Страница 60 из 68
– Возможно, это и достойно похвалы, но не может же он всегда только завоевывать.
Глаза Фалка блеснули:
– Так‑так! И кто же образумит его, миледи?
Она взглянула на Фалка, и он отметил про себя, что ее губы плотно сжаты.
– Ага! Уж не ты ли думаешь держать Саймона под каблуком? Буду удивлен, если ты вознамеришься сделать это.
– Я хочу только одного, – чтобы он покинул мои владения и никогда больше не возвращался сюда.
– Похоже, так и будет. Вскоре он уйдет на соединение с силами короля.
– Я рада, – чопорно промолвила Маргарет. – Надеюсь, это произойдет очень, очень скоро.
– За что ты так ненавидишь его?
– Я уже сказала, за что. Однажды я пыталась убить его, – сказала она сквозь стиснутые зубы, – и не смогла. Не смогли хотя ничто не мешало мне… Тогда я струсила, а теперь… обязана ему жизнью!
– И сражалась, помогая ему, если только Мэлвэллет и твоя фрейлина говорят правду. Тоже от ненависти, мадам?
– Я сражалась потому, что… была вынуждена спасаться бегством, а не ради него!
Фалк тихонько засмеялся.
– Будь у меня сейчас в руках оружие, я с радостью бы убила его, да – с радостью! – воскликнула Маргарет.
– Смело сказано! Саймон не таков, чтобы его победила женщина. Что хорошего принесла бы тебе его смерть? Король Генрих сразу напал бы на твои земли.
– Я выстояла против Умфрэвилла!
– Да, и все‑таки англичане теперь здесь.
Стали слышны тяжелые, но мягкие шаги. Вдоль галереи к ним шел Саймон, и при виде его Маргарет встала. Ей хотелось убежать отсюда, но она не сделала того, что считала ниже своего достоинства.
Саймон остановился перед ней и посмотрел ей в глаза. Взгляд его был тяжел, а улыбка неприятной. Маргарет уже приходилось раньше видеть такую улыбку у него на губах. Она не была ни жестокой, ни зловещей, а скорее всего обидной и насмешливой. И в ней легко читалось: знаю, о чем ты думаешь! Ну что ж, Маргарет умела платить Саймону той же монетой.
– Итак, милорд отыскал тебя, – сказал Саймон. – Ручаюсь, он уже рассказал тебе, что раньше я был несносен и доставлял ему сплошные огорчения.
– Милорд великодушен. Рассказывая о вас, он не скупится на похвалы, – сухо ответила Маргарет.
Саймон взглянул на Фалка, чуть приподняв от удивлении брови.
– Я – хвалил его, этого хлыща и нахала? Когда это было? – громогласно отпирался Фалк. – Раны Господни! Я, вроде, еще не выжил из ума. Теперь‑то миледи знает, какой ты упрямец, да, дерзкий упрямец!
– Да уж в глаза вы меня не похвалите, сэр, – добродушно смеясь, сказал Саймон.
– И за глаза тоже! – громыхнул Фалк своим могучим голосом. – В жизни не встречал такого никчемного и упрямого малого! Жаль, никто раньше не догадался вбить в тебя хоть немного ума‑разума.
– Нет, милорй, кое‑кто пробовал, но, кажется, напрасно, хотя в старании ему отказать было нельзя.
– Бесстыжий ты, заносчивый хлыщ – вот ты кто!
– Наверное, я и вправду таким был, – согласился Саймон, – и очень вас огорчал, сэр.
– Не так уж ты плох, – проворчал Фалк. – Лучше не морочь мне голову.
– Разумеется, сэр. Я знаю, что это бесполезно, – сказал Саймон.
Маргарет с любопытством поглядывала то на одного из них, то на другого. Таким она видела Саймона впервые, и он казался ей непривычным и странным. Она знала сурового воина, неулыбчивого человека, сильного и смелого. А он, оказывается, умеет так кротко выслушать нагоняй от своего старого друга, и улыбаться умеет, и шутить.
Маргарет приподняла юбку, готовясь удалиться, но Фалк с усилием привстал со своего места и удержал ее, положив ей на плечо руку.
– Вот по‑настоящему благородная леди, – с грубоватой прямотой сказал Фалк Саймону. – Тебе не мешало бы поучиться у нее, мой друг.
Саймон смотрел на Маргарет, и она почувствовала, что краснеет.
– Не стоит хвалить меня перед лордом Саймоном Бьювэллетом, сэр, – сказала она ледяным тоном.
– Нет, – прозвучало в ответ, но сказал это слово не Фалк, а Саймон. – Я не нуждаюсь в нравоучениях.
– Ты лучше береги себя, – весело и как‑то загадочно‑лукаво предостерег его Фалк. – Миледи ничего не нужно, кроме твоей жизни.
Щеки Маргарет полыхали. Она прикусила губу, укоризненно и даже сердито глядя на Фалка.
– Моя жизнь – ее, – уверенно сказал Саймон.
– Я бы сказал – твоя смерть, – хмыкнул Фалк.
Саймон извлек из ножен свой кинжал и протянул его Маргарет:
– Тогда – вот, возьми.
Маргарет выскользнула из‑под руки Фалка:
– Ваша шутка, несомненно, забавна, сэр. Только забавляйтесь сами, без меня.
Фалк, решив, что эта очень занятная парочка влюбленных предпочла бы теперь остаться наедине, заковылял в сторону лестницы, осуждающе покачивая головой: в его время ухаживали не так, а у нынешнего поколения какие‑то очень уж странные причуды!
Саймон стоял перед Маргарет, загородив ей дорогу. Он был настроен добродушно с самого утра, и в нем бродили – он эти чувствовал – какие‑то неведомые ему самому силы.
– Будьте любезны, сэр, дайте мне уйти, – требовательна сказала Маргарет.
Он отрицательно покачал головой:
– Не спеши, Марго.
– Вот как – уже Марго?
– Да, вот так – уже Марго.
Он вертел в своей руке кинжал, не сводя с него глаз.
– Это не шутка. Если хочешь, заколи меня.
– Ты связал мне руки, – с горечью ответила она. – Я не пала так низко. Ты сказал мне, что моя жизнь – твоя по праву победителя. Это не так. Но ты спас меня, когда я попала в беду, и за это я должна быть тебе благодарна.
– Я не хочу твоей благодарности. Этот долг ты мне уже вернула, а прошлое мертво. Если ты действительно ненавидишь меня…
– Ах, вы еще сомневаетесь в этом?
Саймон еле заметно улыбнулся:
– Ты не раз уверяла меня в своей ненависти и в своей вечной жажде мести. А теперь… Я держал тебя на своих руках, и ты была покорна. Ты чувствовала себя в безопасности и спала, как ребенок, положив свою голову мне на грудь. Ты и тогда ненавидела меня?
– Вы издеваетесь надо мной? Я была без сил, вне себя от страха и… и…
– Нет, я не издеваюсь над тобой. Воспоминание об этом очень дорого мне.
Маргарет молчала.
– Мне кажется, – продолжал Саймон, – я совсем не знал тебя, пока не увидел в костюме пажа, сражающейся с моими врагами.
– Не зря же я Амазонка, – процедила она сквозь зубы.
– Амазонка? Нет. В тот день ты показалась мне беззащитным ребенком. Оттого, наверное, и проснулся во мне какой‑то дьявол – и я убил Рауля.
Маргарет презрительно засмеялась:
– Благодарю вас, милор’! Значит, вы полюбили ребенка, если только это любовь.
– Да, любовь, Марго. И для меня это внове, я только знаю, что ты нужна мне.
– Так знай же, сэр, что мне от тебя ничего не надо. А теперь позволь мне уйти!
Он посторонился, и она почти бегом устремилась вдоль галереи в сторону своих покоев, даже не удостоив взглядом встретившегося ей Алана.
Алан, улыбаясь, подошел к Саймону:
– Одну влюбленную пару я оставил в большом зале, а здесь натыкаюсь еще на одну. Не странно ли – я, единственный среди нас настоящий поклонник и ценитель прекрасных дам томлюсь в одиночестве. Се ля ви!
– Алан, что такое любовь? – внезапно спросил его Саймон.
– Я не скажу тебе ничего нового, чего бы ты сам уже не знал. Когда‑то давно, ты помнишь, я сказал тебе, что настанет время, и ты встретишь женщину, которая сумеет пробудить твое холодное сердце. Такое время пришло.
– Так это и есть любовь – то, от чего так тесно в груди? Но…
Алан добродушно засмеялся:
– К каждому это когда‑нибудь да приходит, а к иным – по многу раз. К тебе любовь пришла поздно, но есть такие люди, к которым она является, как внезапное потрясение.
Видя, что Саймон хмурит лоб, прислушиваясь к тому, что творится в его душе, Алан умолк и снова заговорил не сразу:
– Я ведь искал тебя, чтобы предостеречь.
Прежней задумчивости как не бывало – Саймон был весь внимание:
– Предостеречь? От чего?