Страница 13 из 37
Грауман связался со 132-м участком и, к счастью, застал вахмистра на месте.
— Как ваша рана? — участливо спросил комиссар.
— Не стоит разговоров, — браво отозвался Голлер. — Могло быть хуже.
Пожелав, чтобы рана поскорее затянулась, Грауман поинтересовался, не вспомнил ли он чего-нибудь новенького со времени их последней встречи. Голлер рассказал, что видел на соседней улице белый «фольксваген», но в нем никого не было. Вероятно, преступник изучал обстановку из какого-нибудь укрытия. Выждав момент, он совершил налет и воспользовался для бегства этим автомобилем.
Грауман согласился с версией Голлера. К сожалению, вахмистр так и не припомнил человека в зеленом плаще. Комиссар понял бесплодность дальнейших расспросов и под конец предложил выделить Голлеру охрану, от чего тот отказался, объяснив это тем, что впредь постарается возвращаться домой засветло.
После этого разговора Грауман вновь связался с комиссаром Рейнофом.
— Пока я не располагаю свежей информацией, — проворчал тот, — Полагаю, нам едва ли удастся прояснить дело. Видимо, на вахмистра Голлера покушался кто-то из вчерашних демонстрантов.
Грауман поставил под сомнение эту версию, однако убедительно аргументировать свои возражения не смог.
— Вот и у нас нет никаких фактов или улик, опровергающих рабочую гипотезу, — возразил Рейноф.
— Пули или стреляные гильзы найдены?
— Нет, хотя мои люди обшарили все вокруг.
— А рана Голлера? — спросил Грауман.
— Царапина, по которой нельзя сделать никаких выводов.
— С какого расстояния были произведены выстрелы?
— Чуть больше пятнадцати метров.
— Вы уверены, что не ближе?
— В противном случае Голлер увидел бы покушавшегося. Минимальное расстояние от кустов до того места, где, по словам вахмистра, его застали выстрелы, двенадцать метров. Прибавьте два-три метра, поскольку стреляли, как утверждает потерпевший, с пешеходной дорожки.
— Рана у Голлера находится с внешней или внутренней стороны руки?
Рейноф задумался, он точно не знал.
— Может быть, вы тогда припомните, с какой стороны был прострелен рукав его формы? — не отступал Грауман.
В трубке было слышно, как Рейноф с кем-то совещается. Наконец, тяжело вздохнув, он ответил, что его ассистент тоже этого не знает.
С нарочитой любезностью Грауман поблагодарил своего коллегу за оказанную помощь и выразил надежду на продолжение тесного сотрудничества, поскольку был убежден, что покушение на убийство вахмистра Голлера определенным образом связано с ограблением банка. Он воздержался от оценки небрежной работы коллег.
В кабинет стремительно ворвался Мелер и, на ходу поприветствовав комиссара, доложил, что агенты, наблюдавшие за банком, задержали уборщицу, которая пыталась вынести под халатом пакет с тридцатью тысячами марок.
Грауман вскочил с кресла.
— Черт знает что творится, — выругался он. — Вызывай машину.
— Она уже стоит у подъезда, — отрапортовал ассистент.
Когда они прибыли в банк, уборщица сидела под присмотром полицейского агента в кабинете директора и краешком фартука усердно вытирала несуществующие слезы.
Сегодня, как всегда, около семи часов утра фрау Конопке пришла в банк, чтобы убрать помещения. Но фрейлейн Ханзен, в обязанности которой входило открывать двери и подготавливать все к приему клиентов, запоздала на четверть часа, так как господин Шмидт, чего раньше с ним не случалось, задержался с передачей ей в условленное время запасного ключа.
— Меня будто громом шибануло, — с несчастным видом проронила фрау Конопке, — когда я увидела деньжищи-то эти, ну там, в кассе под шкафом. Ноженьки мои подкосилися, — всхлипывала деревенская женщина, — я так и брякнулась на стул. Думала, почудилось.
Однако, убедившись, что лежавшая на полу куча денег не игра ее воображения, уборщица начала рассовывать пачки по карманам.
— Бес меня попутал, — оправдывалась она. — Голова закружилась, как от шнапса. Такой прорвы денег я сроду в глаза не видывала. Вот и не удержалась.
Потом фрау Конопке решила припрятать добычу понадежнее. Поэтому она разыскала большой конверт и переложила в него деньги.
Грауман попросил показать конверт. Типографским шрифтом на нем было напечатано:
ГОСПОДИН ШМИДТ
директор торгово-промышленного банка
— Вы, наверное, хотели передать пакет господину директору? — хмыкнул Грауман.
— Да, да, хотела, — закивала уборщица.
— Почему же вы этого не сделали?
— Не встретила его, — вздохнула женщина.
— Директор банка еще не явился, — заметил полицейский агент.
— Тогда вы, конечно, подумали, что надо отнести деньги господину Шмидту домой? — предложил комиссар вариант оправдания.
Фрау Конопке робко согласилась и, облизнув пересохшие губы, со страхом уставилась на Граумана.
— Скройтесь с моих глаз, — наморщив лоб, предложил комиссар.
Разумеется, уборщица хотела присвоить найденные деньги. Неудача постигла ее только потому, что она ничего не знала о вчерашнем ограблении и о том, что за банком ведется наблюдение. Иначе действовала бы осторожнее.
— Мы еще вызовем вас, чтобы запротоколировать ваши показания, — напутствовал ее Грауман.
После того как уборщица на негнущихся ногах вышла из директорского кабинета, комиссар обратился к Мелеру.
— Итак, теоретически мы установили сумму потерь. — Грауман бросил пакет на стол. — Тридцать тысяч, — покачал он головой, — изрядный куш.
— Значит, кассир не соврал, что передал грабителю шестьдесят тысяч. Все сходится. Но как деньги оказались под шкафом?
— Спрятаны, — уверенно заявил Грауман. — Просто спрятаны. Они лежали в самом углу, где их трудно обнаружить. У денег, как известно, нет ног, следовательно, кто-то их туда положил.
— Эксперты небрежно обследовали место преступления, — заметил Мелер.
— Придется устроить выволочку, — тяжело вздохнул Грауман. — В следующий раз будут рыть землю носом. Можешь не сомневаться! Но кто все-таки припрятал деньги?
— Слишком все просто, — протянул Мелер. — На первом допросе кассир показал, что похищено шестьдесят тысяч, а Шмидт настаивал на сумме сто тысяч.
— Дипломатия, — угрюмо отозвался комиссар. — Если бы мы сразу обнаружили эти тридцать тысяч, то он обязательно сослался бы на свои первоначальные показания.
— Как бы тогда кассир объяснил противоречие между своими показаниями и показаниями директора банка? — спросил Мелер.
Грауман пожал плечами.
— Во всяком случае, у нас пока нет прямых доказательств того, что он непричастен к ограблению.
— Ну, а если бы он заявил, что похищено девяносто тысяч?
— Он не мог не предвидеть, что окажется в ловушке, если припрятанные деньги кто-нибудь случайно обнаружит. Нет, это слишком рискованно, и он, разумеется, действовал хитрее. Предположим, ревизия устанавливает, что исчезло девяносто тысяч, а эти тридцать никто не находит, и вот тогда кассир начинает отказываться от своих первоначальных показаний: карабин, волнение, нечаянно обсчитался… Старая песня.
— А вы не допускаете, что в этой ситуации он мог бы получше припрятать деньги?
— Нам неизвестно, когда он их взял, — возразил комиссар. — Возможно, у него просто не было для этого времени. — Грауман закурил и, выпустив в сторону ассистента кольцо дыма, заключил: — Во всяком случае, пока наибольшее подозрение вызывают кассир и эта Лангнер.
— А директор? Странного поведения господин. Всякий раз, когда в его банке происходят серьезные события, он в стороне: совершается налет — стоит спиной к преступнику, ничего не видит, находится часть денег — не является на службу.
Однако причины задержки Шмидта были совсем просты. Около полуночи он потихоньку выбрался из дома и зашагал к ближнему озеру, чтобы спокойно поразмышлять на лоне природы. Предстоящая ревизия могла выявить серьезные недочеты в его работе, и надо было приготовиться к любым неожиданностям. Если его отстранят от должности, то это будет равносильно катастрофе. Придется отказаться от привычной роскоши, виллы, Лореен…