Ловушка

Первый вариант выходил не слишком хорошим, поэтому…

Уэнди метнулась к двери.

— Стой!

Вжав голову в плечи, она не выбежала, а скорее, вывалилась из трейлера.

— Подожди!

«Да ни за что». Уэнди вылетела на солнце. «Беги, не сбавляй шаг».

— Помогите!

Никто не отозвался. Кругом по-прежнему не было ни души.

Следом выскочил Эд Грейсон с пистолетом. Уэнди мчалась вперед и видела: до ближайших трейлеров слишком далеко.

— Помогите!

Выстрелы.

Единственным укрытием могла послужить машина — к ней Уэнди и рванула. Снова пальба. Бросилась за автомобиль, засела за ним, как за щитом, и вспомнила, что, уходя, не заперла дверь.

Рискнуть?

А какой был выбор — сидеть и ждать, когда подойдет Эд Грейсон?

Уэнди достала из кармана брелок и открыла машину. Не просто открыла — Чарли, когда получил права, выпросил систему удаленного запуска, чтобы зимой по утрам заводить двигатель, не выходя из кухни. Она тогда поохала — мол, нежный ребенок не переживет пары минут на холоде, но теперь хотела расцеловать сына.

Машина завелась.

Уэнди открыла водительскую дверь, не поднимая головы, влезла внутрь, выглянула наружу — дуло смотрело прямо в окно — и вжала себя в сиденье.

Еще несколько выстрелов.

Она ждала звука разбитого стекла. Тишина. Раздумья на эту тему следовало оставить на потом. Лежа на боку, включила скорость и, давя на газ левой рукой, покатила вслепую, отчаянно молясь никуда не врезаться.

Прошло десять секунд.

Далеко ли уехала? Решила: достаточно — и села.

В зеркале она увидела Грейсона: все еще в маске, бежит к ней с поднятым пистолетом.

Уэнди утопила педаль газа так, что голову вжало в кресло, и не отпускала, пока Эд не исчез из виду. Затем достала телефон — сигнал не ловился — все равно набрала 911 и услышала: «Соединение невозможно». Позади осталась целая миля — сети так и не было. Она свернула на двести шестое шоссе, попробовала снова — без толку.

Звонок прошел только через три мили.

— Причина вашего обращения в экстренную службу? — спросили у нее.

— Я хочу сообщить о стрельбе.

ГЛАВА 7

Когда Уэнди вернулась на стоянку трейлеров, там уже ждали три машины полицейских подразделений округа Эссекс. Один из офицеров огораживал территорию.

— Это вы сообщили о стрельбе? — спросил он.

— Да.

— Вы целы, мэм?

— Да, я в порядке.

— Вам нужен врач?

— Нет, со мной все нормально.

— Вы говорили, преступник вооружен?

— Да.

— Он был один?

— Да.

— Пройдемте со мной.

Полицейский отвел ее к служебной машине и показал на заднее сиденье. Уэнди замешкалась.

— Так безопаснее, мэм. Вы не арестованы.

Она забралась внутрь. Офицер закрыл дверь, сел за руль и, не запуская двигатель, продолжил засыпать ее вопросами. Время от времени он поднимал руку, прося сделать паузу, и передавал часть сказанного, видимо, другому полицейскому. Уэнди изложила все, в том числе подозрения о том, что на Мерсера напал Эд Грейсон.

Через полчаса с небольшим подошел другой полицейский — огромный афроамериканец в гавайской рубашке навыпуск, которая на нормальном человеке смотрелась бы как муумуу.[11]

— Мисс Тайнс, отдел полиции округа Эссекс, шериф Микки Уокер. Выйдите, пожалуйста, из машины.

— Вы его поймали?

Уокер молча зашагал к воротам стоянки. Уэнди поспешила следом и заметила еще одного офицера, который допрашивал человека в майке алкоголичке и трусах боксерах.

— Шериф Уокер!

Тот, не сбавляя темпа, спросил:

— По вашим словам, человек в лыжной маске — Эд Грейсон?

— Да.

— Приехал, говорите, после вас?

— Да.

— А на какой машине?

Она задумалась.

— Не знаю, не видела.

Уокер кивнул, будто ждал именно такого ответа, открыл сетчатую дверь, пригнул голову и протиснулся в трейлер. Уэнди вошла следом, увидела внутри еще двоих полицейских, посмотрела на то место, куда упал Дэн.

Пусто.

— Тело убрали? — спросила она шерифа, хотя уже знала ответ. Ни «скорых», ни спецмашин по дороге обратно ей не попадалось.

— Тела не было.

— Не понимаю.

— И Эда Грейсона тоже. Вообще никого. С нашего приезда тут ничего не изменилось.

Уэнди показала на дальний угол:

— Там. Дэн Мерсер лежал там. Я не выдумываю.

Она смотрела на пустое место и думала: «О нет. Как же так?» На память пришли избитые эпизоды из тысячи фильмов: тела нет, героиня умоляет: «Вы должны мне верить!» — но никто не верит.

Уэнди взглянула на шерифа, ожидая скептической реакции, однако тот ее удивил:

— Знаю, что не выдумываете.

Она уже была готова обстоятельно изложить свои доводы, но не пришлось, поэтому просто стала ждать.

— Вдохните поглубже, — предложил Уокер. — Чувствуете?

— Порох?

— Угу. Причем запах свежий. А еще вон там, на стене, след от пули. Прошла навылет. Застряла в шлакоблоке снаружи. Очевидно, тридцать восьмой калибр, позже уточним. А теперь посмотрите как следует и скажите, изменилось ли тут что-то после того, как вы убежали. — Он чуть помешкал и прибавил, изобразив неуклюжий жест: — Ну, не считая пропавшего тела, конечно.

— Ковра нет, — тут же ответила Уэнди.

Уокер снова кивнул.

— Какого ковра?

— Оранжевого, с длинным ворсом. Мерсер на него упал после выстрела.

— В углу лежал? Там, куда вы показывали?

— Да.

— Вот смотрите.

Уокер, который занимал почти все пространство крохотного трейлера, подвел ее к стене, ткнул толстым пальцем в стену, где виднелось маленькое аккуратное отверстие, потом, дыша с присвистом, наклонился над тем местом, куда упал Дэн.

— Видите?

Пол устилали оранжевые завитушки ворса, похожие на мелкие кукурузные хлопья. Прекрасно — есть подтверждение. Однако шериф показывал на другое.

Кровь.

Немного. Из тела Дэна Мерсера точно вытекло гораздо больше. Хотя и этого хватало. В липком пятне тоже увязли яркие ворсинки.

— Наверное, сквозь ковер протекла.

Уокер кивнул.

— У нас есть свидетель, который видел человека, грузившего свернутый ковер на заднее сиденье своей машины — черной «акуры MDX» с номерами Нью-Джерси. Транспортный отдел уже проверил Эдварда Грейсона, проживающего в Фэйр-Лон. У него «акура MDX».

Сначала пустили главную музыкальную тему — очень драматичную. Паа-бадамммм…

Эстер Кримстайн в черной мантии вышла из двери и походкой львицы поплыла к судейскому креслу. Она приближалась — барабанная дробь нарастала. Голос знаменитого диктора, который, пока был жив, озвучивал анонсы ко всем блокбастерам, произнес:

— Встать! Дело рассматривает судья Эстер Кримстайн.

Ударная заставка «Суд Кримстайн».

Эстер села.

— Оглашаю вердикт.

Женский хор — тот же, что слышно в радиозаставках вроде «Сто два и семь, Нью-Йоооорк», — пропел:

— Выносится вердикт!

Эстер сдержала вздох. Она записывала свое новое телешоу вот уже три месяца, с тех пор как вырвалась из передачи «Кримстайн: криминальные расследования» на кабельном канале, где разбирала «настоящие дела». Под словом «настоящие» скрывались скандалы со звездами, исчезновения белых подростков и интимные похождения политиков.

Пристава звали Уэйко. Когда-то он шутил со сцены. Да-да, именно так. Это же был не зал суда, а телестудия. Эстер вела не то чтобы полноценные процессы, но выносила решения по делам определенного свойства. Стороны подписывают договор об арбитраже, продюсеры улаживают денежный вопрос, а истец и ответчик получают по сто долларов в день — все в выигрыше.

Реалити-шоу ругают заслуженно, но одно в них демонстрируют в самом деле талантливо, особенно в программах о суде или о свиданиях: в этом мире все еще правят мужчины. Взять ответчика: Реджинальд Пепе… Нет, не так: Большой Редж (предпочитал именно это обращение) якобы позаимствовал у истицы, Майли Бадонис, в то время его подружки, две тысячи. Суду заявлял, что получил их в подарок: «Девки любят мне чего-нибудь дарить — куда деваться-то?» Большой Редж, разменявший шестой десяток, весил вместе с пузом фунтов двести пятьдесят, щеголял в сетчатой майке, сквозь которую на груди свободно проступали кудри, бюстгальтера не носил, хотя стоило бы, волосы на голове укладывал гелем в шипы, отчего напоминал злодея из аниме, а шею увешивал дюжинами золотых цепочек. На его широком лице, видимом, к несчастью, слишком детально, поскольку программу Эстер снимали в высоком разрешении, было столько следов от прыщей, что на правой щеке, казалось, обязательно найдешь луноход.

11

Имеется в виду традиционное гавайское платье — длинное, свободное и, как правило, пестрое.