Страница 19 из 89
В июне 1919 года Берзина назначили начальником политотдела 11-й стрелковой Петроградской дивизии, а в 1920 году в рядах 15-й армии он вступил в пределы Польши. Дзержинский в это время был начальником тыла Юго-Западного фронта, а вскоре стал членом Временного революционного комитета Польши, находившегося на освобожденной от реакционных польских властей территории.
Здесь Ян Карлович Берзин снова повстречался с «Железным Феликсом». Дзержинский живо интересовался положением дел в Латвии, он, оказывается, знал, что еще в прошлом году буржуазное правительство Ульманиса пообещало огромную сумму за голову Берзина, распространив по всей Латвии объявления с его портретом.
В те трудные месяцы лета 1920 года, когда казалось, что в Польше вот-вот навсегда установится власть рабочих и крестьян, Берзин был связан с Феликсом Эдмундовичем по роду своей службы. Дзержинский, с присущей ему проницательностью, быстро оценил меру твердости Берзина, его непреклонность, его безграничную преданность революционному делу.
Я. К. Берзин.
Вся предшествующая жизнь Берзина служила свидетельством тому. Он был, если можно так выразиться, самородком революции. Гораздо позднее, выступая на одном из партийных собраний, он так объяснял свой приход в революцию:
«Мои отец и мать были батраками. Старший брат, рабочий, рано примкнул к революционному движению, и это оказало соответствующее влияние на семью, в том числе и на меня. В семье у нас вообще был бунтарский дух. Нас детей было четверо — в настоящее время все партийцы».
Биография Берзина ковалась в огне классовых битв. Он принадлежал к тому поколению ленинской гвардии, которое вынесло на своих плечах три революции, гражданскую войну и самые трудные годы созидания первого в мире социалистического государства.
Петер Янович Кюзис (он же Ян Карлович Берзин) родился 13 ноября 1890 года в Латвии, на хуторе, неподалеку от городка Гольдингена. Отец Петера мог считаться потомственным батраком, он никогда не имел ни своей земли, ни своего дома. Семья жила в общем бараке, так называемом «батрацком доме» — длинном каменном строении с единственным окном. Вечная, беспросветная нужда, полуголодное существование без надежд на будущее. Свирепый хозяин на глазах у детей избивал работников, мог среди зимы по собственному капризу выгнать со двора любого. Хозяина боялись и ненавидели. Ненавидел его и маленький Петер Кюзис.
Вся жизнь старого Яна Кюзиса прошла в жестокой борьбе за кусок хлеба. Он не желал с этим мириться: пусть хоть дети будут грамотными; может, им повезет в жизни и они вырвутся из кабалы! Петер стал ходить в сельскую школу. От дома до школы — много верст. И все-таки, несмотря на все трудности, мальчик успешно окончил школу, а в 1902 году поступил в учительскую семинарию в городе Гольдингене. Вот как сам Берзин рассказывает о годах, проведенных в семинарии:
«Прибалтийская учительская семинария, директором которой в то время был Ф. Страхович, известный по всей Прибалтике реакционер-черносотенец, славилась своим казарменным режимом и реакционным составом преподавателей. Страхович ввел в семинарии систему пропусков на выход со двора, организовал среди учащихся целую сеть доносчиков, жестоко расправлялся с непокорными, осмелившимися критиковать порядки в семинарии. Протест учащихся вылился в «бунт»…»
В семинарии Петер увлекся идеями великого педагога Песталоцци. Потрепанная книжечка «Как Гертруда учит своих детей» наводила на размышления. Песталоцци стремился облегчить народу изучение основ всех наук и искусств, «открыть заброшенным, обреченным на одичание способностям бедных и слабых доступ к искусству, которое в то же время есть доступ к человечеству». Петер мечтал о педагогической деятельности. Но в его характере была черта: не допускать разрыва между словом и делом. Узнав, что Песталоцци принял от русского царя Александра I награду — орден Владимира, Петер сразу же утратил интерес к великому педагогу и его учению. Человек должен быть последовательным, не вилять из стороны в сторону.
Окончить учительскую семинарию не удалось. В 1904 году Петер вошел в ученический кружок, связанный с социал-демократической организацией, принял активное участие в выступлении семинаристов против реакционных преподавателей и директора Страховича.
Теперь родители Петера батрачили уже у другого хозяина, в Юргенсбурге. Старший брат Ян Янович работал столяром у подрядчика по постройкам. В мастерской существовал социал-демократический кружок. Старший брат приносил домой нелегальную литературу, а Петер распространял ее среди молодежи.
В самый разгар революции 1905 года социал-демократический кружок организовал крупную забастовку сельских рабочих. Красные знамена, митинги. Известный боевик «Стенька» (Лепинь) призвал крестьян организованно выступить против угнетателей — баронов и царского самодержавия. Напуганные помещики потребовали у властей для своей охраны казаков. Вскоре казаки небольшими отрядами по пятнадцать — двадцать человек были расквартированы по всем помещичьим имениям.
В ответ на репрессии крестьяне организовали отряд самообороны. В отряд вошел и четырнадцатилетний Петер Кюзис.
«Набралось нас всего человек пятнадцать-шестнадцать, вооружены были охотничьими ружьями — дробовиками, кое-кто имел еще и револьвер… Наши боевики расположились в густом ельнике по одной стороне дороги, и, когда казаки поравнялись с нами, мы открыли стрельбу из дробовиков…»
Это было его боевое крещение.
Осенью 1905 года Петер Кюзис вступил в РСДРП. Путь определился.
Леса Прибалтики. Дюны, болота… За деревом притаился с дробовиком Петер. Неподалеку товарищи. Это боевики — народная милиция. Поджидают казаков. Стычки с казаками происходят почти каждый день. Для шестнадцатилетнего Петера все овеяно революционной романтикой.
«Было много революционного романтизма, но мало сознательности. И несмотря на это, люди боролись очень стойко и честно клали свои головы за революцию. Лично я жил тогда в экстазе революционного романтизма и за изучение теории взялся лишь в тюрьме…»
Его записки полны этим романтизмом. Язык лаконичен:
«Ночью мы сделали нападение на замок помещика, в котором засели казаки». «Хотя нас, милиционеров, было меньше, чем казаков, штурм был отбит с большими потерями для них».
Однажды в сумерках Петер и его товарищи Лепинлаукс, Василь и Калнынь вышли из лесу и направились к усадьбе, где было спрятано оружие. Отряд казаков несколько раз делал набеги на эту усадьбу, но, ничего не обнаружив при обыске, уходил. Боевики были уверены, что казаки сюда больше не вернутся. Иззябшие, они зарылись в солому и заснули, даже не выставив охраны. Около полуночи услышали стук в двери. В дом ворвались уланы. Уланов, оказывается, привел провокатор из местных подкулачников. Он утверждал, что в доме спрятано оружие. Оружие было спрятано в печи. Уланы все перерыли, но маузеров и винтовок так и не нашли. Боевика Лепинлаукса избили до полусмерти, а Петера Кюзиса и остальных отвели в имение, где в подвале уже находилось семнадцать арестованных. В ту же ночь всех допросил полевой суд. Калныня и Василя тут же расстреляли, а Петера пытали до тех пор, пока он не потерял сознание. Его выбросили с крыльца прямо в снег. Подобрали батраки. После этого Петер две недели пролежал в постели. А когда выздоровел, то отправился в усадьбу и забрал оружие.
Он сделался народным мстителем. Собрал отряд в тридцать человек, вооружил его винтовками и пистолетами. Отряд совершал дерзкие нападения на карателей. Захватив Юргенсбургское волостное правление, «боевые братья» Кюзиса расстреляли предателей, взяли паспортные бланки, сожгли казенную винную лавку, разгромили корчму. Им приходилось бороться и с уголовниками, которые, видя отсутствие власти, пытались грабить крестьян. Но особенно ожесточенную борьбу «боевые братья» вели с карательной экспедицией известного палача Незнамова. Экспедиция насчитывала четыреста человек, была хорошо вооружена, имела артиллерию. Одна из схваток с карателями закончилась трагически для Петера Кюзиса. В мае 1906 года во время перестрелки с отрядом казаков он был тяжело ранен (в левое плечо, в голову и в ногу навылет). Юношу хотели прикончить на месте. Потом дело передали в военный суд в Ревеле.