Страница 75 из 77
Пока она переваривала ответ, я повернулся к лесовику и увидел, что он превратился в деда. Зачем, ты же не у себя в лесу?
– Зачем человеком обернулся, у тебя и так сил нет?
– Не хочу девку пугать… Она и так напужалась сегодня…
– Ты встать сможешь? – попытался приподнять я деда. Вот дурак. Это ж навь! С виду тщедушный старик весил под два центнера, и я не смог оторвать его от земли.
– Отходил я свое… Не трожь, дай полежать, устал я…
«Плохо, совсем плохо, – подумал я, – помирает дед». Позже я презирал себя за малодушие, но тогда схватил лешака за плечи и приподнял:
– Леший! Мне одна эта ночь осталась! Скажи, что делать? Как живым стать?!
– А ты и так живой.
«Уже бредит, – подумалось мне. – Проклятье, о камне забыл!»
– Юленька, там в траве камень лежит, серый такой, с дырой, найди, пожалуйста…
– Не надо… – проронил лешак таким тоном, что я оторопел.
– П-почему не надо?
– Без надобности он тебе. Не поможет он.
– Что?!
Я даже не смог сжать кулаки – бессилие овладело мною. Все напрасно, все потуги, битвы, страхи – все это идиотская, бессмысленная суета! Первая лягушка лишь притворялась мертвой, а когда ее подруга обессилела, перемолов молоко в масло, резво скакнула по голове трудяги – и выбралась наружу…
– Тебе что коты сказали? – спросил Леший.
«Какое это имеет значение? К черту сфинксов, к черту все…»
– Андрюша. – Юля робко подошла, коснулась плеча. – Что с тобой? Что с тобой… происходит? Что вообще происходит? Кто все они?
– Мертвецы. И я мертвец, Юля… Я давно хотел сказать…
– Врет он, девчонка, живой он! – нежданно и резко прервал мое покаяние Леший.
Я схватился за сердце: не бьется. Шутник чертов, нашел время!
– Какой я живо-о-ой?! – Юлька вздрогнула от моего воя и попятилась, когда я резко повернулся к ней. – Юля, ищи камень! А ты скажи, как мне стать живым!
– Я и говорю, дурило: живой ты! – напрягаясь из последних сил, произнес Леший. – И камень не ищите… Не нужен он. Не поможет он. Не камни людей живыми делают…
– Ты же говорил, что камень жизнь дать может?
– Говорил, – прошептал Леший. Слова давались ему с трудом. Он быстро терял силы. – Так ведь и случилось… Не будь у тебя веры, смог бы девку свою спасти?
Я горько рассмеялся:
– И что теперь?
Я спас Юльку и теперь отчаянно жалел себя. Я тоже хочу жить!
– Камень – всего лишь камень… – прошептал лешак и затих. Меня как током ударило: то же говорил и сфинкс!
Я не знал, что делать. Я победил, но чувствовал себя проигравшим. Меня оживила Юлька. Она подошла, тихо и доверчиво взяла за руку:
– Ты живой, Андрюша. Я ведь вижу – ты живой.
Я прижал ее и не отпускал долго-долго, заново проживая все, что с нами было. И понял. Все понял. Невидимая, жгучая волна накатила, смывая сомнения и горечь. Только одно!
– Юля! Подожди… Леший!
Он не отзывался. Я бросился к лежащему ничком полузверю.
– Леший, – затряс я его, – Леший!
Лешак умирал. В отличие от меня он живое существо, древнее, сказочное, но – живое. Он дышит, его сердце бьется – и потому заклятье Темного поразило его сильнее, чем любого из мертвых. Своим давно нечеловеческим зрением я видел, как его жизнь уходит, как черный трупный яд пропитывает тело, окружая еще живое сердце жуткой клубящейся тьмой. Страшное зрелище. И я ничего не мог сделать. Сил нет, да и магия моя здесь бессильна. Леший в последний раз вздохнул и замер.
Я сжал пятипалую огромную ладонь и склонился над умершим. У меня было больше шансов погибнуть. А Леший пришел на помощь, зная, что без камня и на вражьей земле ему никто не поможет. Но – пришел и спас меня и Юльку. А кто мы ему были? Никто. Почему же он сделал это? Жил бы еще две тысячи лет…
– Андрей, он умер? – тихо спросила Юля. Я кивнул. Я не мог плакать и так жалел об этом. Я не мог оплакать Лешего, который не был мне другом, но стал ближе всех, кого я знал в своей мертвой жизни.
От Упыря остался еле заметный бугорок праха на траве – словно дворник сгреб мусор. Что делать с Лешим? Быть может, сжечь? Но нет ни спичек, ни зажигалки. У Юльки, наверное, тоже. Мы не курим. Я огляделся, а когда повернулся, увидел, как торс великана медленно расползается по земле… Через две минуты Леший превратился в бугорок, неотличимый от заброшенной могилы, и, как в сказке, прямо на глазах, покрылся травой и цветами.
– Боже мой! – только и сказала Юля, а я понял, что нам надо идти. Настало время рассказать все. Но я не стану это делать здесь.
– Пойдем, Юля, ты все узнаешь, надо только выбраться отсюда.
– Не так быстро! – Темный выкарабкался из кустов. Одна рука сжимала пистолет, другая закрывала подбитый глаз. – Что здесь произошло? Где он?
– Ты имеешь в виду Упыря? Он мертв.
Темный нервно рассмеялся:
– Владыку нельзя убить. Я пробовал.
– А мы убили! – Я усмехнулся и крикнул: – Эй, Упырь?! Где ты? Выходи, засранец!
Никто не выходил, и, похоже, Темный мне поверил. Его перекосило, было видно: он лихорадочно что-то просчитывал.
– Ты расскажешь мне о камне, – потребовал он, наводя пистолет. Не на меня, на Юльку. Знал, гад, что я мертвец и мне пули нипочем.
– Что тебе рассказать? – Я медленно заслонял собой Юлю.
– О камне! – Он вытянул руку, показывая Свят-камень. Не потерял!
– Камень как камень… Он недрагоценный.
– Не шути со мной! – предупредил Темный. – Пристрелю ее, если не скажешь! Зачем он был нужен Упырю?
Лучше не геройствовать. Пистолет прострелит и меня, и Юльку.
– Он боялся камня. Думал, если овладеет им, то никто не сможет его убить.
– Так. И что?
– Он ошибался.
– Идите сюда! – приказал Темный, поводя пистолетом. Он выдерживал дистанцию, чтобы я не дотянулся до него. Хитрый, сволочь!
Бандит подвел нас к склепу.
– Милости прошу, – усмехнулся Темный. Что он задумал? – Быстро!
– Этот камень дает власть, – быстро сказал я, только чтобы не спускаться в чернильный мрак.
– Власть?
– Да. Над миром мертвых, – лихорадочно сочинял я. – Отпусти ее, я тебе все расскажу.
– Нет, без нее ты ничего не скажешь. Вниз! – приказал он, поведя стволом, но вдруг резко повернулся.
Я увидел Анфису. Нагая русалка, недобро улыбаясь, шла прямо на Темного.
– Стоять! – крикнул он.
– Отдай камень, человечек! – Не останавливаясь, Анфиса шла на него, и Темный выстрелил. Пуля прошила русалку, но та продолжала идти. Сжав зубы, Темный выпустил в Анфису всю обойму. На идеальном теле появились уродливые дыры. Юля вскрикнула, но я знал: раны затянутся, едва русалка окажется в воде.
Темный вытащил новую обойму, и я медлить не стал. Хук правой в челюсть – и бандит вместе с камнем покатился по двадцати двум ступеням. Я отшатнулся, загораживая Юльку, но продырявленная Анфиса проскочила мимо нас, исчезая в темноте склепа. Ей нужен был камень, а не я.
Словно по наитию, я схватился за дверь. Тяжелая, но я одним усилием захлопнул ее и не удивился, увидев снаружи мощную задвижку. Щелк.
– Пошли отсюда!
Мне не было жаль оставшегося в вечной могильной тьме Темного и Анфисы. Я знал, что так и должно быть. Из-за толстой двери раздавались крики, но мы быстро уходили прочь. Я старался не думать о том, что там сейчас происходит.
Я крепко держал Юльку за руку. Озираясь, мы продирались сквозь кусты, перескакивали с тропинки на тропинку и вдруг выбрались на аллею. Она должна привести к воротам или калитке! Здесь было тихо. За нами никто не гнался. Я почувствовал, что кладбище вдруг потеряло всю жуть и таинственность. Теперь оно действительно было мертво. Здесь больше нечего бояться.
Ворота оказались запертыми. Внушительный замок висел на не менее внушительной цепи, способной удержать средних размеров паром. Зачем так запирать кладбище? Что здесь можно украсть? Оглядевшись, я приметил заросший травой холм, почти вплотную примыкавший к ограде. Может, чья-то могила? Но надгробия здесь не было. Я потащил Юльку туда и помог взобраться на кирпичную стенку. Потом взобрался сам. За стеной тянулась узкая разбитая дорога. Ни машин, ни людей. С моей помощью Юлька спустилась вниз, затем спрыгнул и я. Выбравшись с кладбища, я заметил верхушку церкви, видневшуюся из-за деревьев. «За крестами черти водятся», – вспомнил я старую поговорку и Упыря, пригвожденного к земле в сотне метров отсюда.