Страница 10 из 12
И Борю, и себя урезонивал, а на душе давным-давно кошки скребут: «И о чем только они там на самом верху-то думают? Чего хотят добиться всеми этими своими бесконечными сокращениями да переименованиями, всеми этими глупейшими, совершенно непродуманными пертурбациями?[13] Сначала Москве напрямую подчиняли, потом в Россельхознадзор зачем-то засунули, а теперь – еще хуже – краевой администрации на растерзание отдали? Превратили нас уже в какое-то огородное пугало – ни сил, ни средств, ни нормальной материальной базы, ни прав, как таковых законных, у нас не осталось. Уже без диктофона, камеры и пары свидетелей лучше из дома и носа не казать. Все равно потом ничего никому не докажешь. Да и вообще, на какие «великие» деяния мы теперь способны, если у нас по одному инспектору на полтыщи квадратных километров осталось?.. Вот народ и озверел. Крушит и тащит – кто во что горазд, кто сколько проглотить способен. Уже и зверя практически извели, и рыбу электротоком выбили. Пустая тайга, мертвые водоемы. Словно одним днем живут: «А после нас – хоть потоп, а завтра – будь, что будет». Вот и опять крадется в голову крамольная мыслишка: «А вдруг и действительно, как Боря без конца талдычит, у нас и в Думе, и в правительстве натуральные вражины засели, накрепко окопались? И вовсе не по детскому недомыслию, а по какому-то коварному злому умыслу они все эти свои дебильные законы принимают, садистские эксперименты ставят, все это дикое непотребство из года в год вытворяют? Вдруг они действительно с руки какого-то большого забугорного дяди кормятся, а потому задались целью по его указке все наше природное богатство под нож пустить, под корень извести? Ведь и у коллег – в лесном хозяйстве и рыбоохране – такая же мутная неразбериха который год продолжается? Вот и складывается стойкое впечатление, что все наши природоохранные органы кому-то наверху давно мешают, давно поперек горла. Да другого объяснения всей этой дикой вакханалии просто и на ум не приходит».
Назаров с силой потер вспотевший лоб, отгоняя тяжелые размышления, поднял глаза и тут же, будто наяву, наткнулся на свежую вырубку – жуткую проплешину, пробоину на теле тайги. Огромные кучи отпиленных верхушек, голые короткие пеньки – жалкие останки вековых ильмов, лип и берестов… Скривился. Провел ладонью по лицу, и злое наваждение в тот же миг растаяло. Окинул потеплевшим оттаявшим взглядом лежащий под ногами распадок сплошь в желтоватых кудряшках низкорослой лещины с редкими островками стройных тонкоствольных березок, присыпанный снежком густой тенистый ельник, подступивший к самой кромочке высоченного скального обрыва. Поймал напряженным слухом безмятежное восторженное цвиньканье синичек, похожее на звон серебряных колокольчиков, и внутри понемногу начало оттаивать: «Слава богу, что сюда еще, в глубь тайги, пока не добрались. Не все еще извели. Далеко не все. И не стоит, конечно, передергивать». А через минуту, уже совсем вернув себе приподнятое настроение, с которым каждый раз, из года в год, выходил в тайгу по первой пороше, весело сощурился: «Да красота-то ведь какая! Красотища! И чего еще нужно для полного счастья? Да ничего больше. Ничего – по большому счету. Все остальное – суета сует. Бесцельный, бестолковый бег по кругу… Вот и живи себе. Живи да радуйся. И пользуй понемногу, по-хозяйски, чтобы не слишком убывало. На долгие века же хватит… Эх вы – чучмеки неразумные!»
Славкин
– Так что скажешь? – громко спросил Славкин, остановившись за спиной эксперта, узкоплечего темноволосого субъекта, лет сорока с небольшим, низко склонившегося над столом, задвинутым в самый угол тесной прокуренной мониторной.
Тот от неожиданности вздрогнул, едва не выронив лупу из руки. Что-то невнятно приглушенно пробурчал и медленно, с показным достоинством, распрямив спину, повернул офисное кресло на четверть оборота и обратился лицом к вошедшему начальству:
– А пока могу… только предварительно. И только в общих чертах. А что тут можно определить на скорую руку, на глазок, с одним примитивным карандашом[14] и каратомером?[15] – произнес с вызывающей интонацией, через верхнюю губу, всем своим видом демонстрируя крайнее неудовольствие проявленным по отношению к нему неуважением. Но, наткнувшись на опасно полыхнувший взгляд своего патрона, благоразумно потупился, пару раз торопливо кашлянул в кулачок, прочищая горло, и продолжил уже более покладисто, без чреватых последствиями нервных взбрыков: – Камни в основном средние – от 0,3 до 0,99 карата. И, естественно, преобладает кейп[16], как и следовало ожидать. Но есть и очень интересные неординарные фэнси[17]. Очень. Ну вот хотя бы этот уникальный ятер[18] в два и два или вот этот шикарный ривер[19] в три карата. Да это практически – «чистая вода». Конечно, без рефрактометра[20] трудно что-то утверждать окончательно, но…
– Сколько всего? – нетерпеливо перебил его Славкин.
– Извините, я не понял.
– Я спрашиваю – сколько всего карат?
– М-м… почти четыреста. Триста восемьдесят пять и четыре десятых, если быть точным.
– И на сколько в зелени все это может потянуть?
– Ну нет! Ну что вы?! Да это же просто нереально! Определить вот так, с ходу?
– Мне не нужна какая-то точная цифра. Я хочу знать хотя бы примерно – в каких порядках?
– Да нет, ну что вы? Вы просто требуете от меня невозможного…
– Почему?
– Почему, почему? – заартачился эксперт, и нотки презрительного возмущения по поводу прозвучавшего исключительно дилетантского, по его разумению, вопроса снова опрометчиво проскочили в его голосе. – Да нереально, и все! Да это же целую уйму времени займет даже в соответствующих условиях и при соответствующем профессиональном оборудовании… Ну вот, посудите сами… Если еще со всей этой мелочью и даже с этими крепкими середнячками хоть какая-то ясность присутствует, можно, на худой конец, с какой-то долей вероятности прикинуть по оценочным таблицам… Ну вот, возьмем, к примеру, этот экземпляр в ноль девяносто восемь. Предварительно, по качественным показателям, – это где-то два и два. Здесь, по шкале, первая цифра – цвет, вторая – чистота… Ну это могу предположить навскидку, приблизительно… что-то около тридцати тысяч? Ну где-то так, по нынешним общемировым ценам… То насчет вот этих штучных раритетных я даже заикаться не хочу. Это же просто пустая трата времени. Только напрасно воздух сотрясать! Да тут же цена определяется по целой куче параметров! Да плюс к тому же – конъюнктура рынка…
– Ладно. Пока достаточно. Не мельтеши. Подробнее доложишь позже. Когда спросят, – оборвал эксперта Славкин и, развернувшись, шагнул к двери.
– Подождите.
– Ну что еще?
– Тут вот какое дело…
– Поконкретнее.
– М-м, понимаете… Есть тут одна небольшая странность… Дело в том, что четыре камня – вовсе не алмазы. Нет, не в той партии, что из хранилища. С нею все в порядке. А вот среди тех, что принесли из лаборатории… Это муассанит. Имитатор алмаза. Обыкновенный карбид кремния.
– Подделка, что ли?
– Нет, это тоже природный минерал естественного происхождения.
– Ну и что в таком случае в этом странного?
– В общем-то, ничего особенного. Но у них же есть ну… то есть… был и свой эксперт-контролер? Обязательно был. Без него же просто невозможно обойтись при таких масштабах промышленного производства. А потому у меня возникает вполне закономерный вопрос: как же он мог такое пропустить? Ведь это же – абсолютно детская ошибка. Да здесь же ничего и не нужно, кроме лупы. Вот, обратите внимание. Можно вас на минутку? Подойдите, пожалуйста, поближе. – Эксперт ловко подцепил пинцетом небольшой камешек размером чуть меньше горошины, положил в выемку на черной поролоновой подушечке и пристроил сверху лупу: – Вот, видите? Видите эти нехарактерные для алмаза слишком яркие цветовые вспышки? Это – следствие того, что у муассанита дисперсия[21] гораздо выше. Кроме того, он анизотропен[22]. А потому, вот еще, при просмотре через боковые грани, – хорошо заметное раздвоение ребер. Видите?
13
Пертурбация – (лат. perturbatio – расстройство, смятение) – гравитационное возмущение. В переносном смысле – внезапное, резкое нарушение нормального хода какого-то процесса, вызывающее замешательство, смятение.
14
Карандаш алмазный – предназначен для определения подлинности камней. Похож на обыкновенную автоматическую авторучку.
15
Каратомер веерный – простая складная конструкция из никелированной стали, с помощью которой производится измерение алмазов от 0,01 до 6,0 карата.
16
Кейп – алмаз с самым распространенным среди добываемых в мире желтоватым оттенком.
17
Фэнси – fancy – фантазийные – цветные алмазы – чрезвычайно дорогие раритетные камни.
18
Ятер – голубовато-белый алмаз.
19
Ривер – совершенно прозрачный голубовато-белый.
20
Рефрактометр – высокоточный прибор для определения оптических характеристик драгоценных и полудрагоценных камней, их идентификации (показателя преломления RI, величины двойного лучепреломления и оптического знака).
21
Дисперсия – (от лат. dispersio – рассеяние) – разложение света.
22
Анизотропия – неодинаковость свойств среды. Например, физических: показателя преломления и скорости света.