Заговор князей

Как только Аркадий вышел Василий бросился к двери и приоткрыл ее.

В темной прихожей на лавке за небольшим столом сидел купец и при свете лучины читал псалтырь.

– Что‑нибудь нужно? – спросил он.

– Скажи‑ка, Онуфрий Карпович, а где комната твоего жильца?

– Да вон выйти, дом обойти, а с той стороны вход отдельный – я покои там в наем сдаю. Аркадий только что туда пошел. Сказал, сейчас вернется.

– Ага, спасибо, – успокоился Василий, вернулся в горницу и стал ждать.

…Как только Медведев скрылся в доме, слуги купца вежливо, но с опаской предложили Ивашке и Алеше напоить и накормить лошадей на конюшне. Юноши охотно согласились а, видя их доброжелательность и уважительное поведение, слуги успокоились. Хромой увел лошадей, а добродушный лысый толстяк пригласил ребят в людскую и угостил их знаменитыми новгородскими щами.

Щи принесла юная краснощекая девица, при виде которой Ивашко прямо обомлел.

– Любаша? – полувопросительно‑полувосхищенно произнес он, вставая.

– Да, а откуда ты меня знаешь, – зарделась удивлением девушка, – разве ты новгородец?

Ивашко покраснел и растерялся.

– Он хочет сказать, что слава о твоей красоте докатилась до самой Московии, – выручил смутившегося друга Алеша.

– Да ну вас! – хихикнула девушка, – Кушайте лучше! Говорят, у вас там бедность, не чета нашему Батюшке Новгороду, потому и грабите нас все время.

– Мы не грабим, – обиделся Ивашко.

– Мы служим нашему хозяину, с которым сюда приехали, а он не из войска – он вольный дворянин великого князя. – Добавил Алеша.

– А тогда зачем вы здесь? – удивился лысый толстяк.

– Дела у нас, – важно сказал Ивашко и посмотрел на Любашу.

Она хихикнула в кулак и отвернулась.

…Сотник Дубина еще не успел отогреться у костра, как ему сообщили, что его хочет срочно видеть какой‑то монах. Дубина чертыхнулся, но пошел, – а вдруг – тот самый.

Так и оказалось.

Монах показал ему московскую охранную грамоту, подписанную Патрикеевым, а затем отвел в сторону и взволнованным шепотом сообщил, что если он, Дубина, хочет отличиться и заслужить благодарность наивысшего воеводы Московского, а быть может, и самого великого князя, то сейчас как раз такой случай, потому что в эту минуту в доме купца Манина находится самый главный новгородский заговорщик, который пришел с двумя вооруженными людьми, чтобы убить его, Аркадия, за то, что он помогал Москве. Этот заговорщик имеет подложную московскую грамоту, очень опасен, живым ни за что не сдастся, а потому надо послать хороших, опытных людей, и он, Аркадий, советует сразу убить его, потому что награда за его голову, одинаковая, что за живого, что за мертвого, а зачем лишние жертвы?

В другое время сотник Дубина, может быть, отнесся бы настороженнее к этому предложению, но мысль о том, что неожиданно представляется удобный случай избавиться, наконец, от десятника Козела и всего этого сброда, который ему подсунули, полностью затмила его ум.

– Очень хорошо! – воскликнул, шмыгнув носом, Дубина. – У меня есть подходящие для такого дела люди. Они живо расправятся с мятежником! А ты пока останься с нами, – предложил он, помня приказ об охране монаха, – погрейся там, у костра, а чтоб чего не вышло – народец‑то у нас тут грубый, – я велю одному из моих людей, сопровождать тебя.

– О, благодарю, – обрадовался Аркадий, – если можно, вон того в беличьей шапке, он кажется мне очень добрым человеком.

Он кажется мне мерзавцем и злодеем, но у него самый подходящий рост, и похожее телосложение…

Дубина хмыкнул про себя, – монах‑то ничего не смыслит в людях, – этот добрый человек в прошлом году здесь же в Новгороде собственноручно отрезал носы, языки и уши всем жителям, которые отказывались немедленно поделиться с ним своим богатством, но сотник ценил его за воинское мужество.

– Сысоев, – позвал он. – Будь рядом со служителем, чтоб ненароком никто из наших его не обидел, ты понял?!

Он подождал, пока монах с Сысоевым скроются за углом, высморкался, как следует и, весело потирая руки, хрипло заорал:

– Козел со своим десятком ко мне! Бегом!

… Прождав четверть часа, Медведев встревожился. Он вышел из горницы и спросил купца:

– Мои люди во дворе?

– Нет, в людской, их там кормят.

– Где Аркадий? – грозно спросил Василий и вынул из ножен меч.

– Не знаю, – побелел от страха купец. – К себе пошел…

– А ну‑ка, веди к нему, быстро!

Леший меня раздери! Неужели монах сбежал? Но почему? Зачем?

Они выбежали во двор и первое, что увидел Медведев, были широко распахнутые ворота.

– Господи! – воскликнул купец – Кто ж открыл‑то?

В то же мгновенье в воротах появилась группа пеших вооруженный людей – впереди высокий, тощий десятник Козел с огромной саблей наголо, трое его людей на бегу натягивали тетивы луков, трое выставив вперед пики и прикрываясь щитами, выдвинулись вперед, а еще трое, установив на рогатине прямо посреди ворот небольшую пищаль с зажженным фитилем, уже разворачивали ее прямо на Медведева.

– Всем сдаваться, изменники! – Скомандовал Козел. – Дом окружен!

– Остановитесь! – Крикнул Медведев, – Я московский дворянин на службе великого князя!

– Знаем мы таких дворян! – Ответил Козел и приказал – Это новгородские мятежники! Пищаль – пали!

– Ложись! – крикнул купцу Василий и, падая за землю, для верности подсек ему ноги.

Он правильно сделал, – сам купец не успел бы сообразить, – пищаль грохнула и ядро, ободрав всю кожу на макушке головы Манина, с ужасающим треском проломило дверь в купеческий дом, разбило в щепки стол, где еще лежал открытый псалтырь, теряя силу, отразилось от противоположной стены и застряло в мешке с мукой стоящем в углу.

Медведев, не выпуская из рук меча, прокатился по земле, ужом извиваясь между вонзающимися рядом стрелами, и укрылся за грудой пустых бочек, которую присмотрел на этот случай, сразу, как только вошел во двор.

Распахнулась дверь людской и оттуда выбежали Ивашко и Алеша выхватывая на ходу сабли, а за ними толстый лысый слуга с копьем в руках. Со сторону конюшни, прихрамывая, бежал другой слуга с топором.

– Эй вы! – крикнул из‑за саней Медведев. – Если хотите жить – стойте, где стоите! Говорю вам – я московский дворянин и послан сюда самим Патрикеевым!

– Не слушайте его! – заорал Козел. – Вперед! Бить насмерть!

Медведев завел этот разговор лишь для того, чтобы дать время своим людям оценить обстановку, занять позицию и приготовиться к бою.

Двое вражеских лучников были поражены стрелами, Ивашки и Василия в течение первых же трех секунд атаки, но Алеша промахнулся и третий готовился к выстрелу.

Медведев был совершенно хладнокровен. Год назад, стоя перед великим князем, он вовсе не хвастался, утверждая: «Бывало, государь, я стоял и против дюжины». Будь он один, он справился бы сейчас со всем этим сбродом за минуту, не дав им даже опомниться, но сейчас его тревожили несколько обстоятельств.

Во‑первых, он опасался за Алешу, который был непревзойденным следопытом и разведчиком, лицедеем, умеющим принимать разные облики, но совсем никудышным воином, а, следовательно, легкой добычей противника. Медведев слишком дорожил талантами Алеши, чтобы позволить ему погибнуть в какой‑то нелепой стычке.

Во‑вторых, следом за мужчинами из людской показалась перепуганная Любаша и, увидев неподвижно лежащего посреди двора купца с окровавленной головой и наступающих из ворот людей, решила, что батюшка убит. Она пронзительно завизжала и, забыв обо всем на свете, бросилась к отцу, еще больше осложнив Василию задачу.

В третьих, надо было обязательно спасти жизнь беззащитному купцу Манину, лежавшему без сознания между двумя противоборствующими группами, поскольку он, быть может, оставался единственной ниточкой к исчезнувшему монаху.

Не более секунды понадобилось Медведеву, чтобы найти правильное решение.

Он внезапно вынырнул из‑за бочек и, вскочив на вершину груды, крикнул нападающим!