Страница 16 из 33
От переплетения ветвей наверху метнулась бесшумная тень, большая сова неподвижно устроилась на плече женщины, и тогда Вальгаст в почтении склонился перед Лесной Царевной. При Хейде и культе Небесного Господина не осталось места волшебству и чудесам, объявленным "бесовской прелестью" и "искушением", но память о дивных существах не умирала.
Женщина улыбнулась в ответ на поклон менестреля и продолжала:
‑ Это мой любимый ручей. Вы, люди, считаете нас всемогущими, потому что некоторые из наших умений пока вам недоступны. Но ведь и нам может понадобиться ваша помощь. Спасибо тебе... и проси, чего хочешь. Я умею быть благодарной!
Вальгаст растерялся, не зная, что сказать, опасаясь обидеть собеседницу. Та же подошла ближе, словно приглядываясь к нему, помолчала, и неожиданно продолжила:
‑ Я вижу, что в тебе самом есть много от нас. Очень тяжело жить на свете тем, в ком сошлись две различные сущности. Но зато тебе и открыто больше, чем любому из людей или из нас. Как тебя зовут?
‑ Вальгаст.
‑ Вальгаст... Пришедший С Таинственной Стороны... Хорошее имя для того, кто от рождения чувствует ритмы мироздания. Ты, не осознавая того, услышал мой зов. И пришел. Хочешь, я скажу, что ждет тебя впереди?
‑ Да.
Лесная Царевна подошла совсем близко, и сова, возмутившись близостью чужака, покинула ее плечо, вернувшись в кроны деревьев.
‑ Тебе предстоит встать рядом с одним из людей, которые изменяют мир, и стать его верным соратником. И до того, и после тебя ждет много испытаний, потому что ты противопоставил себя миру, людям и их Богам. Но как и когда бы ни завершилась твоя жизнь ‑ теперь она почти шептала ‑ как бы ни завершилась твоя жизнь, знай: это будет лишь возвращение. Возвращение Домой. Ведь ты ‑ один из нас, и носишь немалый титул в Королевстве Снов... Так чем же я могу отблагодарить тебя?
Вальгаст решился. Он сглотнул слюну и тоже почти прошептал:
‑ Позволь мне просто сказать то, что у меня на сердце.
‑ Скажи...
‑ Мне уже не надо никакой награды, потому что я встретил тебя.
Она улыбнулась ‑ и радостно, и печально. И тогда Вальгаст положил руки ей на плечи, привлекая к себе. Никогда бы не позволил он себе поступить так с девушкой обычного мира, мира людей, сразу же после знакомства. Но здесь время словно остановилось, а привычные чувства не имели значения. Лесная Царевна обняла его и словно ветерок прошелестел менестрелю ее слова:
‑ Мы можем быть здесь счастливы... Но только однажды...
Дальнейшее Вальгаст вспоминал с трудом. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо, как с той женщиной дивного народа. Казалось, она перенесла его в иную реальность, само пребывание в сферах которой наполняло душу восторгом и счастьем. И в то же время Лесная Царевна была такой же, как земные женщины ‑ как лучшие из них. Ее мягкие, чувственные губы слились с губами Вальгаста, она угадывала и исполняла каждое его желание, и бродяга‑менестрель ничего не хотел, кроме того, чтобы как можно дольше держать ее в объятиях, чувствуя тепло ее тела: И он закрыл глаза, целиком погружаясь в безбрежный океан Запредельного.
Но всему когда‑нибудь суждено завершиться. Не желая верить в это, Вальгаст прижал к себе теплое женское тело и увидел над собою два больших и любимых глаза. Он понимал, что уже никогда и ни с кем не забудет этого абсолютного счастья ‑ счастья, уже оставшегося в прошлом.
Странная слабость охватила его, все тело онемело, объятия разжались, и тогда Лесная Царевна поднялась и отступила на шаг, представ перед его взором без одежды, во всей своей волшебной красоте. Силы с каждым мгновением покидали Вальгаста, затягивая в сон, и он смог лишь прошептать:
‑ Куда же ты?..
И снова словно легкий ветерок принес ему ответ:
‑ Мы больше не имеем права встречаться здесь...
‑ Но почему?!
‑ Таков закон, над которым мы не властны.
‑ Не уходи ‑ тут неведомые чары окончательно сковали менестреля. Ослепительный свет разгорался вокруг, и в нем стирались очертания окружающего, таял милый облик.
‑ Прости меня, Вальгаст. Человек не должен любить подобную мне. Забудь меня... Найди себе женщину из мира людей... Прощай!
Менестрель неведомо как еще нашел в себе силы прошептать исчезающей мечте, которая отныне будет приходить лишь во снах:
‑ Я все равно буду всегда тебя любить! ‑ и сознание покинуло его.
А потом он проснулся ранним утром на росистых травах, полный сил для дальнейшего пути.
Вальгаст тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания, отложил инструмент в сторону, окинул взглядом примолкших слушателей, усмехнулся ‑ и принялся рассказывать похабные и невероятно смешные басни
6.
Решающий день неумолимо приближался. Собрав огромное воинство, Хейд ждал лишь подходящих времени и места для атаки. Пока же наворопникам Светозара все чаще и чаще попадались разъезды черной конницы из трех‑пяти всадников. Повелитель Закатных Земель не желал отдавать инициативу в руки восставших, постепенно очерчивая то пространство, в котором находился противник, чтобы одним точным ударом покончить с непокорными. Светозар, как и Хиргард в свое время, был вынужден принимать этот вызов, чтобы не быть отрезанным от освобожденной территории, снабжавшей его постоянно увеличивавшеесе войско продовольствием.
Он многому научился, слушая рассказы бывалых воинов. И прежде всего ‑ он учился у самого Хейда, усвоив главный урок завоевателя: дисциплинированное, грамотно построенное и организованное войско, каждый воин которого представляет собою частицу едтного монолита, способно разгромить во много раз превосходящие аморфные толпы неприятеля. Поэтому теперь пехотинцы, в большинстве своем снабженные большими прямоугольными щитами из дерева, учились перемещаться в построениях не нарушая строй и повинуясь ритму барабанов, а лучники стреляли все разом по приказу, накрывая ливнем стрел большие пространства, в том числе ‑ и навесом. Конницы, к сожалению, при всем желании завести было нельзя ‑ благодаря отсутствию лошадей и неумению сражаться верхом. Более сложной проблемой была нехватка полноценного оружия, металлических мечей и боевых топоров, не говоря уже про настоящие копья. Основная часть пехоты по‑прежнему сражалась тяжелыми деревянными палицами, самодельными чеканами и боевыми ножами, а роль копий играли охотничьи рогатины. Впрочем, дисциплина и знание местности, как надеялся Светозар, должны были компенсировать это.
Кое в чем он пошел даже дальше Хейда. Тот вполне мог рассматривать своих воинов лишь как детали военного механизма, но для потомка языческих героев и былинных богатырей такой подход был невозможен. Светозар уделял много внимания и индивидуальной подготовке каждого человека, чтобы тот мог постоять за себя и один на один, не в строю, или точно поразить стрелою конкретную цель. Это тоже должно было возместить недостатки в других областях.
Но самую главную проблему составляли внутренние раздоры, и в первую очередь ‑ религиозные. Хотя завоевания Хейда практически полностью уничтожили все языческое в Закатных Землях, у каждого народа нашлись те, кто решил восстановить древнюю Веру и отринуть культ Небесного Господина как навязанный захватчиками. Созданные заново культы Владана, Кернунноса и Радегаста со Свантевитом призваны были учить людей жизни по Законам Природы, быть сильными, храбрыми и свободомыслящими, а также ‑ ненавидеть любого врага своего рода, в том числе ‑ верующего в Единого Бога‑Творца. Те, в свою очередь, обвиняли в предательстве самих язычников, утверждая, что Хейд не только не создатель, но напротив ‑ враг веры в Небесного Господина, и что с вампирами следует сражаться, как с воплощением непокорных Творцу злых духов. Кроме того, в него верил сам Хиргард. Противостояние разных вер было тем сильнее, что язычниками называли себя иные из тех, кто понимал под древними культами разврат и непотребство, а сторону Творца приняли мрачные фанатики, порицавшие Хейда в первую очередь за то, что тот не был достаточно строг! Третья часть войска Светозара, те, кто вообще о богах особо не задумывался, настороженно относилась и к тем, и к другим. Зараза этого противостояния просочилась даже в ряды предводителей, на словах порицающих всякие внутренние споры, но на деле так же ненавидящих инакомыслие.