Страница 126 из 140
‑ И всё же, ротмистр, ‑ прервал Турбин. ‑ Против нескольких тысяч революционеров у нас здесь целый армейский корпус. Это не считая четырех крепостных артиллерийских полков, морской бригады, казаков... Разве господа большевики и максималисты самоубийцы?
‑ Боюсь, ваше превосходительство, армейские части неблагонадежны. Основная масса солдат ‑ недавние местные призывники. Портовые рабочие, сучанские шахтеры, деклассированные элементы. Крестьян мало, да и то, что есть ‑ нельзя назвать верноподданным. Старожильческое население отсутствует, а в переселенческих деревнях ‑ одни бунтари. К тому же солдаты сейчас заняты на фортификации, на тяжелых земляных работах. Много недовольных. Революционерам достаточно лишь придать этому недовольству организованную форму. По моим сведениям, практически во всех частях действуют тайные антиправительственные группы. Есть, разумеется, и центральная военная организация... Возможно, в ней участвуют и офицеры...
‑ Бросьте, ротмистр, это уже паранойя, ‑ крикнул с места молодцеватый подполковник Луцкий, начальник контрразведки 5‑го Сибирского корпуса. ‑ Будь ваша воля, вы бы всех отправили под арест!
‑ Попрошу без оскорблений! ‑ огрызнулся Голявин. ‑ Опасность мятежа мною никоим образом не преувеличена! Насколько я могу судить по агентурным, весьма, к сожалению, скупым данным, господа революционеры готовят выступление в подходящий для них момент. И это время как раз сейчас, пока общество обескуражено слухами о якобы наших военных неудачах. Если революционеры хотя бы чуть промедлят, они опоздают, упустят свой момент...
‑ Ну, и слава Богу! ‑ перекрестился Луцкий.
‑ Однако несколько следующих часов мы будем находиться в крайней опасности. Если революционеры и ударят, то сейчас, до того, как известие о победе русского флота распространится по Владивостоку. До того, как все поверят в нашу победу!
‑ Хорошо! ‑ губернатор Толмачёв начал подниматься из кресла, чтобы подытожить совещание. ‑ Вот завтра с утра этим и займемся. Совместим, так сказать, приятное с полезным. И народу сообщим о торжестве русского оружия, и заговорщикам отобьем охоту бунтовать. Надо еще обдумать, как флот наш встречать... Жаль, что Александра Васильевича не будет. Кого прикажите как триумфатора чествовать? Порембского? Кедрова? Вас, Сергей Николаевич?
‑ Увольте, Владимир Александрович! ‑ вымученно улыбнулся контр‑адмирал Тимирев. ‑ Не надо бы особых чествований. Эскадра возвращается в таком состоянии, что вид ее едва ли вызовет радостные чувства у обывателей.
‑ Может тогда задержать прибытие эскадры? ‑ задумчиво проговорил Луцкий. ‑ Подержать ее в какой‑нибудь бухте по соседству. Пока у нас тут всё не уляжется. А то ведь на кораблях тоже революционеры, как бы они с нашими, городскими, не столковались...
‑ Бог с вами! ‑ Тимирёв с укоризной посмотрел на Луцкого. ‑ Может, матросики наши раньше к революционерам и прислушивались, но теперь, после того, как они японцев побили, товарищей столько потеряли. От безделья матросы бунтуют, а не от труда и не от подвига ратного!
‑ Так‑то это так, да ведь чужая душа потемки! ‑ Луцкий явно не намерен был отступать. ‑ Николай Васильевич подтвердит, сколько было донесений о революционных группах среди моряков. Да Вы сами говорили о тяжелом состоянии эскадры. Придет завтра во Владивосток половина кораблей, да и те с тяжелыми повреждениями. Это может вызвать сомнения у обывателей, что мы действительно японцев победили. Пусть лучше отремонтируются, приведут себя в порядок. А там, будем надеяться, и другие, отставшие корабли успеют подойти. Может, сам адмирал Колчак вернется. Тогда уже можно будет флот торжественно встречать...
‑ Так‑то это так, но ремонтировать корабли лучше во Владивостоке! ‑ Тимирёв явно не желал откладывать возвращение флота.
‑ Ели мы задержим прибытие кораблей в порт, это может озлобить команды, ‑ поддержал коменданта Галявин. ‑ Матросы ждут не дождутся, когда их отпустят на берег. А вы после всех тягот кровавого боевого похода отправляете их вместо портового города на какой‑то дикий берег. Тут и святые взбунтуются!
‑ Выходит, они у вас всё же бунтовать готовы?! ‑ немедленно отреагировал Луцкий.
Губернатор был явно недоволен, что военный совет затянулся. Но, прежде чем он предложил перенести обсуждение на следующий день, в дискуссию вмешался генерал Турбин. Ему‑то, собственно, не было дела, вернется ли эскадра завтра или нет. Генералу просто не нравился контр‑адмирал Тимирев. По давней традиции должность коменданта Владивостокской крепости занимал командующий армейским корпусом. Но адмирал Колчак, явившись перед войной во Владивосток с дредноутным флотом, заставил Турбина уступить пост коменданта начальнику военного порта Тимиреву. Получалось, что генерал‑лейтенант Турбин должен был подчиняться младшему по званию контр‑адмиралу. Скандально известному мужу колчаковской любовницы! Пока во Владивостоке всем распоряжался Колчак, Турбин терпел. Но теперь, при отсутствии знаменитого флотоводц, генерал решил встать на сторону начальника своей контрразведки, лишь бы щелкнуть по носу портового командира.
‑ Думаю, прибытие эскадры следует отложить! Направить пока корабли, например, в Славянскую бухту.
‑ Лучше в Америку, ваше превосходительство! ‑ встрял Луцкий.
Турбин понял, что подразумевается один из здешних заливов.
‑ Славянская опасно близка с корейской границе, ‑ разъяснил Луцкий. ‑Америка для эскадры и поближе будет. К тому же, при необходимости, прямо там можно грузить уголь с ближайших сучанских приисков.
‑ Решительно возражаю! ‑ нахмурился Тимирёв.
Почти минуту в комнате царило напряженное молчание.
‑ Сергей Николаевич! ‑ заговорил, наконец, Толмачёв. ‑ Думаю, Александр Федорович прав. С прибытием эскадры надо подождать. Пусть пока постоит в Америке. Порт там, конечно, своеобразный, но гавань удобная.
Губернатор знал, что прошедший огонь и кровь мировой войны генерал Турбин относится к нему, прослужившему всю жизнь на административных должностях, без должного уважения. Толмачев тоже не испытывал к командиру корпуса особых симпатий. Но в данный момент должна была сработать солидарность сухопутных военачальников против этого адмирала, пролезшего в коменданты крепости.
Тимиреву оставалось, скрепя сердце, согласиться. Адмирал Колчак, наверное, не побоялся бы выступить против двух генералов, но Тимирёв, увы, был не таким. Может быть, слишком долго он командовал придворными яхтами, где главным было искусство уступать. К тому же, возможно, Турбин не так уж и не прав. Японцев разбили, значит и флот теперь особенно во Владивостоке не нужен. А без него действительно как‑то поспокойней...
Выйдя из резиденции губернатора, подполковник Луцкий вежливо отказался от предложения генерала Турбина подвезти его на своем автомобиле и пошел пешком. Вечерний маршрут начальника контрразведки не мог вызвать никакого подозрения. Подполковник прошел по переполненным гуляющей публикой тротуарам Светланской до Алеутской и скрылся в ресторане "Золотой Рог". Там в отдельном кабинете его уже ждали два молодых офицера и штатский в дорогом пиджаке. Штатский ‑ недавно прибывший из Соединенных Штатов Абрахам Тобинсон ‑ был председателем рабочих союзов Владивостока; офицеры ‑ штабс‑капитан Лазо и поручик Сибирцев ‑ возглавляли военных организаций эсеров и эсдеков. Вместе они составляли чрезвычайный военно‑революционный комитет, в который входил и подполковник Луцкий. Обменявшись рукопожатиями со ждавшими его революционерами, Луцкий немедленно взял слово:
‑ Медлить нельзя! Восстание начинаем завтра. Действуем по разработанному плану. Берем город и провозглашаем Дальневосточную Республику. Даже если по России нас сразу не поддержат, при имеющихся в крепости запасах сможем продержаться хоть полгода. А за это время вся страна запылает...