Русская рулетка

– Видишь ли, – начал я, отводя от неё взгляд, – твоя сестра большой книголюб. Прочитала две книжки о законном браке или браках, не берусь судить…

– Отчего же не берётесь? – спокойно прервала Вика. – Смелее. Но ваши суждения будут построены на песке.

– Трудно в это поверить, когда догадываешься, что красивая, не имеющая материальных проблем леди увлекается повестушками из женских серий.

– А вы предпочитаете толстые романы? Но они скучны, если нет сквозной любовной интриги.

– Что, вам такие не попадались?

– Не попадались.

– Конечно, читать можно по разному. Один хватает, что под руку попадёт. Другой выбирает, рассчитывает на большое удовольствие.

Вика опустила чашку в блюдце.

– А вас‑то почему это волнует? Хотите предложить свой романчик, поинтересней других?

– Почему бы и нет?

– Наверное, потому что я очень разборчива. У вас сложилось иное мнение. Но это не так. И далеко не всякое содержание может меня заинтересовать даже при самой привлекательной обложке.

Удерживая губами леденец, Ольга надула их и перевела внимательный взгляд с Вики на меня.

– Милый у нас разговор, не так ли? – заметил я ей. – А началось с того, что я спросил, где ваша мать?

– Её нет, – невнятно сказала Ольга, роняя леденец в тарелку. – Она погибла в автокатастрофе.

– Ага, – только и смог высказать я.

Приглушённая трель у входной двери была настойчивой. Ольга поднялась.

– Кого ещё принесло, – она недовольно направляясь к трели.

– Давно погибла? – спросил я Вику.

– Давно.

Я вздохнул.

– Мне пора. В три обещал быть у Ивана.

– Он в офисе?

– Если не произошло землетрясение. Хотя, мы б его тоже ощутили.

Слышно было, как раскрылась входная дверь, и мягкий баритон полюбопытствовал:

– Вика ещё не выгнала очередного ухажёра?

– Он не очередной, – возразила Ольга, захлопывая дверь. – И не ухажёр. Ты, как всегда, ничего не понял.

– Твой, что ли?

– Мой.

– У тебя ж не меньше десятка.

– Фи. Устаревшие сведения.

Они приближались со спины, но я не оборачивался.

– Вчерашние. Ты забыла, я вчера ночевал здесь.

– Я предупреждала, он каратист.

– Ничего, я тоже не лыком шит.

Они появились слева стола: сначала Ольга, за ней высокий и загорелый красавец лет тридцати, может, немного старше. Его блестящий тёмно‑серый пиджак подчёркивал развитые спортом, сильные плечи. Лицо было по‑своему привлекательным: правильные черты, прямой нос и чуть бледные тонкие губы, а чёрные брови по‑мужски твёрдо очерчивали внимательные, отнюдь не глупые карие глаза. С первого взгляда не трудно было догадаться, он занимался отечественной разновидностью полулегального бизнеса и привык вращаться во влиятельных кругах: держался непринуждённо и уверенно. Как прежде в отношении Вики, я почувствовал мысленное беспокойство: где‑то его уже видел, – но вспомнить, где именно, сразу, с наскоку не мог.

Он принёс яркую коробку конфет с надписями на немецком языке и три красные розы на длинных, едва не до колен, стеблях – каждый с множеством шипов и сочно‑зелёных листьев. Коробку положил на угол стола, по‑свойски подвинув мою чашку. А цветы, мне показалось, предназначались Вике. Но она не сделала ни малейшего движения навстречу, и он отдал их Ольге.

– В гостиной высокая китайская ваза, – сказал он. – Жаль резать стебли.

Ольга небрежно сунула розы в раковину, потом всё же открыла воду, чтобы струилась на нижние листья. Он между тем протянул мне ладонь и представился, обнажая ровные здоровые зубы:

– Эдуард. Можно Эдик.

И вдруг я чётко вспомнил и ночной прогулочный корабль, и того, кого ударил в колено. Я не подал виду, привстал для рукопожатия. Он сжал мою руку нарочно сильно, но я был готов и ответил тем же.

– Не перезрел для ухажёра? – кивнув в мою сторону, обратился он к Ольге.

– Много ты понимаешь.

Она была неправа. Он всё прекрасно понял и оценивал меня, точно заранее изучил мою биографию в таких подробностях, о которых я и сам забыл. Я постарался не остаться в долгу.

– Так это он вернулся из Африки? – напомнил я Вике замечание её подруги Оксаны, которым та предупреждала меня на корабле о Викином приятеле.

Эдик натянуто хохотнул и показал на своё лицо.

– Дедуктивный метод, Шерлок? Свежий загар?

– След от кольца в ноздре, – буркнула Ольга.

Я поднялся.

– Прошу извинить. Мне пора.

Всех это не удивило, но по разным причинам.

– Не подбросите к центру? – попросила Ольга.

– Собирайся, только живей. Уже опаздываю. – Когда она выпорхнула в проход, я направился к выходу и громко сказал ей вслед: – Жду внизу, в машине.

У двери я молча отдал честь остающимся на кухне. Вика не ответила. А Эдик слегка махнул рукой, однако выражение его глаз, холодных, как дула пистолетов, мне не понравилось. Пока я выходил из квартиры, не было слышно, чтобы они разговаривали.

9

У большой дороги я вынужденно приостановился. По ней проезжала колонна военных грузовиков, и пришлось ждать. Из‑под тентов болотного цвета на нас смотрели безмолвные солдаты, равнодушные к тому, что мы поневоле обращаем на них внимание. Наконец колонна миновала подъездную дорогу, и я выехал на большую дорогу, повернул в другую сторону от военных грузовиков, быстро набрал приличную скорость.

– Что вы о нас думаете? – вопрос Ольги был неожиданным. – Только честно.

– Честно? Избыток денег тебя ещё не испортил. И сестру тоже.

– Вы уверены?

– Мне так кажется.

Она подумала и согласилась.

– Пожалуй.

Я затормозил у перекрёстка, однако тут же загорелся жёлтый глаз, и мы проскочили под зелёный свет, понеслись по широкой полосе проспекта.

– Теперь твоя очередь,– я глянул на спутницу. – Почему он тебе не нравится?

– Кто? А‑а, этот. Неприятно, когда о тебе знают слишком много. И не скрывают, что знают.

– Да уж, неприятно, – согласился я. – И совсем неинтересно. Такие даже хорошей выдумке не верят.

Она фыркнула и вдруг искренне расхохоталась.

– Вы ночью, правда, поверили, я Вика?

– Давай, на ты, – уклонился я от ответа. И сменил тему: – Человек, к которому я еду, назвал её ведьмой.

– Иван, что ли?

– Ты его знаешь?

– Он был у нас, приезжал к отцу. Вика не ведьма, просто она никого не любит, кроме отца.

– И тебя.

– Я говорю о мужчинах. Очень плохо, когда женщина слишком умная. Она быстро разочаровывается. А это плохо, возникают сомнения в себе.

– Она что, так никого и не любила? Кроме отца. Что‑то не верится.

Ольга поморщилась, ответила неохотно.

– Я не знаю… Любила, конечно. Очень сильно. Я не хочу говорить об этом.

– Ладно, не будем. Извини.

– Дело не в извинении. Я просто не хочу об этом.

Минут через двадцать я подъехал к Малому Тишинскому переулку, и она показала угол, где остановиться.

– Пройдусь, – сказала она и приоткрыла дверцу, но не выходила, будто осталось что‑то недосказанное.

– Рад знакомству с тобой, – признался я. – Когда общаешься с тем, кто тебе приятен, больше ничего не нужно.

– Я знаю, – тихо произнесла она. – До свиданья.

– Пока.

Я не позволил ей захлопнуть дверцу, сделал это сам и помахал рукой. Она ответила тем же, и я тронулся с места. Выезжая из переулка, я смотрел в зеркальце заднего обзора, как она легко удаляется по тротуару. Она словно догадалась, обернулась и ещё раз вскинула руку.

Вскоре я влился в поток машин на Садовом кольце. Тогда и смирился, что в любом случае не успеваю к трём часам, и у Ивана, наверное, сложится нелестное мнение о моих обещаниях быть точным. Но меня это мало заботило. Я ни о чём не жалел, и было такое чувство, что день прожил не зря, что это хороший день, какие бы пакости он мне не готовил до своего окончания.

К моему удивлению, когда я звучным шагом вошёл в рабочее помещение Ивана, перешагнул порог и остановился, он ни словом не обмолвился о моём опоздании. Иван сидел во вращающемся кресле и не отрывался от компьютера. Он постукивал двумя пальцами по клавиатуре и замирал от происходящего на экране монитора. Обойдя спинку кресла, я увидел, что он играет с компьютером на раздевание белокурой девицы. На моих глазах он выиграл расклад, и компьютер скинул с лежащей девицы яркий лифчик. В следующем раскладе он опять выиграл, и девица бесстыдно оголилась.