Окно в природу

Многим приходилось наблюдать в гнездах аистов поселения воробьев. То же самое происходит и в гнездах хищников более суровых — орлов. Приживальщиков эти крупные птицы не трогают, и те живут как бы под их защитой. Тот же прием используют белые гуси на острове Врангеля, поселяясь вблизи гнезда полярной совы. Совы у гнезда не охотятся и бдительно следят, чтобы к гнезду не приближались песцы, что важно и для сидящих на гнездах гусынь. Это те случаи, когда дружбы нет, но есть терпимость. Лиса, например, нахально поселяется в городке барсуков. Соседство это для землекопов не очень приятное — лиса гадит там, где живет, а барсук чистоплотен. Он мог бы лису выдворить — сил у него довольно, но барсук предпочитает огородиться от рыжей нахалки и терпит ее присутствие рядом. В свою очередь, гуси огари поселяются в брошенных лисьих норах, и те их почему-то не трогают, хотя могли бы и разорять гнезда.

Особые отношения возникают иногда между животными родственных групп. Нас занимают, например, отношения дикарей и родичей их — домашних животных. В обычных условиях собака для волка — добыча, причем желанная, легкая. Повадки собак волки отлично знают и умело уносят их иногда из-под носа охотников и из деревенских дворов. Но в годы, когда численность волков снижается до критических уровней, волчицы за неимением лесных кавалеров умеют соблазнять деревенских кобелей. Обе стороны тут остаются, как говорят, при своих — кобель убегает домой, волчица ищет логово, где ощенится. Но возникают изредка и привязанности. В Мордовии охотники мне рассказывали: «На снегоходах прищучили пару волков. Волчицу убили с ходу, а волк забился в овраг. Когда добрались до него, ахнули. Большой деревенский кобель был с ошейником и охотился вместе с волчицей.

На зообазе во Владимирской области я наблюдал интересную картину. В просторную клетку, где жила рысь, приходили гостить местные кошки. Лягут рядом и наслаждаются близостью огромной родственницы. Кабаны и домашние свиньи находят «общий язык». На Кавказе это даже обычное дело. Весной свиней выталкивают со дворов, и они живут в лесу дикарями. Возвращаются к осени, стосковавшись по соли. Полосатые их поросятки свидетельствуют: якшались хавроньи в лесу с кабанами.

Но интересней всего отношения разных животных, продиктованные не житейской выгодой или влечением к соплеменникам, а чувствами дружбы, юмора, любопытства. Все это обычно люди не видят. Но все же такую дружбу иногда удается запечатлеть фотокамерой. Мы в «Окне» как-то помещали редкие снимки. Игривая зебра, забавляясь, дернула за хвост молодого слона. Что же за тем последовало?

Слон понял, что это шалость, игра, и, повернувшись, шлепнул шалунью по заду хоботом. Подобной игрой иногда развлекаются белки, поддразнивая дятлов. Пишут о живущих на воде поганках. Эти иногда дергают за хвост гордых, сильных, самолюбивых лебедей. Обернется лебедь дать сдачи охальнице, а она занырнула. Успокоился лебедь, а поганка снова его за хвост.

Вороны иногда не корысти ради, а лишь забавляясь, дергают пса у будки за хвост, наслаждаясь безнаказанностью.

Даже вроде бы трусливый заяц не прочь поискать себе друга для развлечений. Лесник в Новохоперском районе Воронежской области рассказывал мне, как заяц царапал лапою жеребенка, побуждая его защищаться.

А о дружбе кота и вороны рассказывал мне поэт Николай Семенович Тихонов: «Приезжай почаевничать…» За чаем он слушал рассказы о странствиях. Но было и у него кое-что рассказать. Однажды Николай Семенович рассказал об удивительной дружбе кота и вороны.

«Выйдя рано утром на балкон, я увидел, как на соседнем с нами участке бродят по траве два существа. Я замер от удивления. Рядом с нашим Рыжим котом ходила ворона, ходила размеренным шагом, а кот посматривал на нее и шел рядом. Это было зрелище необычное. Я, признаюсь, не мог его объяснить. Кот дошел до штакетника, разделяющего участки, прошел по низу и зашагал уже между цветочных гряд, а ворона легко перелетела штакетник и опустилась рядом с ним. Так они, шагая между цветов, вышли на дорогу к выходу и пошли к воротам, как старые знакомые.

О дружбе Рыжего и вороны узнали жители нашего дачного городка. Приходили специально смотреть на них. Кот и ворона не боялись людей и не думали обращаться в бегство, когда к ним приближались. Потом ворона улетала и появлялась на следующее утро. И вдруг ворона пропала…»

Далее Николай Семенович излагает догадку, куда ворона пропала: мальчишки с духовым ружьем подстерегли ее на пролете.

«Рыжий еще некоторое время ранним утром выходил в сад и ждал ворону. Мы не имели представления, каковы были его переживания».

Все живое враждует, но непременно и дружит. Многие могут вспомнить такую дружбу.

На реке с топтухой

Рыболовом я стал в шесть лет. Мама полоскала с мостка белье, а я с приятелем мешком на песочке ловил пескарей. Удочкой занялся в то же время. Часто по улицам села ездил хромой Тихон. У него в телеге стоял зеленый старый сундук, полный соблазнительного товара… «Гребешки, иголки, булавки и нитки для баб, для девок брошки и ленты, а для ребятишек — ремни и крючки. Бегите скорее ко мне!» — кричал Тихон. Товар Тихон отдавал без денег, за старое тряпье, рога и кости коров и телят. Все были рады такому обмену. У меня в ладони оказались три крючка с комариную ногу. И я с радостью побежал домой, где уже приготовлено было ореховое удилище, леска из прочных ниток и поплавок из бутылочной пробки.

Вечером я попросил маму разбудить меня, когда пастух будет собирать коров. И вот я с коровами вместе иду к реке. Вода на ней течет в тумане, но слышно, как плещется рыба. На поплавок моей удочки садится синяя стрекоза, я прогнал ее, думая, что она может испугать рыбу…

Но вот пошли от поплавка круги — скорее, надо же подсекать! Получилось. И вот на ладони у меня пытается выскользнуть большая, как мне показалось, плотва. Рыбка была почему-то теплой. Позже я узнал: вода за ночь не успела остыть, воздух был холоднее воды…

Поймал я в то утро семь плотвичек. И мама, кинув одну плотвичку кошке, показала мне, как надо чистить рыбу.

Потом плотва оказалась на сковородке — мама решила пожарить рыбу к приходу отца с работы.

Отец, конечно, меня похвалил. И постепенно среди друзей стал я завзятым «плотвичником». Позже, читая рассказы Паустовского о Мещере, узнал: «Плотва — рыба скучная». И не согласился с писателем. Нет, рыба не скучная, умеет у крючка подразнить рыболова.

НО уженье отошло в сторону, когда на Усманке в селе Горки я увидел, как ловят рыбу топтухой, то есть плетеной из хвороста большой корзиной. «Хочешь попробовать?» — спросил меня местный парень. Я попробовал, и ловля мне очень понравилась. Вернувшись домой, на чердаке я обнаружил плетеную люльку, в которой я спал младенцем. Люлька оказалась лучше, чем лукошко: двое под кустами прижимают рыбу, а третий топчет кусты с берега. Вынимаешь топтуху, а в ней щука, налим или задремавшая под кустом плотва, язь, окунь или даже рак. Усманка для этой ловли очень приспособлена — идешь от берега к берегу и настигаешь рыбу. Вода — до пупка. Замерз — можно на песке согреться, устал — сменщик на берегу готов лезть в воду. Ведро рыбы на троих — неплохой улов.

Во время войны мы ловили под низко пролетавшими над рекой самолетами. Линия фронта была близкой. Ловишь, а вверху слышатся пулеметные очереди — идет воздушный бой…

Я был всю жизнь путешественником и всюду, где можно было, ловил рыбу. Недавно, чтобы скорее уснуть, стал вспоминать интересные случаи. Гостил у дочери в Пущино на Оке. Приходит ее муж утром и показывает крупную рыбу. «Что за рыба?» Отвечает: плотва. «Я шутки люблю, но сколько весит эта плотва?» — «Сам не знаю…» Сходили к соседям — за весами. Прикинули. Вес: два с половиной кило! Рассмотрели удивительную рыбу, полистали книжки. Плотва! «Достигает веса до трех килограммов…»