Страница 50 из 63
Я пожал плечами.
– Не очень. Надо прогуляться по ночному лесу и кое‑что выяснить.
Кажется, она не поверила, однако не стала настаивать на честном ответе.
26
Молодой таксист в джинсовой кепке по моей просьбе погнал «волгу» на предельной в городе скорости. Вика не возражала. Она сидела рядом на заднем сиденье притихшая и сосредоточенная. Молчание стало тяготить меня.
– Что из себя представляет Оксана? – негромко спросил я, когда такси выехала на шоссе Энтузиастов, и таксист пошёл на обгон грузовика и автобуса.
Отозвалась она неохотно.
– Что ты имеешь в виду?
– Как я понимаю, она твоя подруга. Давно?
– Мы вместе учились в школе.
– Наверное, в спецшколе, с англоязычным уклоном?
– Ты удивительно догадлив для сыщика любителя. – Она глянула мне в лицо. – Уж не увлёкся ли ты и ею?
Я пропустил колкость мимо ушей.
– И всё же, кто она такая? Согласись, меня не может не интриговать, что она звонит и запросто сообщает Эдику о личных проблемах.
– Только, ради бога, не умничай!
– И всё же? – с упрямством бегемота настаивал я. – Рано или поздно я всё равно узнаю. К тому же между нами не должно быть тайн. Не так ли, моя дорогая?
Она фыркнула.
– Какой же ты змей! Ну, хорошо, если тебе так важно. – Она наклонилась к моему уху. – Она влюблена в отца, и давно. Так что для неё ты пустое место.
Меня словно в лоб стукнуло.
– Ты хочешь сказать…
– Да, – раздражённо оборвала меня она. – И я больше не хочу говорить об этом.
– Но ведь Иван… О, дьявол! – буркнул я.
– Я больше не хочу говорить об этом, – повторила она холодно и настойчиво и отстранилась, отвернулась к окну.
Я только тут обратил внимание, что мы упёрлись в колонну военных грузовиков. Таксист посмотрел на меня в зеркальце над лобовым стеклом, после чего ринулся на затяжной обгон. Колонна возвращалась в Балашиху. Солдаты при оружии равнодушно выглядывали из‑под тентов фургонов. Наконец, военные грузовики остались позади, и мы свернули на улицу за Измайловским парком. Я тронул таксиста за плечо.
– К той остановке, – сказал я, имея в виду навес у дороги, под которым уже стоял пожилой мужчина.
Таксист плавно сбавил скорость и сразу за остановкой подъехал впритык к бордюру. Небрежно одетый мужчина под навесом понуро глянул в нашу сторону.
– Прости, – Вика казалась подавленной. – Я немного беспокоюсь за тебя.
Мне не хватало только сцены прощанья.
– Пустяки, – заверил я. – Не бери в голову.
Выбравшись из салона на тротуар, я звучно захлопнул дверцу. Таксист посмотрел назад, пропустил встречный красный «москвич» и живо развернулся, следом за ним устремился обратно. У перекрёстка ему пришлось остановиться, а на зелёный свет светофора он вырулил на шоссе и устремился прочь, своими огнями замелькал и скрылся за деревьями.
Вскоре подошёл нужный мне автобус, и я без происшествий доехал, а затем и дошёл до гаражей с пристройкой автосалона.
Когда я входил в пристройки, было без четверти десять. Не включая свет, я вынул из спортивной сумки серый шерстяной свитер, тонкий и плотный, одел его вместо рубашки. Высокий воротник обхватил горло, я плотно застегнул куртку и почувствовал, – вот теперь холодная ночь станет чем‑то вроде подруги. Забрав мешок с резиновой лодкой, прихватив револьвер Ивана, я запер стальную дверь. Но ключ в щель у петли не бросил, он мне ещё мог понадобиться. Закинул мешок за плечо и зашагал к уличной дороге.
Предстояло добраться до Бескудниково, на север огромного города. Автобус подошёл прежде, чем удалось поймать попутку, и, не мудрствуя лукаво, я доехал на нём до станции метро «Новогиреево». Там решил, что электричка самый надёжный и быстрый транспорт, спустился в переход и нырнул в подземное чрево, в такое время шумное и многолюдное. Меня устраивало затеряться в толпе, и с двумя пересадками я доехал до нужной станции с уверенностью, что не видел ничего похожего на слежку.
Выйдя из подземки, я сразу направился к спальным блочным строениям, высоким и похожим на огромные, расставленные в ряд коробки. За крайним из них, у низкого забора детского сада, под ветвями липы застыл «УАЗ» грязно‑салатного цвета. Со стороны могла показаться, его оставили до утра, для заслуженного отдыха. Однако вблизи становилось очевидным, что за рулём в темноте сидит мордатый курносый парень с взъерошенными светлыми волосами и глубоко посаженными глазами. Он лениво доедал остаток яблока, и на меня он не обращал внимания даже, когда я через окно заглянул внутрь салона, удостоверился – на сиденьях никого больше нет. Я постучал в боковое окно водителя, и оно медленно опустилось. Парень выбросил огрызок и уставился на меня молча и равнодушно.
– Слушай, – заговорщически сказал я. – Мне надо к Клязьминскому водохранилищу.
Он небрежно вынул из бардачка фотографию. Посмотрел на неё, потом на меня и спокойно заметил:
– Похож.
Привстав, он изнутри отпер дверцу и сам приоткрыл. Я поднялся в тёплый салон, сбросил мешок на кресло у прохода и опустился в другое. В глубине прохода виднелся чёрный мопед. На всякий случай я указал на него парню.
– Для меня?
– Угу.
Он слегка кивнул, завёл двигатель и плавно вывел «уазик» на подъездную дорогу.
– Я вчера ждал, – надтреснутым голосом объявил он.
– Вчера я не смог.
– Ничего. Я должен был и завтра ждать.
– Теперь не понадобится.
– Да, – согласился он. – Теперь не понадобится. Вас довезти и тут же обратно?
– Верно, – подтвердил я. – Дожидаться меня не обязательно.
Мы выехали на широкую улицу, и он увеличил скорость.
– Сколько нам ехать? – спросил я, так как не знал, какая скорость удобна его темпераменту.
– Минут за двадцать доставлю.
– Двадцать с гаком? – вежливо уточнил я.
Он посмотрел на меня в зеркальце над лобовым стеклом и возразил:
– Уложусь в двадцать.
На Дмитровском шоссе я уже не сомневался, так оно и будет. Было начало двенадцатого, и я успокоился, расслабился. Пока всё шло удачно, без задержек. Чтобы полностью избавиться от сомнений, я поинтересовался:
– Не подскажешь, который час?
Он пальцем показал на панель, на циферблат с фосфоресцирующими стрелками.
– Вам точно?
– Желательно.
– Я их недавно сверял. По радио.
Разницы между показаниями тех и моих часов я не заметил, и остальную часть пути мы преодолевали в молчании. Выехали за МКАД. И по жестяной крыше застучал дождь, будто просился пустить его в салон. На лобовом стекле деловито засуетились щётки. Но их усердия становилось недостаточно. Дождь усиливался, быстро превратился в ливень, зашумел, зашелестел под колёсами. Я пожалел, что не захватил дождевик. Перспектива в такую погоду, да ещё в лесу промокнуть до нитки ничем не вдохновляла. Благо, продолжался этот водопад недолго. Сначала заметно ослабел и вскоре совсем прекратился. Я вздохнул свободней.
Мелькание ночного леса вдоль большой дороги постепенно замедлялось, редкие следующие позади машины нагоняли и обгоняли, с восторгом гоночных победителей уносились вперёд. Парень свернул на обочину, чиркнул по деревьям светом фар, и я различил грязно‑серые бетонные плиты просёлочной дороги, по которым мог бы проехать автомобиль. Но «уазик» остановился и затих. Просёлочная дорога вела в лес и терялась в нём.
Я распахнул дверцу. Дурманящая свежесть увядающего разнотравья ворвалась в салон, заполнила лёгкие и взбодрила. Лишь шуршание капель, падающих с веток, с не опавших листьев, напоминало о недавнем ливне. Но дождевик бы уже не понадобился. Я вытащил мопед, затем подхватил с кресла и накинул на плечо мешок. Парень и я не рассчитывали ещё когда‑нибудь встретиться и не обменивались ни словом. По воле Ивана мы оказались случайными попутчиками, и только. «Уазик» заурчал, пропустил крытый грузовик и с разворотом выехал на большую дорогу. Я подождал, пока он отъедет, уверенно направится обратно. После чего пристроил мешок на жёстком заднем сиденье и осмотрел мопед. Бачок был заполнен под завязку, из него в нос ударил запах бензина. А в жестяной фляге, привязанной к раме кожаным ремешком, оказался спирт. Этого я не ожидал. Во мне начала пробуждаться запоздалая благодарность Ивану. Подготовил он всё великолепно. Чуть хлебнув из фляги, я оживился, убрал её в карман и оседлал мопед. Завёлся он сразу, а смазанные колёса легко пришли в движение, закрутились, по бетонным плитам повлекли меня в лесную чащу.