на «Айгоноходе» ездил. Он ведь маленький совсем, почти игрушечный. Если из него по телекамере смотреть всё вокруг таким огромным кажется. То есть умом знаешь, цифры видишь – что какого вокруг размера, а всё равно ведешь себя как будто ты сам внутри, и он размером с настоящую машину. А сейчас – будто все здесь ненастоящее, так, обычные камешки под ногами…

Динга шумно засопел, прежде чем спуститься с верхней койки, а потом дружелюбно поздоровался с притихшими молодыми людьми. Накануне вечером, перед самой остановкой, он обнаружил интересную аномалию, кажется, не очень далеко – за соседним невысоким горным отрогом. Бортинженер надеялся успеть сбегать туда и обратно до намеченного времени отправления. Он быстро влез в скафандр и, миновав спящего командира, потихоньку открыл дверцу шлюза.

Часть пути пришлось карабкаться по крутому склону. Перевалив острый гребень, идти стало легче. Соскальзывая вниз вместе с кучей каменного крошева, Динга не сразу обратил внимание на гудение за спиной. Он оглянулся, едва не теряя равновесие, а потом сообразил, что источник звука находится в его собственном ранце – насос системы обогрева работал с удвоенной мощностью. Тут только он почувствовал пронизывающий холод, проникающий даже через оболочку скафандра.

Путь к загадочной аномалии перегородила осыпающаяся бурая скала. Перебираясь с уступа на уступ, а иногда подтягиваясь на руках, Динга добрался до плоского карниза, откуда можно было заглянуть на другую сторону. Он осторожно высунул голову и тут же инстинктивно отпрянул назад от уставившейся прямо в лицо острой верхушки громадного черного конуса. Погодя, бортинженер справился с волнением и снова приблизился к краю карниза. Конус, расположившийся внизу, был похож на виденные ранее на фотографиях и видеосъемках. Правда, он не парил в воздухе, а стоял на камнях, заметно накренившись в сторону Динги.

Потоки света от восходящей за спиной Гиги, хлынул в расщелину, где притаился мрачный конус. Его тонкая верхушка задергалась из стороны в сторону, ловя согревающие лучи дневного светила; черная, изборожденная морщинами поверхность затрепетала, и тут только Динга сообразил, что конус – живой, он питался светом! Конус как бы дышал, пульсируя телом. Эти судорожные движения порождали образ очень старого, изможденного существа. Через минуту конус ссутулился, не в силах держать вертикально свою верхушку, которую сотрясала крупная дрожь. Динга хотел было спуститься, чтобы рассмотреть пришельца поближе, но остановился – а вдруг конус питается не только энергией? На черном боку действительно несколько раз с хлопаньем открывалась круглая пасть, способная поглотить человека. Однако едва ли конус собирался охотиться. Скорее он был на последнем издыхании, постепенно заваливаясь на бок. Вот по его поверхности в последний раз прокатилась дрожь, после чего он уже не шевелился.

Динга наконец решился приблизиться к загадочному существу, но тут мертвый конус начал стремительно меняться, быстро иссыхать, истаивать прямо на глазах. Из‑под съеживающихся черных складок появился слабо светящийся мутный студень. Через пару мгновений останки конуса растворились в этой студенистой жиже. Мерцающая неживым светом масса стала растекаться, разъедая всё, что попадалось на ее пути. Она проходила через горную породу как кипяток через снег. Неожиданно опора под бортинженером пошатнулась. Похоже, пакостная жижа дошла до подножия скалы. Пора было отсюда убираться! Не успел Динга, пятясь и соскальзывая, спуститься вниз, как скала обрушилась, подняв тучи пыли. Когда она осела, взгляду открылась глубокая впадина, озаренная изнутри мертвенным сиянием. Динга вспомнил, что вчера уже видел несколько подобных каверн и даже поспорил с Вин о причинах их появления.

– Вот ведь ведьмин студень! – подумал он, заглядывая в яму с бурлящей массой и с ужасом понимая, что за участь его могла ожидать. Однако об увиденном стоило задуматься… Раньше ему, в общем‑то, не было никакого дела до всех этих конусов. Какая, в сущности, разница – физическое это явление или плоды фантазии. Однако на недавней съемки с «Сайвы» конус показал себя реальной боевой силой. Теперь вот оказалось, что конусы – это живые существа, форма жизни, способная существовать как на планетах, так и в космосе. Едва ли они разумны, если вспомнить поведение конуса при встрече с имперским кораблем, но так даже лучше. Приручить таких животных – значит превратиться в звездных всадников, настоящих владык космоса!

Стало неожиданно тихо, обогрев скафандра перешел на обычный режим. Очевидно это черный конус, пока жил, охлаждал всё здесь вокруг. Досадно, что первый же встреченный им чужак издох, прежде чем он успел что‑то предпринять. Возможно, окажи ему вовремя помощь, удалось бы расположить к себе его собратьев. Впрочем, неблагоразумно без подготовки соваться к этому порождению чужой планеты. Сначала надо собрать хоть какие‑то данные, провести наблюдения, выяснить, что это вообще такое. Хорошо, если б помогла Вин, она всё же биолог, хотя биологии таких существ, конечно, ей не знакома. С другой стороны, Динга не был намерен раньше времени посвящать лишних людей в свое открытие. Вин наверняка болтлива, как и все женщины. Поэтому спешить ни с чем не следует.

Едва поднявшись на гребень, Динга услышал в шлемофоне озабоченный гул голосов и поспешил объявить о своем возвращении. Как он понял, обрушение скалы вызвало сейсмическую волну, докатившуюся до вездеходов. Его отсутствие всех встревожило, боялись, что он попал под обвал. Баг и Вин уже были готовы выходить на поиски. Динга сообщил, что с ним всё в порядке. Барон немедленно вновь объявил ему выговор и потребовал от всех впредь воздержаться от незапланированных исследований, по крайней мере, пока не будет оборудована посадочная площадка для экипажа «Сайвы». Тут же в эфире раздался взволнованный голос бортмеханика:

– Командир, Вы что же, на самом деле хотите ставить для имперцев маяки?

– Баг! – Лугс едва сохранял выдержку. – Вы дворянин только во втором поколении, и Вас в детстве, возможно, не научили тому, что верность данному слову для благородного человека – вопрос чести. Он скорее умрет, но сделает, что обещал. Я крайне сожалею, что мне приходится объяснять это члену моей команды!

Динга чуть не замурлыкал от удовольствия. После такого обмена репликами настроить Бага против барона не составит никакого труда.

– Да ведь они же крысоеды! – бортмеханик готов был перечить командиру.

– Но мы – не крысоеды! – стеклянно отчеканил Лугс. Выдержав паузу, он продолжил, – И поосторожней, пожалуйста, с характеристиками. Я согласен, в целом имперское отребье – народ неприятный. Но ведь и наши, как Вы выражаетесь, дикобразы, – не многим лучше. На «Сайве» мы имеем дело с элитой Империи. Во многом они ближе нам, чем наши собственные простолюдины. Вспомните, в Смуту имперскому и алайскому дворянству пришлось плечом к плечу сражаться против побратавшейся солдатни.