Страница 105 из 140
Однако Дудоров принял решение повторить воздушный налет. Только так оставалась возможность вывести у японцев из строя максимальное количество торпедных судов. Поднятые на авиаматки самолеты заправляли бензином, закрепляли в фюзеляже новую мину и тут же спускали стрелой обратно на воду. Пилоты еле успевали размять ноги на палубе и спешно перекусить бутербродами перед тем как снова залезть в тесные кабины. Работая в бешеном темпе, на авиаматках снаряжали к вылету вернувшиеся первыми шесть торпедоносцев Грузинова. Самолеты отряда Вирена было решено заправлять на плаву, у борта, не поднимая на авиаматки. Правда, тогда их приходилось снаряжать вместо мины бомбами ‑ старыми артиллерийскими снарядами, к которым приделали жестяные стабилизаторы. Ранее на плаву были заправлены и четыре "чайки", уже улетевшие к "Энгельсу". Тот шел сейчас вместе с линкорами где‑то далеко на востоке. Взамен, по переданному Дудорову по радио приказу, ожидали прилета с "Энгельса" четырех гидропланов.
Как гром с ясного неба пришло радиосообщение с "Бодрого": на зюйд‑весте замечен приближающийся японский эсминец. Обычно на случай атак вражеских кораблей авиаматки сопровождали крейсера. Дудоров пожалел, что не решился просить у Старка "Аскольда" или "Варяга". Двенадцать 6‑дюймовок одного из этих старых кораблей могли бы здорово охладить пыл японских миноносцев. А сейчас приходилось надеяться только на старую канонерку "Маньчжур", уже тридцать лет служившую в Сибирской флотилии. Дудоров распорядился авиатранспортам дать ход, оставив два поднятых последними "аиста" на грузовых стрелах. Заправленные самолеты получили команду к немедленному взлету, чтобы не подставляться на воде под вражеский огонь. Неподготовленные гидропланы должны были заправляться с миноносцев, имевших аварийный запас бензина. Но чтобы поднять в воздух аэропланы требовалось не менее пятнадцати минут, а японцы приближались слишком быстро. Навстречу им двинулся, неторопливо рассекая волны таранным форштевнем, старенький "Маньчжур", когда‑то ходивший под парусами чаще, чем под паром.
Контр‑адмирал Сибакити Яманако собрал два своих дивизиона для удара по обнаруженным авиатранспортам. Восемь эсминцев шли в атаку, развернувшись в широкую сеть, чтобы удобней было действовать торпедами и артиллерией. Какого‑то серьезного сопротивления от русских транспортов японцы не ожидали. Главное успеть захватить вражеские аэропланы на воде! "Касива" шел прямо на замеченные самолеты, не обращая внимание на стоявший рядом с ними небольшой трехмачтовый корабль, в котором опознали старую канонерку. "Маньчжур" не казался японцам опасным. Они помнили, как в давнем бою в Чемульпо, которым русские почему‑то так гордятся, однотипный с "Маньчжуром" "Кореец" так ни разу не сумел добросить свои снаряды до японских крейсеров. Командир "Касивы" считал, что без проблем расстреляет противника из дальнобойного и скорострельного носового 120‑мм орудия. О чем японцам не было известно ‑ "Маньчжур" успел получить вместо прежних устаревших 8‑дюймовых пушек новые 6‑дюймовки, не уступавшие в дальнобойности 120‑мм орудию эсминца.
Стараясь заслонять еще не взлетевшие гидросамолеты, "Маньчжур" открыл огонь, стреляя двухорудийными залпами. По "Касиве" также вел огонь из двух 75‑мм пушек подошедший "Бодрый", но, впрочем, без особого успеха. Японцы отвечали и первыми поразили неповоротливую канонерку. В разбитой прямым попаданием кают‑компании "Маньчжура" вспыхнул пожар. Другой японский снаряд пронизал насквозь офицерские каюты правого борта. Котельное отделение наполнило дымом, который не выходил более через разбитые вентиляторы. Но в конечном итоге сказалось более тяжелое вооружение канонерской лодки. 152‑мм русский снаряд разорвался в машинном отделении "Касивы". Эсминец потерял ход, превратившись в неподвижную мишень. Новое попадание поразило ему котлы. Мощный взрыв повалил трубы и сорвал большую часть палубы. Окутанный дымом и паром корабль перевернулся и исчез под водой.
Скоротечный бой привлек внимание других японских эсминцев. Грохот 6‑дюймовок заставлял относиться к "Маньчжуру" с уважением. Авиаматки "Мациевич" и "Нестеров" в это время уходили полным ходом на северо‑восток, в кильватере у них держались "Грозный", "Бравый" и "Бойкий". "Бодрый" вместе с поврежденным "Маньчжуром" продолжали прикрывать взлетающие с воды аэропланы. Три первых "аиста" направились к вражескому отряду, пытаясь если не потопить, так задержать его. Как оказалось, атаковать в открытом море маневрирующие на полном ходу эсминцы было гораздо сложнее, чем стоящие на якоре в гавани. Лишь одну торпеду из трех удалось сбросить достаточно близко на пересечку курса головного "Минекадзе". Эсминец не успевал уже уклониться, однако и эту мину отбросила в сторону поднятой кораблем волной. "Аисты" один за другим поднимались в воздух, над эсминцами трещали моторами без малого десяток самолетов. Они по‑прежнему не добивались успеха, хотя фонтаны от бомб несколько раз окатывали палубы эсминцев. Атаки приобретали всё более демонстративный характер. В них участвовали и "пустые" самолеты, успевшие сбросить мины и бомбы. Японцы не могли разглядеть, есть или нет боезапас внутри фюзеляжа русского гидроплана и, на всякий случай, отворачивали от каждого аэроплана.
Последний "аист", у которого оставалась торпеда, атаковал, стараясь сбросить торпеду как большую бомбу ‑ прямо на палубу первого подвернувшегося корабля. На "Каэде" русский аэроплан заметили, только когда он вывалился из дыма над трубами переднего мателота. Сброшенная с самолета торпеда пронеслась сверкающей сигарой низко над трубами, зацепилась за грот‑мачту и, перекувырнувшись, с грохотом вонзилась хвостом в палубу за кормовым мостиком. Пройдя корабль насквозь, она проткнула днище и выскочила наружу, погнув напоследок правый гребной вал. "Каэде" затрясло и стало сносить в сторону, из пробоины хлестал фонтан. Заработали помпы, борясь с затоплением, но скорость корабля упала до 10 узлов, и он отстал от остальных эсминцев.
Те постепенно собирались вокруг "Маньчжура" и "Бодрого". На этот раз у японцев было полное превосходство. Засыпанные градом фугасов два старых русских корабля почти исчезли за густым лесом водяных всплесков. Охваченный пожарами "Маньчжур" еле двигался, стравливая пар из пробитого котла. Вся носовая часть была разворочена после детонации носового погреба боеприпасов, но с кормы некоторое время еще стреляла 120‑мм пушка. Когда "Маньчжур" уже не отвечал на огонь, контр‑адмирал Яманако передал приказ "Кабе" подойти и добить русских. После торпедного выстрела в упор пораженная в район котельного отделения канонерская лодка продержалась на воде лишь несколько минут, всё более кренясь на правый борт. Командир "Маньчжура", капитан 2‑го ранга Четвериков приказал команде спасаться по возможности, а сам до последнего оставался на мостике. Было слышно, как внутри корабля трещат под напором воды ломающиеся перегородки. Матросы муравьями лезли из люков на палубу, прыгали с борта. Очередное содрогание старого корабля, и внезапно "Маньчжур" стал быстро уходить под воду. Еще до того "Каба" пустил вторую торпеду в полузатопленный "Бодрый". Подброшенный мощным взрывом, миноносец переломился, складываясь пополам .
Пока "Каба" добивал канонерку и миноносец, наиболее быстроходные у японцев "Минекадзе" и "Савакадзе" первыми выходили на русские авиатранспорты. Дудоров понимал, что его 15‑узловым авиаматкам не уйти от развивавших 36‑узловой ход новейших японских эсминцев. Надо было принимать бой. Японцы догоняли "Мациевича" и "Нестерова" по правому борту, огибая дымовую завесу, выставленную идущими позади миноносцами. Яманако предполагал, в случае если русские не сдадутся после первых выстрелов, сближаться и действовать торпедами. Русским пилотам в кружащих в небе самолетах останется либо лететь в Гензан и сдаваться, либо дожечь остаток топлива и остаться один на один с Японским морем. Японцы не сомневались в скорой победе над авиатранспортами, которые, как правило, вооружали лишь парой зенитных орудий и пулеметами.