Страница 68 из 82
По вполне понятным причинам Глеб старался не смешивать работу и личную жизнь. Действовать он всегда предпочитал в одиночку, но бывают дела, справиться с которыми один человек физически не в состоянии. Где-то на полпути между песчаным карьером и Москвой Сиверов сообразил, что пытается удержать три арбуза в одной руке, и что попытка эта может плохо для него кончиться. Да, сейчас никакого спецназа в карьере нет, но кто даст гарантию, что к вечеру он там не появится?
«Может, ну его к лешему, этот карьер? – подумал он. – Чего я там не видел? Тоже мне вопрос: куда спрятать труп. Да куда угодно! Помощь предложили, и на том спасибо. А прибегать к ней я не обязан, ведь верно?»
Это было верно, но не совсем. Общение с майором Полыниным и его лысым напарником доставляло Глебу еще меньше удовольствия, чем контакты с другими представителями рода человеческого, но сказано между ними было еще далеко не все, и прерывать этот диалог ему пока не хотелось. До сих пор он больше напоминал перебранку, но Глеб твердо рассчитывал со временем, и притом довольно скоро, сделать его конструктивным.
Для этого следовало, как минимум, пережить сегодняшний вечер. Чтобы выполнить эту нелегкую задачу, Глеб решил слегка отступить от правил и все-таки прибегнуть к посторонней помощи. Его выбор пал на байкера по кличке Бизон, в миру именовавшегося Павлом Рябининым. Бизон водил тяжелый чоппер, собственноручно построенный на базе «Урала», а в свободное от этого приятного занятия время работал оперативником в частном детективном агентстве. Раньше Бизон подвизался в журналистике, но там ему было скучно и муторно, и он нашел себя на ниве частного сыска. Как ни странно это прозвучит в отношении частного детектива, человеком он был вполне себе порядочным, в грязном белье клиентов копался редко и только в случае острой производственной необходимости и, насколько было известно Глебу, действительно раскрыл несколько запутанных дел о кражах и мошенничестве. Поговорить с ним бывало приятно, хотя он, единственный из всех «гражданских» знакомых Глеба, представлял для него некоторую опасность: когда частный сыщик и наемный стрелок общаются слишком тесно, может случиться так, что для одного из них это общение кончится плохо.
Но деваться было некуда, и Глеб позвонил Бизону. Его кандидатура была особенно удобна тем, что Бизон, во-первых, кое-что смыслил в слежке и скрытом наблюдении, а во-вторых, его можно было не попросить об одолжении, а предложить неплохо оплачиваемую работу по специальности. Именно так Глеб и поступил, и Бизон с охотой пошел ему навстречу, задав всего два вопроса. «И кого я должен выслеживать в этой песочнице?» – спросил он. «Да никого, – ответил Глеб. – Просто сиди там, пока не приедут какие-нибудь люди. А когда приедут, позвони мне и расскажи, сколько их и что они делают». – «Что-то серьезное?» – задал второй уточняющий вопрос Бизон. «Чепуха, – легкомысленным тоном солгал Сиверов, – мелкое недоразумение. Но на глаза им лучше не попадайся». – «За кого ты меня держишь?» – оскорбился Бизон и, уточнив время и место, дал отбой.
Подъезжая к «Кремлю», Глеб представил, как Бизон лежит в траве на краю песчаного обрыва и ведет наблюдение, держа в одной руке бинокль, а в другой – бутерброд с ветчиной или купленный по дороге гамбургер. Габариты у Бизона были внушительные, и ел он много и со вкусом, оправдывая свою маленькую слабость тем, что организм таких размеров требует усиленного питания.
Потом впереди, заключенные в округлую раму липовых крон, показались узорчатые кованые ворота, и Глеб выбросил Бизона из головы: впереди ждала активная фаза работы, во время которой посторонние мысли были, мягко говоря, неуместны.
Как и обещал во время телефонного разговора майор Полынин, ворота были открыты, и охраны, которую в прошлый визит сюда Глебу пришлось с великим трудом обходить, нигде не наблюдалось. Правда, следящая камера на воротном столбе никуда не делась; ее любопытный стеклянный глаз пристально и недобро таращился на подъехавший «БМВ» с фальшивым «именным» номером, и Глеб не сомневался, что десятки других таких же глаз будут подглядывать за ним в самых укромных уголках парка, дотошно и скрупулезно фиксируя каждый его шаг. Впрочем, сегодня выдался как раз тот редкий случай, когда подобная публичность была ему на руку – естественно, лишь до известного предела.
Когда машина въезжала в ворота, у Глеба появилось ощущение, сходное с тем, которое, вероятно, испытывали аргонавты, проплывая между Сциллой и Харибдой. Логика и здравый смысл настаивали, что здесь и сейчас с Глебом ничего плохого не случится; то же самое твердила интуиция, но ему все равно было не по себе. У кукловодов своя логика, свои, отличные от общепринятых, взгляды на то, что разумно, а что нет. Любой параноик твердо убежден, что действует в полном соответствии с логикой и здравым смыслом, а попробуй-ка, угадай, какое коленце он выкинет в следующий миг, основываясь на том, как повел бы себя в такой ситуации нормальный человек! Те, кто сейчас пытался использовать Слепого в качестве послушной марионетки, абсолютно нормальны, просто понятие о норме у них свое, не такое, как у остальных – так же, впрочем, как и у самого Глеба Сиверова.
В тот миг, когда ворота остались позади, часы на приборной панели показали двадцать ноль-ноль. Точность – вежливость королей и снайперов, вспомнил Глеб и невесело улыбнулся, одной рукой ведя машину, а другой копаясь в стоящей на соседнем сидении сумке. Трикотажная спецназовская шапочка-маска и пистолет – особенный, тот самый, из-за которого пришлось специально ехать на конспиративную квартиру, – были на месте, как и следовало ожидать. Подробный план парка и здания клуба хранился у Глеба в памяти с тех пор, как он готовился к ликвидации генерала Шиханцова. Здание за это время успело подвергнуться реконструкции, масштабы которой были Слепому неизвестны, но в здание его не приглашали, и сам он пока что не видел причин туда входить.
Главная гостевая стоянка перед парадным входом пустовала. Глеб разглядел это издалека и свернул в боковую аллею, по которой можно было попасть к небольшой служебной парковке. Оттуда еще одна аллея вела ко вторым воротам в ограде – обычным, без художественной ковки и прочих изысков, предназначенным для проезда машин обслуживающего персонала и продуктовых фургонов. Судя по отсутствию на гостевой стоянке представительского «крайслера» с синим проблесковым маячком на крыше, генерал Васильев то ли еще не приехал в «Кремль», то ли в силу каких-то известных ему одному, но, несомненно, веских причин предпочел прибыть с черного хода.
Проезжая мимо прудов с каналом и памятным по недавним событиям горбатым каменным мостиком, Глеб заметил, что ранее возвышавшийся у дальнего берега бутафорский парусник бесследно исчез. Поскольку посуху уплыть за горизонт он не мог, Глеб пришел к выводу, что его попросту разобрали. Никакого сожаления он по этому поводу не испытал: перемена явно была к лучшему. Виднеющийся в медленно сгущающихся вечерних сумерках пологий травянистый бережок с недостроенной летней верандой, которая подступала почти к самой воде, смотрелся не в пример приятнее, чем кое-как слепленная из фанеры и пластика липовая бригантина с хвастливой надписью на носу.
Инструктируя Глеба по телефону (если тот разговор можно считать инструктажем), майор Полынин порекомендовал припарковаться «где-нибудь в сторонке». Зная парк, как свои пять пальцев, Глеб заранее выбрал себе наблюдательный пункт – не идеальный, разумеется, но лучший из всего, что можно было найти в изрезанном аллеями и дорожками тенистом парке. Живописная, как и все в этом тщательно распланированном высокооплачиваемыми ландшафтными дизайнерами и любовно ухоженном местечке, короткая и достаточно широкая для того, чтобы по ней мог проехать грузовой автомобиль, асфальтированная дорожка вела к круглой лужайке, посреди которой тихо журчал небольшой фонтан. Здесь имелись удобные и красивые скамейки для отдыха, цветочные клумбы и все прочее, чему полагается быть в такого рода местах, вплоть до нескольких фонарей на сработанных под старину витых фигурных столбах. Поскольку официально заведение все еще было закрыто на ремонт, а рабочий день давно закончился, отсутствие случайных зевак здесь было гарантировано. А что до зевак неслучайных, то с вероятностью их скрытого присутствия поневоле приходилось мириться: где ты ничего не можешь, там ничего не должен хотеть.