Персиянка

Ни слова не говоря, Удача достал из кармана дорожного кафтана золотой червонец, сбросил монету на пятно света. Она звонко стукнулась о саблю, упала с ребра впритык к клинку, прямо в солнечный отсвет от стали. Горбоносый не ожидал так легко получить дань с широкоплечего и явно знающего толк в оружии незнакомца, да к тому же золотой монетой. Он растерялся, уставился в желтый отблеск и соображал, что сделать дальше – потребовать ли ещё или согласиться на то, что получил. Бурный выплеск злобы иссяк, однако он не убирал сабли с тёмной столешницы.

Его круглолицый товарищ с запорожским чубом сухо облизнул тонкие губы, тоже шагнул к ним.

– Ты забыл обо мне, – объявил он с петушиным задором.

Продолжая медленно жевать, Удача вскользь глянул и на него, не выпуская из левой руки баранью ногу, правой спокойно достал из того же кармана вторую монету, на этот раз серебряный рубль и отбросил вслед первой. Она звякнула о червонец и клинок, опрокинулась возле них.

– Но нас трое! – многозначительно ухватив ладонью рукоять своей сабли, подошёл ближе к столу третий казак.

Он алчно следил, как царский порученец неторопливо опустил свободную руку ниже стола. Однако против ожидания свидетелей происходящему Удача поднял её не с монетой – в руке у него был пистолет. Большим пальцем он небрежно отвёл курковую собачку, пока та не клацнула, и опустил пистолет на край стола. После чего откусил от бараньей ноги кусок мяса и запил квасом, ведя себя так, словно подобное случалось с ним нередко и было для него в порядке вещей.

Мансур с хищным прищуром уставился в серебряного дракона на рукояти пистолета, при виде которого ему что‑то пришло на ум, там быстро зашевелилось, разрастаясь и заплетаясь в узлы выгодных козней. Казаки тоже смотрели на этого дракона и искали объяснения, почему незнакомец отдал им крупные деньги и отказывался дать ещё, хотя бы мелочь. Отступать при свидетелях им было зазорно, к вечеру некоторые из товарищей уже считали бы их трусами, к тому же они чувствовали безмолвное поощрение от своих старшин. Им не приходило в головы, что они первыми же станут распространять слухи о трусливой щедрости царского порученца, если он уступит и на этот раз, а такие слухи осложнили бы его положение, чего допустить он не мог. Всё это читалось на лицах, и схватка готова была разразиться от нечаянного слова или движения, хотя ни они, ни Удача её не хотели.

– Ну что вы, в самом деле... – не своим голосом тихо выговорил Антон. – Он же на службе. Приказ царя выполняет.

Его замечание разрядило чреватую кровопролитием обстановку.

– Ладно, – примирительно произнёс запорожец за левым плечом горбоносого приятеля. – Раз не по своей воле, что ж зря кровь пускать. На сегодня и завтра, а может и ещё на пару‑тройку дней нам хватит.

Он потянулся к столу, ловко забрал обе монеты и вернулся к стойке. Ногтём большого пальца подкинул серебряный рубль, поймал его в ладонь и откинул к животу хозяина. Золотой же небрежно впихнул в узкий карман бархатного кафтана.

– На полтинник вина и всей, что у тебя есть закуски, – объявил он в ставшее подобострастно услужливым лицо хозяина.

Тот всё же попробовал серебро на зуб, затем потянулся к бутыли, выставил на стойку три оловянные чашки. Звонкое журчание струи, которая одну за другой наполняла чашки красным вином, заставило обоих приятелей запорожца с напускной неохотой вернуть сабли обратно в ножны. Сдерживая нетерпение, они отступили и присоединились к товарищу, посчитав за лучшее позабыть о незнакомце.

– Всё это совсем не забавно, – пробормотал Удача, теряя вкус к еде. – И мне это не нравится.

Он снял курок с боевой готовности, убрал пистолет за пояс и поднялся с лавки, чтобы направиться по своим делам.

Часом позже ему пришлось окунуться в толчею городского рынка. Со стороны могло показаться, он бродил без определённой цели, так как ничего не покупал. Иногда останавливался у лавок и палаток с украшениями для женщин, чем пробуждал внимание торговцев. Они начинали предлагать украшения из золота и серебра, в том числе с драгоценными камнями разных цветов и оттенков, изделия из слоновой кости и ценных пород дерева, пытались угадать, чем разжечь его желание сделать дорогую покупку. Он рассматривал, молча качал головой, – де, не то, – и наконец отходил, иных продавцов разочаровывая до досады.

Искал он необычный подарок для княжны персиянки, но не находил такого, который напоминал бы девушке о его особой просьбе. То, что предлагалось торговцами, легко затерялось бы среди щедрых подарков Разина и воспоминаний о драгоценностях в доме отца.

– Держи! – вдруг завопил крепкий мужчина в хлебном ряду.

Гул волнения там нарастал, крики множились и приближались к рядам с украшениями и дорогими изделиями. Пробираясь в возбуждённой толпе, расталкивая тех, кто оказывался на пути, оттуда быстро продвигался рослый приказчик, краснощёкий и грудастый, с рассасывающимся синяком под глазом и со сросшимися у переносицы густыми бровями.

– Держи! – срывая высокий голос, вновь завопил он, когда на Удачу налетел шустрый худой коротышка в заплатанной одежонке.

Похожий на мальчишку, рыжеволосый коротышка обеими руками удерживал пирог с румяной коркой и, сильно ткнув острым локтём ребро того, кто и не пытался его схватить, с редким проворством оттолкнулся и прошмыгнул мимо. Невольно обернувшись ему вслед, Удача на мгновение замер. Плосконоса он внезапно увидел в трёх шагах от себя. Тот тоже резко приостановился, как если бы вдруг уткнулся в невидимую стену. Казалось, ничто не изменилось с их последней встречи на ночной реке, когда плосконосый опричник намеревался запрыгнуть с лодки разбойников на корабль купца. На этот раз одетый в пёстрый халат, с лисьей шапкой кочевника, он в правом кулаке опять сжимал рукоять ножа, но уже с узким четырёхгранным клинком, тут же скрыв его в широком рукаве. Таким клинком легко пронзают до сердца даже хрупкие женщины. Удачу прошиб холодный пот от злобного разочарования, какое читалось в прищуренных глазах врага – тому не хватило нескольких шагов, чтобы очутиться за его спиной, нанести разящий удар и раствориться в толпе.

Ладонь его будто сама по себе сунулась под кафтан к поясу и пистолету, однако Плосконос хорьком кинулся за толкотню зевак, которых привлёк шум и крики ловить воришку. Броситься за ним Удаче помешала цепкая лапа, она толстыми пальцами ухватила его левое плечо, дёрнула назад.

– Ты что вора не схватил? – со злым выкриком в его затылок уши обдало жаркое дыхание.

Желваки вздулись и заиграли на скулах Удачи, но он унял волну гневной дрожи. Искать Плосконоса в рыночной толпе было поздно. Он с разворота вырвал плечо из хватки волосатой лапы, и оказался грудью к груди с краснощёким преследователем коротышки. Тот был на полголовы выше, распалился в погоне и размахнулся кулаком с самоуверенностью кулачного бойца, которому всё равно, на ком сорвать злобу обворованного приказчика. Холодное бешенство в глазах Удачи в мгновение остудило его пыл, и он помедлил, к досаде толпы, которая окружила их, образовала круглое пространство.

– Дай ему, дай! – загоготали, подняли галдёж зеваки, надеясь на бесплатное развлечение. – Чтоб не повадно было ворюг упускать!

– Может они сообщники?! – подзуживая, завизжала рыхлая жуликоватая цыганка и поправила на спине холщовый узел с черномазым дитём.

– Да он сам ворюга, небось! – гортанно подзадорил детину‑приказчика толстый купец из ближней лавки. – Ходит, высматривает, а ничего не покупает. Я его уже приметил. Обнаглели без воеводиных надзора и власти.

К изумлению Удачи между боками зевак протиснулся тот самый рыжеволосый коротышка, за которым и гнался приказчик. Прежде чем с двух рук надкусить украденный пирог, он решительно и громко посоветовал:

– Дай ему, ворюге!

Приказчик рыкнул:

– Ах, ты! ... – и нанёс отворачивающемуся от него Удаче короткий удар в челюсть.

Отлетев к ногам толпящихся зрителей, Удача присел, большим пальцем потрогал угол губ. На пальце осталась кровь. Он поднялся и, не желая ввязываться в ненужную драку, попытался уйти. Но толпа нарочно плотно ужалась вокруг, не желала его выпускать без продолжения зрелища. Широкоскулый мордоворот с чуть раскосыми глазами и низким, скошенным, как у орангутанга, лбом нагло растопырил локти и, едва Удача сделал попытку обойти его, протиснуться рядом, он распалился: