Пес и волчица

— Может и так, — сказал тавлантий. Указал рукой, — а вот телега проехала. И тоже туда, куда все.

— Ну, телега, — встрял один из людей Асдулы, — и чего тут странного-то?

— А людских-то следов многовато, — протянул Мукала.

— Вот и я о том, — согласился Остемир.

— Да селяне это, — раздраженно бросил тарабост, — чего напряглись-то? Поехали.

Дарданы двинулись дальше, Веслев и тавлантии направились следом, но беспокойство костоправа никуда не делось. Напротив, оно нарастало с каждым шагом к границе. Вскоре его пришлось разделить и тарабосту: впереди явственно различались крики. И не один человек кричал — много.

— Что это там? — озадаченно спросил Асдула.

— Да уж не праздник сбора урожая, — процедил Веслев.

Асдула поманил одного из своих воинов:

— Ну-ка, скачи туда, глянь, что там происходит.

— Я хочу посмотреть, — сказал Веслев.

— Ну, давай ты, — согласился тарабост.

— Мы с тобой, Веслев — вызвался Остемир.

Веслев кивнул и повернулся к Асдуле.

— Жди здесь, почтенный, мы скоро.

Тавлантии с костоправом ускоряющейся рысью помчались вперед. Асдула посмотрел на старшего из своих дружинников.

— Что думаешь?

Тот, не говоря ни слова, покачал головой.

— Вот и я о том. "Жди здесь". Ага. Поворотим-ка мы в сторонку. Что-то мне подсказывает — этот худородный сейчас огребет там по полной.

Глабр еще издали видел, как селяне, большой толпой собравшиеся у ворот, о чем-то жарко спорят, размахивают руками и тычут в его, трибуна сторону.

— Они с оружием, — предостерег Осторий.

— Вижу, — спокойно ответил Глабр, — не делай резких движений, Гней.

— Мне что, опасаться их?! — вспыхнул префект, — да я их плевком размажу!

— Не сомневаюсь, но резать овец неразумно. Их полезно стричь. Думаю, легат расправу без причины не одобрил бы. Давай-ка лучше подъедем, поговорим, — предложил трибун и повернулся к командирам когорт, — Попедий, начинай переправу, иди спокойно. Гарса, будь начеку.

Трибун в сопровождении Остория, его варваров и Буроса направили коней к воротам. Дарданы вышли встречать. Их лица были напряжены и бледны, в руках топоры, серпы. Клавдий с удовлетворением отметил, что оружие варвары держат опущенным. Разумные люди. Это обнадеживает. Трибун любил повторять, что насилие не по его природе. Сам в это искренне верил.

— Кто-нибудь говорит по-гречески?

Варвары не ответили.

— Понятно, про латынь можно и не спрашивать, — Клавдий повернулся к Буросу, — ну тогда ты будешь говорить. Скажи им, что мы их не тронем, если они не поднимут на нас оружие.

Бурос перевел. Дарданы молчали. Не верят. Дикари. Откуда им знать, что он Клавдий Пульхр, патриций древнего и славного рода, не осквернит свои уста ложью, даже обращаясь к этим, немытым. Глабр скривив губы, прошелся взглядом по лицам варваров, пытаясь предугадать, что они могут выкинуть. Еще в Греции он не раз слышал поговорку: "Немыт, как дардан". Других фракийцев чистоплотные греки подобными эпитетами не награждали, поэтому трибун ожидал увидеть нечто невообразимо чумазое. Клавдий вел дневник, который собирался в будущем опубликовать. Описание встречи с самым грязным из народов на свете, определенно должно было стать украшением путевых записок, зачитыванием которых он, когда-нибудь, станет развлекать своих гостей. Однако пришлось испытать легкое разочарование. Варвары, как варвары. Не грязнее и не чище других. Воистину, греки склонны к преувеличениям.

— Переведи: мы направляемся на север, дабы наказать разбойников, напавших на Македонию. Если здесь нет злодеев, им нечего опасаться.

Один из дарданов в толпе что-то резко сказал, обращаясь к старшему. Старик, не поворачивая головы, ответил. Спокойно и уверенно.

— Что он сказал?

— Тот говорит: "Не верь им". А старик велел заткнуться.

— Мудрый старик. Так что там насчет злодеев?

— Старик говорит, что они мирные землепашцы и не нападали на Македонию. Он может поручиться за любого из своих людей, все они тут одного рода.

— Скажи: я верю им. Однако, разбойников следует наказать. Знает ли он, кто напал на Гераклею?

Лицо старика не дрогнуло.

— Он говорит, ему это не известно.

— Ложь! — рявкнул Осторий, схватившись за рукоять гладия, висевшего на правом бедре, — даки прошли здесь совсем недавно, больше им деться некуда!

— Подожди, Гней, — Глабр успокаивающе протянул руку перед префектом. Вновь обратился к Буросу, — мы преследуем разбойников и знаем, что они бежали по этой дороге. Верно ли то, что эти честные люди не видели большой отряд, прошедший мимо их села среди бела дня?

Варвары загалдели.

— Что они говорят?

— Одни кричат, что нужно рассказать про гетов, иначе село сожгут. Другие против.

— Каких больше?

— Они расскажут.

— Очень хорошо.

Старик утихомирил соплеменников и обратился к переводчику:

— Действительно, здесь прошли воины из племени гетов, но куда они двинулись, мы не знаем. С ними не было дарданов.

— Мы знаем, что на Гераклею напали дарданы и некоторые другие фракийцы. Римляне и македоняне, живущие на границе, опознали дарданов среди нападавших. Мы должны считать твои слова ложью?

— Мы не лжем и не нападали на Македонию. Мы не враги вам, а мирные землепашцы.

— Клавдий, дай, я заткну эту лживую пасть! — процедил Осторий.

— Не лезь, — резко ответил трибун, — командую я! Сорвешь переговоры, тебя будут судить по всей строгости! Бурос, спроси, где живут вожди дарданов. Где их войско?

— Наши вожди живут в многочисленных крепостях, — ответил старейшина, — мы платим им дань и ничего не знаем о том, нападали они на римлян или нет.

— Хорошо, я верю. Но мне нужны помощники, проводники, чтобы выследить злодеев и покарать. Скажи, что их долг — помочь своему господину.

Бурос перевел. Старик ответил.

— Он говорит, что их господин и защитник — тарабост Девнет, а еще князь Кетрипор, вождь всех дарданов.

— Отныне их господин — Рим. А прежние вожди — преступники и Рим жестоко их накажет. Скажи ему, пусть даст нам проводников, и мы никого здесь не тронем.

Варвары переглянулись. Какая-то женщина испуганно прикрыла рот рукой. Старик некоторое время молчал, пристально глядя в глаза трибуну, а потом медленно что-то сказал.

— Он говорит, что сам будет проводником.

— Отлично! Пусть собирается немедленно, — Глабр расслабился и посмотрел направо: девятая когорта уже миновала село, ее голова углубилась в лес.

Трибун оглянулся назад и махнул рукой, подавая сигнал Гарсе переходить через реку.

— Вот видишь, Гней, как все просто. Если бы ты тут всех перерезал, какая нам с того польза? А я приобрел проводника. Теперь, если даки свернут с дороги куда-нибудь в горы, мы их и там разыщем. А легат тем временем разберется с вождями этих варваров. Забери этого старика и всех проводников, кого он с собой возьмет. Я к Попедию.

Глабр начал спускаться на дорогу. Варвары за спиной шумели, а старик их осаживал, повышая голос. Несколько коматов исподлобья косились на скордисков. Тем взгляды дарданов не понравилось и один из кельтов, не слезая с лошади, ногой толкнул в плечо косматого селянина, особенно яростно жгущего пришельцев молниями из глаз. Тот рванулся вперед, но соплеменники повисли на нем, удержали.

— Сенакул! — резко сказал Осторий по-гречески, — приказ трибуна. Не трогай их.

Несколько кельтов вопросительно повернулись к одному из своих товарищей, тот что-то сказал им на своем языке. Латынь скордиски не знали и всего человека три-четыре говорили по-гречески, что изрядно затрудняло Осторию процесс управления этими головорезами.

Большая часть солдат Гарсы перешла на правый берег. Когорта Попедия почти полностью скрылась за поворотом дороги.

Ничего страшного не произошло. Все недружелюбие селян ограничилось взглядами исподлобья. Резких движений никто не делал, оружием не размахивал, не кричал. Напряжение спадало. Солдаты маршировали все спокойнее. Штандарты манипул, шесты, увенчанные позолоченным изображением раскрытой ладони, украшенные серебряными фалерами, мерно покачивались в руках знаменосцев-сигниферов. Неожиданно, один из них, шагавший в промежутке между первой и второй центуриями, споткнулся и упал.