Алайцы на Айгоне

Динга знал, что по планетарной программе командир находится рядом с кораблем, а исследовательские вылазки делают остальные члены экипажа. Поэтому он поинтересовался:

– Барон, когда можно будет получить инструкции по поводу действий в Котловине?

– Я их дам на месте, – Лугс порывисто встал из‑за откидного столика. – Поскольку поход обещает быть сложным, считаю необходимым лично возглавить экспедицию.

Так, кого же тогда он оставит сторожить корабль? Баг ведет бронеход, Вин обещано, что она будет собирать свои образцы. Нет уж, барон… Премного благодарен за доверие, но так не пойдет! Не для того я летел, чтобы застрять на посадочной площадке!

– Динга! – услышав обращение командира, он поспешил согнать с лица возможные следы волнения. – Динга, с утра сразу займитесь «Дикобразом». Пойдете на нем вместе с Вин второй двойкой.

Через внешние микрофоны доносился шум ветра, на озере мелодично звенели вновь намерзающие льдинки. Внезапно Динга услышал слабый звук. Он был едва различим, почти на грани восприятия, но чуткое ухо акустика, не раз выручавшее его в подводных схватках, явно различало то, чего он меньше всего ожидал услышать на чужой планете. Снаружи, из темноты неслось противное кошачье мяуканье.

Бортинженер оглянулся. Похоже, больше никто этого не слышал. Если сказать, подумают, что у него проблемы с головой, переутомился. И впрямь, оставят еще на корабле. Впрочем, чего он волнуется, почему бы действительно на Айгоне не водиться кошкам…

– Вин, – заговорил, с недовольством слыша в голосе предательскую хрипотцу. – Здесь могут быть крупные животные?

Биолог уже укладывалась спать за отгородившей угол кубрика ширмочкой и отвечала между зевками:

– Ну, что считать крупным, и кого причислять к животным… На Плато Гридда «Айгоноход» заснял псевдополипоидов, образовавших колонию размером с футбольный мяч… Если такое вдруг увидите, не пугайтесь. Оно не кусается.

Динга долго не мог уснуть, казалось, что его внутренности никак не находят свое место. Ребра давили, мешали дышать. Когда же он, наконец, заснул, стали одолевать кошмары. Вообще‑то во время полета сны он почти не видел, разве что продолжение дневной работы. На это раз Динге приснилось, будто бы он мальчик и идет из родной деревни на маяк к отцу. Но встретивший его отец выглядел очень старым, не таким, каким был в его детстве. Отец, положив маленькому Динге на плечо тяжелую руку, подвел к каменному парапету на верхней площадке маяка. Внизу бушевали темные волны, а из‑за горизонта чувствовалось приближение огромной, неведомой, грозной силы.

* * *

В отличие от бронехода, большой самоходный фургон «Дикобраз» пребывал на корабле в разобранном виде. Его пришлось извлекать по частям, а потом собирать, вытаскивая нужные детали из громадной кучи загадочно выглядевших конструкций. Не было времени даже пообедать, только по ходу дела потягивали пюре из трубочек, не вылезая из скафандров. Рядом с округлым «Котенком» «Дикобраз» выглядел каким‑то громоздким, квадратным, но, по‑своему, и изящным. Внутри фургона, кроме жилого блока и полевой лаборатории, помещалась атомная энергостанция, дающая экспедиции полную автономность. Один бронеход не смог бы далеко уехать, не заправляясь водородом от «Дикобраза». В сцепке же «Котенок» и «Дикобраз» составляли универсальную транспортную систему. Бронеход буксировал тяжелый фургон, а тот по соединительному тросу подпитывал мощный двигатель «Котенка» энергией своего реактора.

После выгрузки планетарного фургона, снаряжения и припасов «Тара» казалась выпотрошенной. Оборудование корабля обесточили, люки запечатали, для надежности притянули планер к прибрежным скалам дополнительными тросами, после чего, наконец, тронулись в путь. Динга, внутренне прощаясь, бросил взгляд на сверкающую гладь вновь замерзшего озера. Потом уже было некогда смотреть по сторонам. Повторять на неповоротливом «Дикобразе» маневры лихо прыгавшего по камням «Котенка» – для этого требовалось постоянное внимание и немалое водительское умение.

Хотя Динга был накрепко пристегнут ремнями, его так болтало в скорлупке скафандра, что уже через час он сам себе казался хорошо взбитым коктейлем. Во время остановок, когда у фургона или бронехода в очередной раз слетала гусеница, Вин спешила удалиться в окрестные скалы, чтобы собрать образцы. Несколько раз в шлемофонах уже звучал ее довольный визг, и тогда биолог возвращалась, ликующе размахивая какой‑нибудь зажатой в перчатке зеленой ниточкой. Два‑три раза спускался поразмяться и бортинженер. Если всё время не повторять себе, что находишься на чужой планете, как‑то даже и не интересно. Обычная череда переходящих друг с другом ущелий и распадков, местами загроможденных камнями, местами присыпанных смерзшимся песком. Всего необычного, что нет ни деревца, ни даже кусочка лишайника, и над всем этим небо нереально фиолетового цвета.

По ушам вновь ударил удивленный вскрик. На этот раз это был голос Бага. Островитянин поставил двигатель на холостой ход и пошел посмотреть, в чем дело. «Котенок» стоял на краю невероятного геологического образования – ровной полусферы десятиметрового радиуса, аккуратно вырезанной в каменистой поверхности.

– И что, опять скажете, что это вулканическая деятельность? – затараторила, подбежав следом, запыхавшаяся Вин.

– А Вы снова склонны видеть в этом следы инопланетян! – недовольно произнес Лугс, высунувшись по пояс из башенного люка бронехода. – Вам можно позавидовать. Для всякого сколько‑нибудь загадочного явления у Вас уже есть готовое объяснение. Действительно, зачем мучаться, искать причину? Всё ясно – рука седьможуков! Зловещие «конусы»!

– Во всяком случае, это явно не вулканизм! – Динга успокаивающе похлопал Вин по плечу.

– Может, ударил метеорит? – спросил Баг, вылезая из переднего люка бронехода.

– Куда тогда делась выброшенная порода? – сварливо возразила Вин.

– А если метеорит был из антивещества? – бортмеханик наклонился над идеально круглой впадиной. – Всё, что было там внутри, просто исчезло с аннигиляцией.

Динга взглянул на Бага с интересом. Не ожидал от мальчишки такой гипотезы.

– Аннигиляция оставила бы следы лучевого воздействия, – холодно отреагировал Лугс. – Я предпочитаю считать это обычным провалом. В дальнейшем при движении прошу соблюдать особую осторожность.

«Котенок», а следом и «Дикобраз» осторожно объехали загадочную выемку. Пожалуй, Динга поторопился с выводами об обычности Айгона. Вовсе здесь не так уж просто. Надо только получше присматриваться. Вот, к примеру, та боковая расщелина будто изъедена какой‑то ядовитой дрянью. Глубокие такие промоины, а со дна что‑то мерцает, как спирт горит. И теплое марево ходит взад‑вперед, хоть ветра никакого нет. Да, жутковатое местечко.

Динга не удержался и свернул туда. Предупредил Вин, что выйдет посмотреть, что найдется интересного. Не прошло и десяти минут, как следом в расщелину на полном ходу вкатил «Котенок».

– Что, не туда свернули? – поинтересовался Лугс и тут же, не повышая голоса, влепил выговор за задержку. Но Динга успел‑таки набрать приличную коллекцию. Демонстрировать ее пришлось во время позднего ужина на «Дикобразе».

Ну, на гладкие черные камешки каплевидной формы только Вин обратила какое‑то внимание, даже примерила как сережки перед черным экраном монитора. Она же сразу схватила круглый морщинистый булыжник, похожий на губку, но потом отложила с разочарованием, объяснив, что это вовсе не биологическая окаменелость, а какой‑то минерал. Больше интереса вызвал другой кусок породы – типа глины, только гибкий и открывающий на изломе пузырчатую структуру. Барон даже высказал какую‑то петрологическую гипотезу о его происхождении. Особенно всех заинтересовало то, что при сильном нажатии на эту «газированную глину» у всех появлялось ощущение легкого покалывания и зудения на коже, как от статического разряда.

«Гвоздем» же устроенного Дингой представления стали маленькие игольчатые кристаллы. Они казались очень красивыми, отливая в электрическом свете металлической синевой и иногда вспыхивая чистыми спектральными красками – красным, желтым, зеленым.