Страница 13 из 16
– Ну, да, – самодовольно произнес кабан, радуясь изменению настроения кота. – Мы, кабаны – крепкие и выносливые, а еще…
Кот не дал клыкастому договорить:
– А еще – бронелобые. Ты сильно-то не хорохорься, я ведь еще не забыл, кто нас чуть по миру не пустил.
– Не дрейфь, котяра, прорвемся, – хрюкнуло довольное рыло и замахнулось в очередной раз по-дружески стукнуть кота.
Тот, зашипев, отпрыгнул от приятеля:
– Куда прорвемся?
Кабан задумался на минутку, но, так ничего и не придумав, ляпнул:
– Ну, куда-нибудь прорвемся.
Кот печально посмотрел на своего незадачливого друга:
– Ладно, что с тебя возьмешь, находчивый ты мой, – мяукнул и шлепнул кабана по загривку. – Пойдем спускать честно заработанное.
Хряк, услышав последнюю фразу предводителя, аж завизжал, предвкушая удовольствие, и, расчувствовавшись, в очередной раз долбанул котяру в бок.
Далее было все как обычно: жженая конопля, высохшая маковая роса, белки, машущие пушистыми хвостами в такт соловьиным трелям, кикиморы и, конечно же, забродивший мед…
Оставим на какое-то время эту сладкую парочку и вернемся к местному политикуму.
V
Территория лесных угодий соседей была самой большой не только на данной земле, а и в других землях сказочного царства. Добра там всяческого было видимо-невидимо, а, как известно, там, где добро – всегда присутствуют шакалы. Так вот, тьма-тьмущая шакалов рвала эту территорию, что называется, на части, а нажитое с оторванных кусков быстренько выносила в одно жаркое пустынное место. Место это было не шибко пригодным для проживания, но добро, награбленное шакальем со всех лесных угодий сказочного царства и стекавшееся туда, сделало из каменистой пустыни цветущий оазис. Жить там было не особо комфортно, но совет старейшин всего шакальства постановил проживать основной части обозначенного вида именно там. По своей природе особи данной породы были паразитами, то есть любили пожить за чужой счет. Но отсутствие другого зверья на их территории, плюс прессинг старых шакалов, заставляли большинство из них собственными лапами выполнять ненавистную работу. Описанное пустынное место могло существовать только за счет других лесных земель, и территория самых больших угодий в сказочном царстве обеспечивала шакалам безбедное существование. Коренные же обитатели многострадального леса в основной своей массе недоедали, так как ключевые места в местном политикуме занимали исключительно шакалы, либо полностью контролируемые шакальством особи из местного зверья, что в принципе было одним и тем же. Рассматривали же шакалы данную территорию как источник обогащения, и только.
Главным смотрителем молний был уже немолодой рыжий шакал. Его подопечные освещали ночной лес, поджигая деревья. И хоть занятие это не относилось к числу особо мудреных, поборы за деятельность рыжего смотрителя тяжким бременем ложились на обитателей леса. А если кто-либо из зверья отказывался рассчитываться за свет, то рыжий тушил зажженные деревья и следил за тем, чтобы звери не зажгли их заново.
За крайние лесные территории отвечал другой шакал из окружения псевдо-медведя. Места те были с одной стороны бедные, зато с другой – травоядные там круглыми сутками рылись в земле в поисках блестящих камешков, которые местный шакал обменивал на баснословное количество шишек, тут же переводимых в описанное выше жаркое пустынное место. То же самое делали и другие шакалы, отвечающие за огненную воду и горючий воздух. Зверьки же, вздумавшие бунтовать, тут же разрывались сильно расплодившимися стаями волков, пребывающих под неусыпным контролем шакалов.
Шакалы время от времени собирались на тайные сборища, где обсуждали свои шакальи дела, решали проблемы и взимали десятину от награбленного. За таким занятием мы и застали эту свору.
Старый шакал, отвечающий за сбор десятины, не спеша взобрался на большой валун и, несколько помедлив, начал свою речь:
– Шакалья элита, приветствую тебя! Пусть блага лесные ниспосылают тебе небеса, а зверье безродное служит тебе. Пусть у врагов твоих выпадут зубы и облезут хвосты. Пускай завистники твои лопнут от злости, а желчь выест их глаза. Одним словом, здравствуйте! Собрал я вас, братья мои, чтобы уведомить о приближении золотых времен, которые вот-вот наступят. Недолго нам осталось ждать – и наше шакалье царство придет на все времена, и все звери лесные покорятся нашему племени.
Шакал покряхтел, немного подумал и продолжил:
– Ну, с протокольными вещами закончили, можно и шкурными вопросами заняться. Кто в чем нужду имеет?
Все загудели, высказывая насущные потребности: одним шишек все не хватает, хоть тысячами лежат в укромных местах; другим белок с пушистыми хвостами подавай; а третьи вообще – царствовать хотят. Старый аксакал, осознав глупость произнесенных им слов, быстро поправился:
– Я имел в виду реальные проблемы, а не надуманные!
Галдеж усилился. Вдруг, откуда ни возьмись, в толпе присутствующих нарисовалась нерпа:
– Что значит – «реальные»? Или для уважаемого аксакала наши проблемы – уже не проблемы? А может, мы для него уже и не шакалы вовсе? Я вот бьюсь на соседских территориях, как рыба об лед, для общего блага, так сказать, стараюсь, а уважаемый аксакал ка…
Нерпе не дали договорить:
– Ты на кого это, скотина, хлеборезку раскрыла? Ты, часом, ничего не перепутала? – пронесся гул в толпе. Несколько волков, получив еле заметную команду от местного правителя, угрожающе двинулись к нерпе.
Старый шакал даже пасть не успел открыть. Нерпу в качестве предупреждения грызнули за кормовую часть. Она пискнула и, как бы прозрев, продолжила:
– А чего я? Ой, простите! Я ведь привыкла своих козлов с бегемотом козлить. А они в ответ только блеют либо мычат… А я что, я – скотина слабая. Езжу на тех, кто везет, да опускаю тех, кто опускается. В общем, ошибочка-с вышла… А хотите, я вместо старого шакала рыжего закозлю? Уж больно рожа у него холеная да расслабленная. Вы мне тока скажите! Я недорого возьму – тыщь двадцать-тридцать… Практически задаром.
Тут наконец старый шакал пришел в себя:
– Сама заткнешься или волкам команду дать? Мы чуть позже вернемся к твоим выкрутасам на вверенных территориях.
– Так мне дали команду валить все, вот я ее честно и выполняла! А теперь бегемотова свора пытается меня разорвать, при сем – никому и дела нет до меня, бедненькой!
– Это ты-то – бедненькая? Да ведь вы с козлом твоим так соседний лес разворовали, что теперь еще и шишками делиться придется, чтобы там порядок навесть.
– Пусть воровать перестанут – и все будет в ажуре. При мне-то хорошо жилось, а эти все никак не нажрутся.
– При тебе, нерпа, только твоей своре и жилось хорошо. Ты лучше вспомни, сколько ты взаймы набрала? А еще – из каких таких шишек ты зверью подачки раздавала, а? То-то же! Набралась вдоволь – дай и другим спокойно напаковаться.
– Это я-то набралась? Да там и брать-то нечего было – так, на пропитание немного припасла. Вон ваш рыжий сколько нагреб, не на один выводок хватит! А мне бы еще хоть немного порулить… Поставьте меня, пожалуйста, хоть на немножечко! Я отработаю!..
Волк, стоявший рядом, по команде старого шакала отвесил нерпе смачную оплеуху. Та кувыркнулась, отлетев в кусты, выскочила, и уже хотела что-то ляпнуть, но вторая плюха увлекла ее обратно в кусты. Аккуратно высунувшись из места приземления, нерпа узрела волка, готового в третий раз отправить ее в то же место, где она уже дважды побывала. Еще недавно активная нерпа сдулась и затихла, уставившись на старого шакала.
– Вот и чудненько, – медленно проговорил старый шакал, – будешь паинькой – еще разок к рулю поставим, рванешь напоследок – и ходу.
– Куда ходу? – не поняла нерпа.
– Куда глаза глядят, но только куда-нибудь подальше. Или ты думаешь, что можно вот так запросто плесень на уши зверью лесному вешать бесконечно? Не успеешь сделать ноги – порвут, как пить дать, а тогда тебе ни мы, ни волки, ни язык твой змеиный не помощники.