Рыцари

Линда Лаел Миллер

Рыцари

ПРОЛОГ

Это было волшебное место, от него веяло самой настоящей магией.

Маленькая Меган зачарованно стояла в стороне от одноклассников, сжимая в руках куклу и заглядывая в широкую брешь в стене аббатства. Привычное для нее чувство одиночества внезапно исчезло. Никто, кроме Меган, казалось, не замечал, что в воздухе пляшут мириады крошечных золотистых, голубых, серебряных звездочек и в тишине звучит едва слышная прекрасная музыка.

Под внимательным взглядом восхищенной Меган из ниоткуда возникли покрытые ржавчиной железные прутья решетки. За ее спиной другие дети беспечно болтали, радуясь возможности вырваться за высокие мрачные стены школы Брайербрук. Наслаждаясь теплым солнечным весенним утром, упиваясь кратким мигом свободы, они не замечали ничего вокруг.

Пролом в стене с необъяснимой силой притягивал Меган, и она смело шагнула к железной решетке, прижимая к груди куклу, и вдруг по другую сторону решетки появилась прекрасная женщина. Она улыбалась Меган и приветливо кивала головой. Незнакомка была одета в ярко-голубое платье, длинные золотистые волосы струились по ее плечам. Кожа ее была белой, как снег, а глаза сияли, как сапфиры.

— Меган, — позвала леди, и ее нежный голос напомнил девочке перезвон колокольчиков «поющий ветер». В далекой Америке такие колокольчики висели на соседнем крыльце.

Меган Сондерс едва исполнилось пять лет, но она была развита не по годам. Довольно смышленая девочка, росла единственным ребенком в семье, поэтому очень хорошо знала, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. Меган оглянулась на своих учителей, ожидая их разрешения, но, как обычно, никто не обращал на нее внимания. Меган казалось, что порой она становится невидимой для окружающих.

Она приблизилась к решетке, все еще сжимая в руках куклу. Эта кукла да еще коробка с театральными костюмами — вот все, что осталось у Меган от прежней жизни. Больше у нее не было ничего, не считая форменной одежды и учебников.

Леди склонилась к Меган — заструилось, зашелестело ее длинное платье. Она заговорила, но слова ее звучали странно, на незнакомом языке. Меган слегка нахмурилась.

— Я не должна говорить с незнакомыми людьми, — сказала хитрая Меган, обращаясь к своей кукле. Вообще-то это была не просто игрушка. Кукла представляла английскую королеву Елизавету Первую, которую иногда называли Глорианой. Об этом Меган узнала от продавщицы в отделе игрушек, где родители купили ей эту куклу. Это был их прощальный подарок.

Родители Меган развелись, и девочка не была нужна ни отцу, ни матери. Они даже не пытались этого скрывать.

Пути родителей Меган расходились, и, перед тем как уехать, они подписывали какие-то бумаги у директора школы, в которую отдали дочь. Старшие девочки в школе Брайербрук не преминули сообщить Меган, что теперь она сирота. Ее мать вернулась обратно в Америку: Эрика Сондерс, единственная наследница крупного состояния, просаживала деньги за азартными играми; а отец, уроженец Англии, не хотел «связывать» себя. Он предпочитал, чтобы окружающие называли его Джорданом — это относилось также и к Меган. В Лондоне его ждала карьера театрального актера.

Кроме того, он отхватил порядочный кусок наследства своей жены.

И Меган тоже принадлежала часть этих денег, но ей было все равно. В конце концов она была всего лишь пятилетней малышкой.

Родители никогда не уделяли ей много внимания, поэтому Меган не скучала ни по отцу, ни по матери. Но она знала, что у других детей есть родители, которые любят их, заботятся о них, и девочке тоже хотелось ласки и тепла. Ей нужна была семья.

— Не бойся, — сказала леди. Теперь Меган поняла ее.

— Я не боюсь, — ответила она, и тут же удивленно спросила: — Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Это волшебство, — произнесла женщина, и Меган охотно поверила ей. До приезда в Англию Меган много времени проводила в одиночестве и любила фантазировать. Она грезила о принцах и принцессах, замках и страшных драконах.

— А как тебя зовут? — спросила, в свою очередь, Меган.

— Элейна, — ответила леди. Она приоткрыла калитку, заскрипели заржавленные петли.

Метан оглянулась на своих одноклассников и учителей, но они не обращали на нее внимания. Девочка протянула Элейне куклу.

— Это Глориана.

— Красивая, — проговорила Элейна своим нежным голосом, еще шире открывая калитку.

— В моем классе в Брайервуде целых пять девочек по имени Меган, — доверительным тоном сообщила малышка. Она стояла теперь так близко от незнакомки, что могла бы дотронуться до ее роскошного платья, прикоснуться к шелковистым волосам.

— Мне кажется, что это уж слишком, — продолжала Меган.

Элейна слегка нахмурилась, задумавшись о чем-то.

— Тогда мы будем называть тебя Глорианой, — решила она. Леди отступила на шаг, и Меган, соблазненная перспективой получить новое красивое имя, последовала за ней.

— Глориана — это куда лучше, чем Меган, — с важностью объявила девочка. Стало вдруг необычайно тихо. Меган обернулась, чтобы взглянуть на своих одноклассников, но видела их теперь как сквозь мутное стекло. Их очертания становились все более размытыми, бледнели, и Меган уже с трудом различала их.

— Ты хочешь вернуться к ним, Глориана? В тот мир? — спросила Элейна, склоняясь к девочке и заглядывая ей в глаза. — Ты вольна в своем выборе. Ты не останешься здесь против своей воли.

Глориана… Какое красивое имя!

Меган подумала о своей неуютной кровати, потрепанных книгах, школьной парте. Ее родители, наверное, уже забыли о существовании дочери. После развода им не терпелось начать новую жизнь, и судьба Меган их совсем не заботила. Ни мать, ни отец даже не поцеловали ее на прощание, не обещали навещать, не наказали быть хорошей девочкой.

Каждую ночь, когда гасили свет, она все еще плакала украдкой, хотя и понимала, что это глупо.

— А я буду жить в замке и ездить на маленьком пони, как принцесса из сказки? И выйду замуж за прекрасного принца, ну, когда вырасту? — спросила она.

Элейна улыбнулась девочке своей обворожительной улыбкой.

— Ну конечно же, ты будешь жить в замке, и у тебя будет свой пони. А когда вырастешь, то выйдешь замуж, если и не за прекрасного принца, то за барона. Годится барон тебе в мужья? Хорошо, не отвечай прямо сейчас, у тебя есть еще время, чтобы все хорошенько обдумать.

Глориана кивнула, обернулась через плечо и с облегчением увидела, что прежний мир все так же скрывает туманная пелена. Все потеряло отчетливость, и она почти ничего не могла рассмотреть, кроме булыжников, цветов, решетки и высокой стены аббатства.

— Я хочу есть, — призналась Глориана. Пакет с едой она оставила в школьном автобусе. Но теперь прежняя жизнь казалась ей такой же далекой и нереальной, как сон.

— Пойдем со мной, — позвала Элейна, протягивая ей руку.

Глориана подала незнакомке свою маленькую ладошку.

— Ты моя добрая фея? — спросила она, следуя за Элейной по узкой тропинке, уводившей их со двора и петлявшей меж высоких каменных стен аббатства.

— Нет, — ответила леди, — конечно, нет.

— Но ты же сотворила волшебство. — Меган на какое-то мгновение даже испугалась, осознав происходящее.

— Нет, дорогая. — На губах леди заиграла улыбка. Она взяла девочку на руки и опустила на скамью. Заглянув в глаза Меган, она продолжила:

— Это ты совершила заклинание, не я. — Элейна слегка нахмурилась, оглядев походный наряд Меган: старые джинсы, футболка, кроссовки. — Нужно достать тебе другую одежду, прежде чем тебя увидят.

— Зачем? — удивленно спросила Глориана, потому что обычно учащиеся школы в Брайервуде носили форму, им редко приходилось надевать другую одежду.

— Такие вещи еще не существуют, — ответила Элейна, посерьезнев. — Твое появление и так вызовет много вопросов.

Глориана почувствовала, что у нее сдавило горло, и она тяжело вздохнула.