Страница 41 из 73
Слава вспомнил, что по пути есть подходящий мост. То что надо: мост высокий, река в этом месте широкая, есть обочина — можно остановиться.
Он заблаговременно стал готовиться к остановке. Зажал рукой рот, выпучил глаза, изображая непреодолимую тошноту. Несколько раз вытирал рукой пот со лба, тяжело вздыхал. Он так увлекся игрой, что и вправду почувствовал себя плохо.
«Скорей бы мост, скорей бы мост…» — думал он, жадно ловя ртом воздух.
— Нехорошо, хозяин? — сочувственно спросил один из телохранителей. — Ничего, потерпи, скоро будем на месте…
Машина бодро вырвалась за город, справа от дороги протянулась ярко-зеленая пойма реки.
«Уже скоро», — подумал Слава и слабым голосом попросил:
— Остановите.
Он все точно рассчитал: от момента просьбы до остановки машина проедет километра полтора, не меньше — скорость большая плюс время на реакцию водителя…
Водитель послушно сбросил газ, машина снизила скорость.
— Нельзя, — жестко сказал охранник. — Останавливаться не будем.
Начался подъем на мост.
— Остановите, мне плохо! — закричал Слава. За стеклом потянулся черно-белый частокол мостового ограждения.
Водитель не знал, как поступить. Автомобиль медленно катился вдоль бордюра.
— Останавливаться нельзя, — начал объяснять телохранитель, — для вашей же безопасности…
— Остановите, я сказал, — жестко проговорил Слава, и машина, въехав на мост, послушно взвизгнула тормозами. — Я на одну минуту.
— Нельзя, — резко обрубил тип, который сидел справа от него. — Выходить из машины нельзя.
— Слушай, друг, давай вылезай, — усталым голосом произнес Слава, — под мою ответственность…
Только после этого громила справа открыл дверцу и вышел, небрежно держа Славкин чемоданчик в одной руке. Он презрительно смотрел на клиента — своим упрямством и капризами тот портил всю их прекрасную, отточенную работу.
Слава, пошатываясь, подошел к перилам моста и прислонился к ограждению, одной рукой доставая пистолет. Со стороны проезжей части его частично прикрывал охранник.
Пистолет уже перекочевал из кармана в потную ладонь. Внизу текла ровная, металлического цвета лента реки.
Все случилось одновременно — визг тормозов, выстрелы, крик. Охранник огромной тушей свалился под ноги, брошенный чемодан отлетел на пару метров. Задыхаясь от испуга, Слава рухнул на землю. Его рубашка мгновенно намокла, стала теплой и липкой. Из темной иномарки, притормозившей за их машиной, выскочила темная фигура в плаще.
Подбежав к нему, человек в плаще отвалил тело охранника, мигом обшарил карманы истекавшего кровью Славы, подобрал чемодан и пушку и на ходу прыгнул в иномарку.
Иномарка, взревев мотором, умчалась…
На мосту стали останавливаться машины. Кто-то спешил к распростертым на земле телам.
Из «Волги» вылез бледный как полотно водитель, он был цел, но напуган до смерти. Второй охранник корчился на заднем сиденье, зажимая рукав плаща, — его легко ранили.
Слава был еще жив. Он лежал на спине, пытаясь различить лица, участливо склоненные над ним, но они отдалялись от него, расплывались, сливались в одну сплошную серую пелену.
— Вот и моя очередь, — прошептал он обескровленными губами, плавно опускаясь на самое дно омывавшей его черной реки. — Вот и моя очередь…
— Что ты здесь делаешь, Кэтрин? — обрадованно бормотал я, обнимая свою подругу. Она дрожала от напряжения, испуга и радости.
— Я искала тебя, Сержи, я искала тебя, — шептала Кэтрин, жадно покрывая поцелуями мое лицо. Я отвечал ей тем же.
Ее веки припухли, как будто она долго плакала, и я чувствовал даже через ткань рубашки, как бьется ее маленькое сердце, трепеща от пережитого волнения.
— Как ты догадалась, что я здесь? — Я снимал с нее плащ, продолжая самозабвенно целовать лицо, руки, шею.
— Я пришла к тебе, чтобы выгулять Норда, и нашла на столе вот это… — Она достала из кармана смятый листок.
Это был клочок бумаги, вырванный из моей записной книжки. Я исписал его, когда подводил баланс живых и мертвых своих друзей. На нем стояли следующие буквы:
«Сл. М. Сл. Б.?
Ю. и Ш. П.?
P.M.
И.К.
«.
Я сунул листок в карман. Прильнув ко мне, Кэтрин лихорадочно шептала, и ее голос срывался от волнения:
— Я поняла, что это… Ты выписал всех, кто остался в живых, и решил встретиться с ними. Я долго думала, кто такой Сл. М. В твоей книжке были два Славы, и я решила идти к тому, чей адрес нашла первым. Прости, что мне пришлось рыться в твоих вещах, прости, Сержи, но я так волновалась за тебя…
— Ничего, Кэтрин, ничего. — Целуя ее длинную шею, я увлек ее на диван и принялся стягивать платье. — Но больше не делай так, это опасно… Если бы ты пришла раньше, то не знаю, чем бы все закончилось…
— Что здесь было, Сержи?
— Ничего особенного, золотко мое, ничего особенного…
— Я так боялась за тебя, Сержи… После всех этих событий я так боялась за тебя…
Я ответил на ее слова глубоким поцелуем. Пережитое волнение давало о себе знать — мне страстно хотелось ее. Так хотелось, как будто от этого зависела вся моя жизнь. Чувство опасности еще больше подхлестывало желание, и Кэтрин, казалось, разделяла его… Мы ласкали друг друга с исступлением приговоренных к повешению. Мы лежали на чужом диване, в чужой квартире, в которую в любую минуту могли ворваться убийцы с оружием наперевес, и занимались любовью так страстно, как последние люди на земле в последний момент жизни…
Я опомнился только тогда, когда напряжение схлынуло и Кэтрин затихла на диване с блаженно опущенными веками.
Черный пистолет валялся на полу, как игрушка, забытая беспечным ребенком, а его дуло все еще угрожающе скалилось в мою сторону.
— Одевайся, — негромко сказал я, сполз с дивана и поднял пистолет. Это произведение оружейного искусства выглядело не больше того, что был в руках у Славы Маленького. Я повертел холодный ствол. Это «ПМ». Какая пушка была у Славы, я не мог с точностью сказать — в комнате тогда было слишком темно… Да и не важно это… Но откуда оружие у Кэтрин?
— Откуда он у тебя? — деловито осведомился я, натягивая брюки.
— Что? Пистолет? А, ерунда, — отмахнулась Кэтрин, с трудом вползая в узкое платье. Я смотрел на ее кремовый живот, извивавшийся как у турецкой танцовщицы. — Мне его дал один коллега из французского журнала… В России без оружия нельзя, я давно это поняла…
Застегнув на спине платье, Кэтрин впрыгнула в туфли, накинула еще влажный от дождя плащ, потом натянула на руки тонкие перчатки и спокойно бросила мне:
— Давай-ка его сюда, мне нужно вернуть…
Я безропотно подчинился. Откуда у француза русский пистолет, я не стал спрашивать — мало ли… Но вообще, конечно, никогда не думал, что иностранные журналисты бродят по Москве вооруженные до зубов. Особенно такие симпатичные, как Кэтрин…
Мы осторожно вышли из квартиры. Позвякивая, связка ключей болталась в замке двери.
— Наверное, твой друг забыл их, когда уходил. Наверное, он очень торопился, — опередила мой вопрос Кэтрин. — Я не стала звонить, когда увидела, есть ключи… И сразу подумала — случилось что-то неладное.
Она закрыла квартиру и опустила связку ключей в карман.
— Зачем? — только и спросил я.
— Не оставлять же ее открытой, — разумно ответила Кэтрин и стремительно зацокала каблуками вниз по лестнице. — Если ничего не случится, вернем хозяину. А если что-то случится…
— То что?
— Там полно твоих отпечатков пальцев. Понимаешь?
Я вздохнул. Чего уж тут не понять?..
Когда я вернулся домой после бурных событий этого дня, было уже темно. Все это время мы обсуждали с Кэтрин создавшееся положение, я рассказывал ей то, что узнал от Славки, когда находился у него в заложниках. С трепетом внимая моему рассказу, Кэтрин ахала и смотрела на меня расширенными от удивления глазами.