Страница 1 из 36
Алан МИЛН
Винни-Пух и Все-Все-Все
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой мы знакомимся с Винни-Пухом и несколькими пчёлами
Ну вот, перед вами Ви?нни-Пух.
Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кри?стофером Ро?бином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум-бум-бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой-то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы – сосредоточиться-то ему и некогда.
Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться.
– Винни-Пух. Очень приятно!
Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь ещё больше.
Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер Робин. Надо вам сказать, что когда-то Кристофер Робин был знако?м с одним лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя это было очень подходящее имя, потому что если ты зовёшь лебедя громко: «Пу-ух! Пу-ух!» – а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Лебедь потом куда-то делся, а имя осталось, и Кристофер Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не пропало зря.
А Винни – так звали самую лучшую, самую добрую медведицу в зоологическом саду, которую очень-очень любил Кристофер Робин. А она очень-очень любила его. Её ли назвали Винни в честь Пуха, или Пуха назвали в её честь – теперь уже никто не знает, даже папа Кристофера Робина. Когда-то он знал, а теперь забыл.
Словом, теперь мишку зовут Винни-Пух, и вы знаете почему.
Иногда Винни-Пух любит вечерком во что-нибудь поиграть, а иногда, особенно когда папа дома, он больше любит тихонько посидеть у огня и послушать какую-нибудь интересную сказку.
В этот вечер…
– Папа, как насчёт сказки? – спросил Кристофер Робин.
– Что насчёт сказки? – спросил папа.
– Ты не мог бы рассказать Винни-Пуху сказочку? Ему очень хочется!
– Может быть, и мог бы, – сказал папа. – А какую ему хочется и про кого?
– Интересную, и про него, конечно. Он ведь у нас ТАКОЙ медвежонок!
– Понимаю. – сказал папа.
– Так, пожалуйста, папочка, расскажи!
– Попробую, – сказал папа.
И он попробовал.
Давным-давно – кажется, в прошлую пятницу – Винни-Пух жил в лесу один-одинёшенек, под именем Са?ндерс.
– Что значит «жил под именем»? – немедленно спросил Кристофер Робин.
– Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил.
– Он, наверно, и сам этого не понимал, – сказал Кристофер Робин.
– Зато теперь понял, – проворчал кто-то басом.
– Тогда я буду продолжать, – сказал папа.
Вот однажды, гуляя по лесу, Пух вышел на полянку. На полянке рос высокий-превысокий дуб, а на самой верхушке этого дуба кто-то громко жужжал: жжжжжжж…
Винни-Пух сел на траву под деревом, обхватил голову лапами и стал думать.
Сначала он подумал так: «Это – жжжжжжж – неспроста! Зря никто жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит, тут кто-то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты – не пчела? По-моему, так!»
Потом он ещё подумал-подумал и сказал про себя: «А зачем на свете пчёлы? Для того, чтобы делать мёд! По-моему, так!»
Тут он поднялся и сказал:
– А зачем на свете мёд? Для того, чтобы я его ел! По-моему, так, а не иначе!
И с этими словами он полез на дерево.
Он лез, и лез, и всё лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую:
Вот он влез ещё немножко повыше… и ещё немножко… и ещё совсем-совсем немножко повыше… И тут ему пришла на ум другая песенка-пыхтелка:
По правде говоря, Пух уже порядком устал, поэтому Пыхтелка получилась такая жалобная. Но ему осталось лезть уже совсем-совсем-совсем немножко. Вот стоит только влезть на эту веточку – и…
– Мама! – крикнул Пух, пролетев добрых три метра вниз и чуть не задев носом о толстую ветку.
– Эх, и зачем я только… – пробормотал он, пролетев ещё метров пять.
– Да ведь я не хотел сделать ничего пло… – попытался он объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх тормашками.
– А всё из-за того, – признался он наконец, когда перекувырнулся ещё три раза, пожелал всего хорошего самым нижним веткам и плавно приземлился в колючий-преколючий терновый куст, – всё из-за того, что я слишком люблю мёд! Мама!…
Пух выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался. И самым первым делом он подумал о Кристофере Робине.
– Обо мне? – переспросил дрожащим от волнения голосом Кристофер Робин, не смея верить такому счастью.
– О тебе.
Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились всё больше и больше, а щёки всё розовели и розовели.
Итак, Винни-Пух отправился к своему другу Кристоферу Робину, который жил в том же лесу, в доме с зелёной дверью.
– Доброе утро, Кристофер Робин! – сказал Пух.
– Доброе утро, Винни-Пух! – сказал мальчик.
– Интересно, нет ли у тебя случайно воздушного шара?
– Воздушного шара?
– Да, я как раз шёл и думал: «Нет ли у Кристофера Робина случайно воздушного шара?» Мне было просто интересно.
– Зачем тебе понадобился воздушный шар?
Винни-Пух оглянулся и, убедившись, что никто не подслушивает, прижал лапу к губам и сказал страшным шёпотом:
– Мёд.
– Что-о?
– Мёд! – повторил Пух.
– Кто же это ходит за мёдом с воздушными шарами?
– Я хожу! – сказал Пух.
Ну, а как раз накануне Кристофер Робин был на вечере у своего друга Пятачка, и там всем гостям дарили воздушные шарики. Кристоферу Робину достался большущий зелёный шар, а одному из Родных и Знакомых Кролика приготовили большой-пребольшой синий шар, но этот Родственник и Знакомый его не взял, потому что сам он был ещё такой маленький, что его не взяли в гости, поэтому Кристоферу Робину пришлось, так и быть, захватить с собой оба шара – и зелёный и синий.