Страница 104 из 140
К тому времени корабли в гавани прекратили погрузку и спешно снимались с якорей и бочек. На берегу не стихал треск винтовок и пулеметных очередей по кружившим вверху аэропланам. В отражение налета активно включились расчеты корабельных орудий, поднимая стволы максимально вверх. По самолетам вели огонь почти с каждого крейсера или эсминца. Шансов поразить аэроплан у обычных орудий, однако, было немного. Больше доставалось другим кораблям, по которым то и дело хлестал стальной дождь падающих сверху осколков. Потом японцы догадались организовать заградительный огонь в сторону моря, откуда приближалась следующая волна волны русских гидропланов. Это группу торпедоносцев вел на Гензан капитан 2‑го ранга Николай Робертович Вирен, сын последнего командира порт‑артурской эскадры, прославившийся воздушными рейдами на турецкие берега.
Обнаружив на подлете непрерывно вспухающие в небе белые облачка шрапнели, русские аэропланы набрали высоту и перелетели опасный участок. Только один самолет после близкого взрыва гранаты задымил и повернул назад. Остальные, пройдя на недоступной для обстрела высоте, развернулись и стали выходить в атаку со стороны гор, чтобы сбросить инерционные мины на стоящие у берега корабли.
Часть торпед упала, не долетев до воды. Одна сразу зарылась в землю, осыпав песком здания портовых складов. Другая пронеслась по причалу трехметровым вертящимся столбом, сметая, точно кегли, гарнизонную роту, построенную для винтовочной стрельбы по русским самолетам. Еще одна торпеда взорвалась на причальной стенке, обрушив на пришвартованный у берега эсминец "Умикадзе" град камней и обломков. Кораблю изрядно разворотило борт и палубы, смяло трубы и вентиляторы. Четвертая торпеда нырнула в воду у "Кавакадзе", прошла под килем и всплыла по другому борту эсминца. Отбомбившиеся самолеты свечкой ушли вверх, но два "аиста", не успев сбросить мины, разворачивались над бухтой для повторной атаки. Один из них, выходя из разворота, налетел на выпущенный почти в упор 120‑мм снаряд и осыпался в воду грудой растерзанных обломков. Но следующий сбросил торпеду предельно точно и добился попадания. Пройдя сорок метров под водой, вращающая мина ударила в эсминец 2‑го ранга "Цубаки". Маленький корабль словно хлестнуло поперек тяжелой водяной плетью. Эсминец накренился, через разорванный борт трюмы заливал настоящий водопад. Машинное отделение было затоплено, генераторы вышли из строя, помпы не работали, и вскоре "Цубаки", задирая нос, ушел до мостика под воду, коснувшись килем дна.
"Чайки", как могли, помогали торпедоносцам. Оставшиеся пулеметные магазины истребители опустошали, штурмуя вчетвером древний крейсер "Ицукусима", ныне базу подводных лодок. Одна из очередей зажигательных пуль (для расстрела привязных аэростатов) воспламенила сложенные на палубе бочки с бензином для малых субмарин. Через мгновение старый корабль вместе со стоявшими у его бортов малыми подводными лодками был полностью охвачен пожаром. Скоро языки пламени стали долетать и до стоявшей рядом второй базы подлодок ‑ похожей на миниатюрный крейсер "Нагаура‑мару". Когда "Ицукусима" взорвалась, обрушив горящие обломки на соседние причалы и постройки, "Нагаура" почти сразу повторила ее печальную судьбу. В прошлом погибшее судно называлось "Тацута", но, перейдя из торпедных канонерок в суда обеспечения, передала свое имя новому легкому крейсеру.
Танин Ямай мрачно наблюдал за воцарившимся в порту хаосом. Из воды торчали надстройки и мачты затонувших кораблей, небо застилал дым нефтяного пожара. Адмирал был готов рвать на себе волосы. Как он не предусмотрел в своем тщательно продуманном плане все возможные угрозы! Гензан как база для нацеленных на отходящий русский флот минных сил был надежно защищен береговыми батареями и минными заграждениями от ударов с моря. Но кто мог предположить воздушное нападение такого масштаба! Ямай знал, конечно, что в мировую войну итальянцы бомбили с воздуха австрийские дредноуты в Поле, а англичане ‑ "Гебен" в Стамбуле. Но, во‑первых, эти налеты были, в сущности, безрезультатны, во‑вторых, совершали их тяжелые бомбардировщики с наземных аэродромов. До Гензана русским "муромцам" было не долететь, а легкие аппараты с авиатранспортов Ямай не воспринимал всерьез. Как оказалось, зря... Потеряно три корабля снабжения и шесть эсминцев. К счастью, суда с топливом и торпедами для миноносцев не пострадали, а с нехваткой снарядов при ночных атаках эсминцев на русскую эскадру можно будет как‑нибудь справиться. Но ведь воздушные налеты могут повториться! Нужно как можно быстрее найти и потопить эти авиаматки. Они не могут быть слишком далеко! Ямай передал начальнику 3‑й минной флотилии Яманако приказ выйти в море, найти и уничтожить вражеские авиатранспорты. Поднимая белые буруны форштевнями, большие новейшие эсминцы "Минекадзе" (флаг контр‑адмирала Яманако) и"Савакадзе", лидирующие устаревшие эсминцы 2‑го ранга "Каба", "Касива", "Суги", "Сакаки", "Каэде" и "Кусиноки", устремились к выходу из бухты.
В море восемь японских эсминцев разошлись для поиска русских авиаматок. Вскоре с "Суги" пришла радиограмма о замеченном перископе. Через несколько минут такое же сообщение поступило от "Каба". Контр‑адмирал Яманако запросил командующего ‑ не дежурят ли на боевых позициях рядом с бухтой японские подлодки? Ямай ответил, что они в море не выходили. Эсминцы открыли огонь. Постепенно японцы стали замечать, что перископы под обстрелом оставались неподвижными, только странно раскачивались среди водяных разрывов. Спустив шлюпки, японцы обнаружили, что вели огонь по обычным деревянным жердям, которые прикрепленный к одному из концов груз заставлял держаться в воде вертикально. Русские аэропланы при подлете к порту сбрасывали такие ложные "перископы" целыми охапками. Разобравшись с проблемой, японцы возобновили свои поиски.
Выйти на противника первым повезло "Касиве", который действовал в северо‑восточном секторе. Вначале японцы заметили русский миноносец. Это был "Бодрый", который буксировал поврежденный "аист", подбитый во время налета и совершивший вынужденную посадку в море. Обнаружив за кормой вражеский эсминец, "Бодрый" бросил гидроплан, расстреляв его из орудий, и стал отходить на восток. Японский малый эсминец типа "каба" был всё же быстроходней, чем старый русский миноносец, а против двух 75‑мм пушек "Бодрого" у японцев были одно 120‑мм и четыре 76‑мм орудия. Однако японский командир предпочел не форсировать события, надеясь, что миноносец выведет его на главные вражеские силы. Он не ошибся, и вскоре смог разглядеть впереди суда солидных размеров. Море вокруг них было усеяно точками приводнившихся аэропланов.
Контр‑адмирал Дудоров на "Капитане‑инженере Мациевиче" был погружен в срочные дела. Налет на Гензан прошел успешно, даже отсюда было видно поднимающийся из‑за горизонта колоссальный горб черного дыма. Аэропланы один за другим садились на "зеленую воду" ‑ защищенное от волн пространство в тени больших кораблей ‑ авиаматок "Мациевича", "Нестерова" и канонерки "Маньчжур" (от последнего их потом буксировали к транспортам миноносцы). Вернувшиеся пилоты говорили о десяти, по крайней мере, взорванных и потопленных японских кораблях. Большего от дюжины легких "аистов" нельзя было и ожидать. Но, с другой стороны, никто не думал, что скромный корейский порт окажется так забитым вражескими кораблями. Дудоров ругнул про себя ретроградов из Генмора, привыкших смотреть на авиацию только в плане воздушной разведки. А ведь что стоило выписать из‑за границы новейшие авиадвигатели, поставить их на самолеты вместо нынешних, слабосильных. Тогда бы "аисты" смогли поднять по полтонны бомб или даже настоящую торпеду вместо стокилограммовой инерционной мины. А пока получается, что большинство японских эсминцев уцелели и продолжают угрожать отходящей русской эскадре. Да и самим авиаматкам было небезопасно такое близкое соседство с крупным отрядом вражеских быстроходных кораблей. В Гензане ведь видели и крейсера. Наилучшим решением было бы скорей забрать самолеты и уходить в море.