Страница 15 из 54
Но наказной гетман хорошо знал и другое – несмотря на убогость своих жилищ, крымские татары представляли собой грозную силу. Выставить сорок или пятьдесят тысяч конных воинов для хана ничего не значило, и сам он такое количество своих подданных в походах даже не возглавлял, считая это ниже своего достоинства. Только в тех случаях, когда его войско превышало восемьдесят тысяч, хан становился во главе него.
– Если бы только хан согласился дать в помощь хотя бы тысяч пять своих ордынцев, – подумал Богдан, – мы смело могли бы рассчитывать на победу.
О прибытии в Крым запорожских послов, хан Ислам Гирей уже был извещен. Встретил их Карачи‑мурза, один из его ближайших советников, знакомый с Хмельницким еще в бытность его писарем реестрового казацкого войска. Поселили нежданных гостей в доме одного богатого купца‑армянина недалеко от ханского дворца.
Получив богатые подарки от Хмельницкого, Карачи‑мурза, не старый еще татарин, одетый в богатый, вышитый серебряной нитью халат и шапку из меха куницы, с восточной вежливостью поинтересовался целью визита запорожцев в Крым. Богдан, рассчитывавший именно на его поддержку еще с начала своей поездки в Крым, не стал таиться и рассказал о последних событиях всю правду.
Выслушав его с непроницаемым выражением лица, мурза сказал:
– Повелитель правоверных не только отважный воин, но и мудрый правитель. С ляхами у нас мир и рушить его, без веских причин, не годится.
– Это так, – хитро прищурился казак, – но разве ляхи сами уже не нарушили условия договора, по которому они должны платить повелителю правоверных ежегодную дань?
Карачи‑мурза кивнул головой в знак согласия. Затем, взглянув Богдану в глаза, сказал:
– Ляхи известны своим коварством. Тебя до этого времени мы знали как одного из самых верных слуг ляшского короля. А, что если все, что ты мне рассказал – только повод завлечь войска правоверных в западню? Что если только мы выйдем за Перекоп, а там нас уже поджидают панцирные хоругви князя Полубинского?
Богдан задумался. К этому разговору он был готов давно, но рассчитывал, что Карачи – мурза все же поможет ему.
– Ладно, хан вправе так думать – наконец, сказал он, – но ты веришь, что в моих словах нет лжи?
– Я верю, – просто ответил татарин, – но поверит ли хан?
– Ты мудрый человек, Карачи‑мурза, известен своим умом далеко за пределами Крыма, подскажи, как мне убедить хана помочь нам?
– Поклянись на сабле повелителя правоверных, что в твоем сердце нет измены, – подумав, ответил мурза, – и оставь в залог самое дорогое, что у тебя есть – своего сына.
… Возвращался Хмельницкий из Крыма в приподнятом настроении, но число сопровождавших его казаков сократилось. При Тимофее, переданном хану в заложники остался Иван Брюховецкий, Степан Славковский и несколько казаков помоложе в качестве охраны. Не возвращался с Богданом и Федор Вешняк, которому было поручено обеспечить связь между Бахчисараем и Запорожьем. Но зато миссия Хмельницкого увенчалась полным успехом – хан дал свое согласие оказать помощь запорожцам. Правда, осторожный правитель Крыма не рискнул выступить сразу со всеми своими силами, передав с Хмельницким письменный фирман Тугай‑бею с приказом оказать помощь казакам. Но наказной гетман был доволен и этим. «Главное, не проиграть в первом сражении, – решил он, – а там, может, помощь татар не понадобится и вовсе».
Тугай‑бей, враждовавший с казаками всю свою жизнь, вначале заявил, что выполнять ханский приказ не будет, оказывать «неверным свиноедам» помощь не станет, а самого чигиринского сотника он давно уже хотел поймать и вздернуть на стене одной из перекопских башен. Однако, Богдану, хорошо знавшему алчность татар, удалось убедить строптивого мурзу, что он гарантирует ему не только победу над поляками, но и огромный ясырь.
– Весь ляшский обоз будет твой, всех захваченных в первом бою в плен ляхов поведешь на аркане в Перекоп, – убеждал он Тугай‑бея. – Мне оставишь только пушки, припас к ним и огнестрельное оружие, тебе все это ни к чему. Во второй и последующих битвах делить трофеи будем поровну.
Понемногу успокоившись, свирепый мурза выставил в качестве непременного условия требование, что после первой же победы, он вправе угнать в Крым десять тысяч полона из местных жителей.
– А, если не победим, – оскалился татарин в хищной улыбке, – то тебя первого потащу в Перекоп на аркане вместе с твоими запорожцами.
Однако расстались они почти приятелями. Встретиться договорились в верховьях Тясмина в конце апреля, когда трава станет гуще и будет корм для коней. Тугай‑бей обещал привести с собой четыре тысячи всадников со сменными лошадьми. По просьбе Хмельницкому он также отправил вместе с ним на Запорожье триста конных татар под командой одного из своих многочисленных племянников.
Часть вторая. Гетман Войска Запорожского
Глава первая. Накануне
Хмельницкий возвратился на Сечь 18 апреля и не узнал Микитиного Рога. В его отсутствие Лутай, куренные атаманы и полковники потрудились на славу. За последнее время в Запорожье народу прибавилось и теперь казаков насчитывалось не менее семи – восьми тысяч, правда, товарищей было не более одной трети.
– Но и то ладно, – обрадовался Богдан, – теперь можно сформировать полных шесть полков.
С давних пор повелось, что численность полка у запорожцев составляла полтысячи человек, но реестровые полки после Ординации 1638 года состояли из тысячи казаков.
Сразу по приезду Хмельницкий собрал на раду старшину, рассказав, на каких условиях хан и Тугай‑бей согласились оказать помощь запорожцам. Узнав о требовании перекопского мурзы расплатиться за помощь полоном, атаманы помрачнели, но никто не подал голоса против союза с ордой. Все понимали, что без помощи татар решаться на восстание равносильно самоубийству. Кошевой доложил, что к выступлению все готово и дальше медлить нельзя – Потоцкий еще в марте двинулся со своими войсками на Украйну и стоит то ли в Корсуне, то ли в Черкассах.
– Думаю, – подвел итог Лутай, – завтра надо собрать полную раду, объявить о том, что хан обещал нам помощь, выбрать гетмана, полковников и старшину, да, помолясь Богу, и начинать.
На следующий день с утра раздались пушечные выстрелы. Довбыш ударил в бубен. Есаул вынес войсковое знамя, прогремели литавры. Когда все товарищи собрались, Лутай коротко сообщил, что наказной гетман ездил в Крым и хан обещал прислать в помощь запорожцам свое войско. При этом известии в толпе поднялось ликование. Тут же приступили к выборам гетмана. Все крикнули Хмельницкого. Он, по обычаю, сначала отказался, а затем поблагодарил товарищество за оказанную честь и принял гетманскую булаву. Вновь зачисленные в запорожский реестр казаки, прослужившие менее трех лет и не являвшиеся товарищами, голосовать не имели права, но тоже присутствовали на раде.
Перешли к выбору полковников. Ганжа, Остап и Колодка были утверждены в своих прежних должностях. Дополнительно полковниками рада избрала Данилу Нечая, Ивана Донца и Игната Таборенко. Генеральным обозным остался Чарнота, а генеральным есаулом стал Федор Богун. Затем все разошлись по полкам и стали выбирать полковую и сотенную старшину.
Вечером того же дня на совещании гетмана с полковниками было решено треть новобранцев отправить по домам с наказом поднимать народ и быть готовыми при приближении казацкого войска присоединиться к нему. Еще часть их должна была остаться с кошевым атаманом для охраны Сечи. В поход Хмельницкий приказал выступать примерно четырем тысячам казаков, в основном товарищей, включая шесть пехотных полков, конницу Ганжи и артиллерию Чарноты. Гетман не хотел без особой необходимости брать с собой в поход новоиспеченных казаков, не имевших военного опыта, вчерашних гречкосеев, помня, что большинство предыдущих восстаний закончилось поражением именно благодаря таким необстрелянным новобранцам.
– Нет уж, – делился он с Лутаем своими мыслями, – пусть они лучше разойдутся по домам и будут готовы примкнуть к восстанию позднее.