Страница 10 из 103
Тем временем, учитель закончил свой двадцатиминутный монолог и объявил командную работу по решению нескольких математических уравнений. Я не скажу, что учился в России на одни пятёрки, но эти американские упражнения щёлкал как орешки. Вообще, система образования мне не нравилась, она была слишком примитивной для меня. Вы сами представьте: мне осталось учиться в школе всего два года, а мы ещё только проходим сложение чисел с разными знаками.
Мы сдвинули столы рядом и впятером стали упорно думать, сколько будет (5 + (-8))или (-7 + (-8)) и так далее. Мои коллеги, которым запретили пользоваться калькулятором, по-моему, зависли. Я уже давно вычислил ответ, но не хотел вмешиваться в сложный американский мыслительный процесс. За свои 73 плюс 16, то есть 99 лет, я достоверно знал, что ценны только те усилия, которые люди прикладывают сами. Подсказки только мешают.
Видимо, поэтому Тринити и Штерн вмешивались в мою жизнь слишком деликатно.
Обед
Школа, в которую я ходил, стоила больших денег, поэтому маме пришлось устроиться на работу. Отец был очень недоволен. Он долго объяснял ей, что половина её зарплаты теперь уходит на налоги и возросшие затраты в связи с её работой. Он ругался на американское правительство. Оно делает всё для того, чтобы двум супругам невыгодно было работать одновременно.
Мама была на работе до самого вечера, поэтому, несмотря на то, что я решил сбежать домой пораньше, мне нужно было поесть в школе. Кормили нас тут вкусно, почти как в ресторане. Когда прозвенел звонок, я быстро исправил неправильные ответы своей группы, и мы сдали работу учителю. Я заторопился на место встречи с Мартином, чтобы потом не стоять в длинной очереди на раздачу.
Мартин уже был на месте и переминался с ноги на ногу. Не знаю почему, но чёрные совсем не умеют быть неподвижными. Видимо, поэтому они хорошо танцуют. Я подошёл к Мартину и сказал:
— Пойдём быстрее, а то я спешу.
— Конечно, Билл, пойдём, — быстро сказал он и развернулся в сторону столовой.
Мы быстро дошли до огромного помещения, взяли большой поднос с отсеками для еды. Потом поставили его на специальные полозья и стали набирать еду. Мартин был настоящим американцем, поэтому набирал классическую еду: картошку фри, гамбургер и несколько небольших кусочков курицы в кляре. Потом он взял пакет с йогуртом и небольшую тарелку с салатом. У самой кассы он передумал, убрал салат и поменял его на небольшую порцию яблочного пудинга.
Я вспомнил своего врача-диетолога, который давал мне консультации в прошлой жизни, и меня передёрнуло от мысли, сколько холестерина потребляют школьники. Я, конечно, понимаю, почему они это делают. Учёные в моей прошлой жизни проводили исследования и доказали, что жир для человека сродни наркотику. Жирная еда оказывает действие, схожее с действием марихуаны.
С учётом того, что у меня в прошлой жизни были тромбы, вызванные повышенным уровнем холестерина, тема была мне близка. Учёные обнаружили специальные рецепторы, которые расположены по всему головному и спинному мозгу. Эти рецепторы чувствуют появление в крови веществ, которые образуются при поглощении жирной пищи.
Ещё в 1992 году один израильский учёный установил, что мозг человека вырабатывает жирную кислоту анандомид, участвующую в передаче и блокировании импульсов между нейронами головного мозга. Это своеобразная природная тормозная жидкость, которая помогает притормаживать деятельность мозга. Похожая жирная кислота с аналогичным действием попадает в кровь во время приёма пищи. Когда я съем много жирного, я тоже чувствую себя заторможенным, что доказывает открытие учёного.
Не помню суть эксперимента, но крысы, которых кормили жирной едой, через некоторое время мчались к ней, несмотря на удары током. Крысы переедали этой жирной пищи даже при воздействии стрессовых факторов. Это подтвердило предположение учёных, что млекопитающие эволюционно ориентированы на поиск жирной пищи, которая имеет высокую энергетическую ценность.
Любители поесть пользовались рефлексом накапливать энергию под видом жировых запасов. Но они забывали впадать в спячку или голодать зимой, как это происходит в дикой природе. Тут снова проявлялась ненасытность людей и неумение командовать своим разумом. Эта жирная кислота называется анандомид.
Кстати, анандомид и активное вещество марихуаны действуют похожим образом и, что самое страшное, при постоянном употреблении вызывают зависимость. По моим наблюдениям, половина американцев была «жировыми наркоманами». Папиному бизнесу это было на руку, но я старался питаться здоровой едой.
Суп с хлебом, салат и каша были основой моего школьного рациона. Нельзя сказать, что я не любил фастфуд. Даже напротив, я чувствовал необъяснимую тягу к этой хрустящей, вызывающей слюнки еде. Если я представлял хрустящую золотистую корочку картошки фри, покрытую белыми кристалликами соли, или чикенбургер с хрустящей булочкой и зажаристой курицей с листом салата, мои ноги сами несли меня к ближайшему заведению. Но голова часто разворачивала меня обратно. Очень хотелось жить подольше и получать удовольствие от другого.
Мы прошли с Мартином к столику у окна и стали складывать свои рюкзаки на соседние стулья. Я свой положил с особой осторожностью, так как у меня там была Тринити, с которой я смогу поговорить уже через час. Я вспомнил, что нас прервали на фразе Тринити о том, кем я должен стать тут в Америке.
Хотя я уже догадывался, кем меня хотят сделать. Эмпирическим путём догадаться не сложно. Меня долго выращивали в виртуальной сети, а теперь поселили в сильнейшую державу мира и намекнули, что сделали это, чтобы я подстегнул эволюцию. Тринити сказала, что я должен поступить в Гарвард. Учили меня в прошлой жизни на менеджера и руководителя. Вариантов, кем я должен тут стать, было немного. Осталось только уточнить у Тринити, прав ли я в своих догадках.
— Слушай, а ты что веган, что ли? — неожиданно спросил Мартин, разглядывая содержимое моего подноса.
— Нет, вот в супе мясо плавает, — улыбнулся я. — Странно было бы стать вегетарианцем, когда у тебя папа — владелец животноводческой фермы.
— Ну, слава богу, — вздохнул Мартин, — я уж думал, ты настолько правильный, что мне рядом с тобой не место.
— Не говори ерунду! — оборвал я его. — Я такой же, как все.
— Просто у меня дядя веган, — улыбнулся Мартин, — на него смотреть страшно. Тощий как зубочистка.
— А что он вдруг веганом стал? — спросил я, тоже коверкая это слово, так как неудобно было поправлять собеседника.
— Ему сделали коронографию и обнаружили проблемы, — задумавшись, сказал Мартин.
— Коронарографию, — поправил я. — Это когда вводят в кровеносную систему контрастное вещество и на рентгене смотрят состояние кровеносной системы.
— Да не важно, — махнул рукой Мартин, — главное, что он теперь веган, не курит и не пьёт. Не дай бог. Скучным стал. Ему там доктор наговорил всякого. Тот побоялся разориться на лекарствах и докторах, и решил бросить всё, кроме женщин. Редкостный, кстати, бабник.
— Каждый для себя решает сам, — улыбнулся я, кушая суп. — Кстати, всегда удивлялся, почему мужиков-бабников хвалят, а над женщинами, меняющими мужиков как перчатки, смеются.
— Природа такая, — сказал Мартин, макая горсть картошки в сырный соус. — Природой заложено так, чтобы женщины как можно больше рожали без остановки, а мужики, не дожидаясь истечения этих 9 месяцев, осеменяли остальных представительниц стада. Вам, белым, это не понять.
— Почему это? — спросил я, немного обидевшись.
— В прошлое воскресенье наш пастырь рассказывал на эту тему интересные вещи, — начал Мартин. — Только другим белым не рассказывай, пожалуйста.
— Договорились, продолжай, — кивнул я, откладывая пустую тарелку в сторону и придвигая к себе салат.
— А ты чего сначала суп, а потом салат ешь? — спросил Мартин.
— Откуда я знаю, — ответил я, — продолжай.
Мартин долго вытирал руки салфеткой, потом открыл йогурт, отпил прямо из пакета, нарисовав на своей чёрной верхней губе розовые усы, и продолжил: