Страница 110 из 140
Освободив винт, на "шестнадцатой" запустили бензиновый двигатель надводного хода и двинулись к выходу из бухты. Увы, почти сразу возник пожар в машинном отделении. Мива не растерялся, приказал команде подняться наверх, плотно задраив за собой люк. Лишенный притока кислорода, пожар погас сам собой. Продолжавшие летать над бухтой русские самолеты оставили без внимания лодку, над которой висело густое облако дыма, решив, видимо, что с нею уже покончено. Японцы всё же обнаружили в верхней части корпуса несколько пулевых пробоин, которые заткнули деревянными пробками. Погружаться глубоко, однако, субмарине теперь было крайне нежелательно. Вернувшись внутрь лодки, команда вновь запустила мотор, и S‑16 покинула бухту. Лодка неторопливо шла вперед, пока показавшиеся на юге дымы русского крейсерского отряда не заставили лейтенанта Миву дать команду к погружению. "Шестнадцатая" с ее восьмью узлами подводного хода, конечно, не могла присоединиться к сражению надводных кораблей, когда навстречу русским крейсерам из Гензана вышли корабли‑ветераны (на "Чиоде" и "Акицусиме", кстати, сражались и оставшиеся без лодок моряки‑подводники). Мива выжидал, пока его терпеливость не была вознаграждена. Вражеский легкий крейсер с тремя низкими дымовыми трубами подошел к гибнущему высокотрубному "Асо". Тот уже не имел возможности сопротивляться, и русские торжествовали, не подозревая об опасности, которая грозила им из‑под воды.
"Адмирал Истомин" двигался малым ходом, когда в пяти кабельтовых слева по борту вдруг заметили воздушный пузырь, выскочивший на поверхность. Следом из‑под воды появилась и верхняя часть рубки подлодки, всплывшей после пуска обеих своих торпед. Торпеды шли, расходясь в стороны и оставляя за собой белые полосы пузырьков, прямо на русский крейсер. "Шестнадцатая" погружалась, провожаемая градом спешно выпущенных снарядов. Лейтенант Мива едва успел опуститься на двадцать метров, когда лодка содрогнулась от удара близкого взрыва. Торпеда попала в цель!
"Истомина" сильно встряхнуло, на палубу обрушился водопад забортной воды, в воздухе расходилось дымное облако, резко пахло взрывчаткой. Турбины остановились, в трюмах погасло электричество. На крейсере не заметили подлодки и решили, что торпеду каким‑то образом выпустили с "Асо". Русские немедленно возобновили яростный обстрел тонущего японского корабля. После нескольких новых попаданий он стал стремительно валиться набок, подминая спущенные шлюпки. Старый крейсер лег на борт, обнажив выкрашенную красным подводную часть. Трубы касались воды, дым растекался черной пеленой по волнам. На возвышавшийся над водой часть борта перебралось много людей, они кричали "банзай!" Потом корма "Асо" поднялась в воздух, сверкнув на мгновение бронзовыми лопастями винтов и разом исчезла в кружащемся водовороте.
Положение потопившего японский крейсер "Истомина" было тоже весьма тяжелым. Полушкин потребовал доклада о повреждениях. Из трюма сообщили о пробоине в отсеке турбогенераторов, шло затопление носовых кочегарок, воду заметили и в носовых снарядных погребах. Нефтяная пленка, появившаяся у подорванного борта, говорила также о повреждение топливных цистерн. Экипаж отчаянно боролся за спасение корабля. Аварийные партии действовали быстро и слаженно, локализуя затопления. К счастью, повреждения корпуса оказались меньше ожидавшихся ‑ "шестнадцатая" стреляла устаревшими торпедами с меньшей взрывной мощностью.
Крен "Истомина" на левый борт был сбалансирован затоплением правобортных отсеков. Шла подготовка к тому, чтобы запустить турбины, остановившиеся из‑за сотрясения при взрыве. Пока что крейсер представлял собой идеальную мишень для атаки подводной лодки, тем более, что рядом не осталось ни одного эсминца, который помещал бы субмарине повторить нападение. К счастью для русских, у S‑16 было только два носовых торпедных аппарата. Сейчас на "шестнадцатой" японские подводники пытались перезарядить аппараты запасными торпедами, но сделать это быстро в крайне ограниченном объеме лодки у них не получалось. Однако к "Истомину" уже приближались другие японские корабли.
Вице‑адмирал Хироясу с оставшимися у него пятью эсминцами продолжал маневренный бой с русским минным дивизионом капитана 1‑го ранга Белли. Противники выписывали петли, пытаясь обойти друг друга и занять выгодную позицию, пока не вернулись к месту схватки крейсеров (по версии, которой принц придерживался после войны, он целенаправленно шел на помощь сражавшемуся в одиночестве "Асо"). Заметив, что русский крейсер накренился и потерял ход, Хироясу дал приказ к атаке. Рискованно подставив корму русским "новикам", японские эсминцы устремились к "Адмиралу Истомину". Они шли двумя колоннами ‑ слева "Кавакадзе", "Момо" и "Нара", справа ‑ "Амацукадзе", "Кува" и "Эноки". Японцы были полны решимости отомстить за гибель "Асо", "Чиоды" и своего товарища "Касивы", потопленных снарядами русских "адмиралов". Дневная атака эсминцами крейсера, пусть и поврежденного, выглядела предельно рискованной. Единственной надеждой японцев было то, что торпедированный русский крейсер не сможет эффективно обороняться
В этом японцы ошиблись. "Истомина" запустил турбины и постепенно набирал ход. Помпы, питаемые с кормовых турбогенераторов, откачивали воду из затопленных отсеков. Снаряды подавались из кормовых погребов и разносились по цепочке к орудиям. Когда японские эсминцы приблизились, огонь по ним был открыт без малейшего промедления. Первый же залп лег в ста метрах от вырвавшегося вперед "Кавакадзе". Эсминец увеличил ход и, сблизившись до 15 кабельтовых, начал разворот для пуска торпед, но в этот момент сам был поражен в кормовую часть сразу двумя снарядами. Они разорвались в машинном отделении, выведя из строя обе турбины. Эсминец остановился, окутанный паром и дымом от начавшегося пожара. Выпущенные с неуправляемого корабля четыре 533‑мм торпеды не попала в цель, однако он отвлек на себя внимание артиллерийских расчетов русского крейсера, а также закрыл дымом атаку остальных японских кораблей.
Пока "Момо" и "Нара" подходили к "Кавакадзе", чтобы снять с него людей, "Амацукадзе", "Кува" и "Эноки" сблизились до 8 кабельтовых и дали залп из носовых аппаратов, выпустив шесть 457‑мм торпед. Заметив идущие на корабль белые линии торпедных следов, командир крейсера Полушкин попытался увести "Истомина" от залпа. И это почти удалось, однако поврежденному кораблю чуть‑чуть не хватило скорости. Одна из торпед всё же зацепила его за самый кончик кормы. Это второе торпедное попадание на мостике вначале даже не заметили. Полушкин только обнаружив, что корабль не слушается руля, и попробовал связаться с румпельным отделением. Не дождавшись ответа, командир послал на корму вестового. Матрос вернулся и доложил, что румпельное отделение отсутствует вместе с кормой. Японская торпеда оторвала "Истомину" всю кормовой часть по 120‑й шпангоут, лишив рулей и центральной пары винтов.
Японские эсминцы развернулись и укрылись в дымовой завесе, готовясь к повторной атаке. Она со всей определенностью должна была завершиться потоплением русского крейсера. Но тут в ход боя вмешались подоспевшие "новики" капитана 1‑го ранга Белли. Первым был добит стоящий на месте "Кавакадзе", на котором еще оставалась часть команды. Получив попадание в носовую часть, эсминец еще более осел в воду. Разрывы снарядов сметали с палубы корабля всё живое, но японцы всякий раз вновь поднимали над кораблем упавший флаг, под конец просто привязав изрешеченное полотнище к поручням мостика. На "Капитане Белли", который добивал "Кавакадзе", не оставалось торпед, чтобы быстро покончить с обреченным кораблем. Оставив полузатопленный эсминец, "Белли" бросился догонять другие "новики", которые преследовали отходящие японские эсминцы. Положение этой четверки было незавидным. На помощь "Истомину" шел "Корнилов", тесня японцев на с севера, тогда как "новики" заходили с юга. Не стихали и пушки "Истомина". Японцы оказались в огневом мешке, из которого не так‑то просто было вырваться.