Страница 74 из 102
— Уже полгода, — ответила она, улыбаясь. — Вот видишь, недавно и сестру затянула.
— И как вам нравится? — спросил я.
— Мне очень нравится, — ответила Дарья. — Не знаю, как Надя, а я всегда любила общаться с людьми.
— Мне тоже нравится, — вмешалась Надя. — Только сложно мне даются технические подробности этих флипов. Вот когда Аполлион стал меня учить, стало понятнее.
Аполлион гордо улыбнулся Наде. В это время вышла Таня и сразу направилась на своё место. Она сделала пару движений на своём листе и, развернув своё кресло к нам, спросила:
— Кушать будем?
Мы все кивнули головой. Таня повернулась обратно, несколько раз нажала что-то на своём листе и сказала:
— Через минуту разогреется. Надя и Дарья, вы уже плавали на батискафе?
— Сестра плавала, а я нет, — ответила Дарья. — Но пока вроде всё в порядке. Мне очень нравится. Хорошо придумали сделать полностью прозрачным колпак над кабиной.
— Это капитанская рубка, — поправил Аполлион. — Ты можешь открыть нижний люк под своим сидением при помощи листа. Правда, пока не включены прожекторы, там ничего интересного.
В это время раздался звуковой сигнал и Таня, встав со своего места, открыла в боковом шкафчике дверцу и раздала нам всем по небольшой пластиковой коробке. От коробок вкусно пахло едой. В отличие от еды в самолёте, тут приборы были железные и не были запакованы в постоянно шелестящий целлофан. Коробка крепилась к подлокотнику и становилась столиком. Мы выпили сок, закусили хорошо прожаренной на мангале курицей и на десерт распаковали вкуснейший чизкейк.
Кушали мы около тридцати минут. Несколько раз в боковых окнах мимо нас быстро проносилась земля. Только облака на небе стояли неподвижно, как будто нам было с ними по пути. Когда мы поели и по очереди сходили помыть руки в тесный гальюн, Таня стала рассаживать всех по местам.
— Все пристегнулись? — спросила она. — Снижаем скорость.
Она плавно потянула рычаг скорости на себя. Уши вновь заложило, и звук батискафа стал меняться. Мы плавно тормозили. Когда мой лист показывал скорость 60 км/ч, Таня резко сказала:
— Уходим под воду! — И сразу потянула второй рычаг вниз.
Сначала днище батискафа с оглушающим шумом плюхнулось об воду, затем всё затихло. Окутало ощущение невесомости. Вокруг резко стемнело, и мы стали быстро уходить в сторону дна под углом 45 градусов. Через минуту стёкла батискафа затрещали от давления воды. Стало очень страшно.
Под водой
— Всё нормально, — спокойно сказала Таня, не отвлекаясь от своих рычагов. — Стёкла трещат, так как каждые 10 метров погружения вода увеличивает своё давление на одну атмосферу.
Мы спускались всё ниже. Мой лист уже показывал 200 метров, когда я смог увидеть дно моря, освещённого нашим мощным прожектором. На дне я валялось множество бочек. Это выглядело как человеческая свалка.
— Это что за бочки в соплях? — спросил я.
— Это не сопли, а слизь. Тут рядом остров Готланд, — начал Аполлион. — Он принадлежит Швеции. А место, куда мы сейчас спускаемся, — это Готландская впадина, тут глубина 249 метров. Союзные войска в последнюю войну, примерно 1600 лет назад, сбросили на дно около 2 000 тонн боеприпасов.
— Ой! А это не опасно? — спросила Надежда.
— Говорят, что не опасно, — ответила Таня. — Тысячу лет назад отравляющие вещества химического оружия, такого как фосген, стали вытекать из этих бочек и отравлять всё вокруг. Если бы человечество осталось безучастным, то вся фауна моря погибла бы. Немцы напроизводили 300 тысяч тон боеприпасов с отравляющими веществами. Все они были затоплены в Балтике.
— И какой дурак это сделал? — спросила Дарья.
— На самом деле, решение было правильным, — продолжил Аполлион, — нельзя было оставлять столько оружия на земле. В то время любые террористы могли найти это оружие и взорвать. Тогда планета бы погибла. А так боеприпасы затопили, и все страны мира заключили соглашение о запрете химического оружия.
— А что это за блестящая слизь на бочках? — спросил я, разглядывая хорошо сохранившуюся свастику.
— В 2020 году, — начал Аполлион, — учёный Иван Ефремов предложил гениальный способ обезопасить эти вещества. Но услышали его только через много лет. Специальные поисковые автоматизированные батискафы спускались на дно, впрыскивали в бочки специальный коктейль из бактерий и покрывали всю бочку специальной стойкой слизью.
— Я объясню, зачем это нужно, — поддержала Таня. — Бактерии перерабатывали отравляющие вещества, такие как иприт, табун, фосген, люизит и кларк II, в безвредные соединения. Так как этот процесс длился несколько сотен лет, бочки покрыли скользкой слизью, чтобы природа не могла разрушать поверхность боеприпасов. Да и бактерии уже, наверное, умерли от голода.
— Один человек придумал, а всё человечество потом расхлёбывай, — задумчиво сказал я.
— Хорошо, что теперь войн нет, — заметила Дарья.
— Можете отстегнуть ремни, сейчас будем переворачиваться, — сказала Таня.
— Что будем делать? — удивившись, спросил я.
— Сейчас увидишь, — ответил Аполлион.
Все отстегнули ремни и перебрались к одной из стенок батискафа. Таня отстегнула свой лист и, взяв его в руку, начала манипулировать пальцами. Батискаф стал заваливаться на бок. Мы под действием своего веса стали сильнее прижиматься к стенке. Когда «Триест 4000» висел в воде на боку, Таня сказала:
— Переворачиваемся!
Все перекинули свои ноги по направлению к стеклянному куполу. Когда Таня убедилась, что я сделал то же самое, она нажала кнопку на листе, и батискаф очень медленно перевернулся вверх ногами. Мы стояли ногами на стеклянном куполе. Таня выключила свет в батискафе, включила все внешние прожекторы и села на корточки. Я смотрел на неё, Таня подсвечивалась снизу голубоватым светом и выглядела достаточно страшно. Судя по её уверенным движениям, она знала что делает.
Я посмотрел наверх. Там сквозь небольшие окна в полу, который теперь стал потолком, пробивался свет с поверхности воды. Аполлион сел на корточки рядом с Таней, а близняшки легли на стеклянный «пол» вниз лицом и стали разглядывать обитателей дна.
— Володя, ложись на живот, — улыбаясь, сказала Таня. — Так будет интереснее. Ощущение такое, как будто ты плывёшь как рыба.
Я лёг рядом с Дашей лицом вниз. Видимость была потрясающая. Яркие прожекторы делали своё дело. Мы медленно плыли вдоль дна, и поэтому картинка плавно менялась. Очень необычное ощущение — лежать на стекле. Тем более, что стекло было тёплым. Я положил свой лоб на тёплое стекло и, разглядывая водоросли на дне, спросил:
— А разве на глубине вода тёплая? Почему стекло не холодное?
— Воля, мог бы сам догадаться, тут стекло с подогревом, — рассмеялась Таня. — А как ты себе представляешь — сидеть и лежать на стекле, которое охлаждается водой, которая тут 11 градусов по Цельсию. Вон, смотри, камбала плывёт! Пол, сбрасывай прикормку!
Аполлион нажал пару кнопок на своём листе, и батискаф выстрелил небольшим контейнером, из которого через метр полёта вылетели большие куски корма. Десяток ярко освещаемых плоских рыб кинулся к еде. Они начали рвать её совместно, отбирая друг у друга. Я повернулся к Даше, она смотрела широко открытыми глазами, разинув рот.
И тут с ярко освещаемого дна, прямо из песка, быстро откапываясь, стали взлетать молодые особи камбалы. Они присоединились к трапезе, и эта большая стая стала похожа на стаю пираний.
— Слушайте, — не отвлекаясь от вида стаи, которая плавала в 50 сантиметрах от стекла, спросила Надя, — а почему эти рыбы такие плоские?
— Ты же видела, как они прячутся в песке дна? — спросила Таня. — Молодь таким образом спасается от хищников, а крупные особи подкарауливают добычу.
— А я думал, они плоские из-за большого давления, — решив сумничать, сказал я.
— Многие так думают, — сказал Аполлион, — на самом деле, правда в этом есть. Если ты чистил озёрную рыбу, ты видел, что часть объема занимают плавательные пузыри, при помощи которых рыба может всплывать и погружаться. Они наполнены воздухом и имеют значительный объём. Поэтому рыбы, плавающие на поверхности, не могут быть плоскими.