Страница 37 из 62
– Помогите, люди добрые, может, кто знает, где тут сельцо Быково?
Медведев глянул на Ивашку.
– Да тут, недалеко, – ответил юноша, – Возьмите наискосок по реке, и за поворотом русла увидите дорогу. Она и ведет прямо в Быково – две версты отсюда.
– Скачи, да передай князю Ивану, как ехать! Быстро! – приказал первый всадник второму. – Спасибо вам, люди добрые – спасли нас, – поблагодарил он и поклонился.
Затем вскочил в седло и помчался вслед за товарищем.
– А знаешь, Василий Иванович, кто это был? – спросил, улыбаясь Ивашко.
– Леший его знает! Какой‑то князь Иван…
– Да нет, я не про того. Я про этого, который спрашивал.
– Да откуда ж мне знать! Я его первый раз в глаза вижу.
– А я – нет. Это он меня никогда не видел, а я за ним с полчаса наблюдал, так что хорошо запомнил. Это один из тех трех, что тогда ночью по нашим землям к Федору Лукичу, якобы, за податями ехали. Его старший Зайцевым называл.
– Леший меня раздери! – сказал Медведев и присвистнул. – Тогда я знаю, что это за князь Иван!
Они добрались до деревушки, прекрасно выспались в доме у старосты и утром двинулись в дальнейший путь, направляясь в сторону Вереи. Вскоре впереди показалась развилка с дорогой ведущей на Москву, и со стороны этой развилки на верейскую дорогу выехали двое всадников, одного из которых, ввиду его огромного роста, Ивашко узнал бы за версту.
– Василий Иванович! – радостно позвал он. – Гляньте, кто едет нам навстречу!
Медведев выглянул и велел немедля остановиться.
Через минуту он едва не лишился ребер в дружеских объятиях Филиппа.
– Йо‑х‑хо! Какая встреча! Ты как здесь? Куда катишь? – засыпал его вопросами приятель.
– По личному приглашению великого князя в Новгород! – похвастался Василий.
– Ух ты! По личному? Здорово! Как раз вчера он на моих глазах туда выехал! Впрочем, я ведь тоже по его личному приказу, так что не очень гордись!
И Филипп подробно рассказал о поручении великого князя схватить Оболенского, и о награде, обещанной Патрикеевым.
– Леший меня раздери! Вот это да! – Воскликнул потрясенный невероятным стечением обстоятельств Медведев! – А ты хоть знаешь, где искать этого Лыко?
– Понятия не имею! Но думаю, что воевода Образец, которому я везу в Боровск приказ великого князя, знает! Государь говорил что‑то о Волоколамске.
– Князя Оболенского‑Лыко там нет, – сказал Василий. – И воевода Образец никогда на свете не найдет его, потому что не знает где искать.
– Вот так штука! – Огорчился Филипп. – Жаль! А я уж было, еду да мечтаю, как запрягу в свои сани двух могучих крепких коней, которых куплю на рубль, что мне пожалует Патрикеев!
– Считай что они уже твои! – Рассмеялся Медведев и рассказал о вчерашней встрече.
– Ну, надо же! – воскликнул Филиип. – Как, однако, не везет этому бедняге Зайцеву! Федор Лукич его прямо из моих рук вырвал, а Бог с твоей помощью мне его обратно посылает, да еще вместе с его князем!
– Да, вот что! – вспомнил Медведев, бережно вынул из‑за пазухи образок и протянул Филиппу – Твоя супруга велела всегда носить на груди. Ждет тебя, не дождется, каждый день молится. Так что ты уж поскорей возвращайся!
Тучка пробежала по лицу Филиппа.
– Да я бы и рад, но видно, скоро не получится. Если мне удастся схватить князя Лыко, я доставлю его к Образцу, а сам поеду в Новгород к Патрикееву за его рублем! Так что, я скорее с тобой увижусь, чем с Настенькой!
– Ну что ж, тогда – до встречи! Берегись!
– И ты тоже!
Друзья обнялись и расстались.
Медведев сел в сани и вдруг ощутил укор.
«Спасибо, люди добрые – спасли нас!» – поблагодарил его Зайцев.
Выходит, не спасли, а погубили…
И тут он вспомнил отца Мефодия.
«…Все в руках Господа, и если Он посчитает нужным кому‑то что‑то открыть, то сделает это и без моих голубей. Господу Богу не нужны гонцы…» В мире нет ничего случайного… Значит ли это, что Господь хочет передать Оболенского‑Лыко в руки Великого князя? Если это так – Филипп его схватит…
Боярин и воевода великого князя, Боровский наместник Василий Федорович Образец взял протянутую Филиппом грамоту и углубился в чтение.
В Московском княжестве, о воеводе Образце говорили с почтением, как о герое и могучем витязе. Пять лет назад он, имея менее четырех тысяч войска, наголову разбил двадцатитысячную рать новгородского служивого князя Василия Шуйского, а совсем недавно, буквально несколько месяцев тому, этим летом, он по приказу государя отправился с малой ратью по Волге из Нижнего Новгорода, внезапно напал на Казанскую землю, страшно опустошил ее, и едва не взял самой Казани!
Наслушавшись этих рассказов, Филипп представлял себе воеводу эдаким великаном и сказочным богатырем, а потому глазам своим не верил, глядя на тщедушного, сморщенного старичка, который, кряхтя, щурясь, смешно выпячивая губы и шевеля ими, едва ли не по слогам разбирал слова грамоты.
Наконец воевода закончил чтение, что‑то нечленораздельно пробормотал, хмыкнул и критически оглядел Филиппа с ног до головы.
– Ишь, какой верзила вымахал, – брюзгливо сказал он. – Ну, садись, чего стоишь! Хотя нет – лучше постой, а то ненароком лавку проломишь! Ну, так что тебе государь велел передать на словах?
– Чтоб ты, воевода взял вооруженный отряд, отправился в Волоколамск и привез государю Оболенского‑Лыко живым или мертвым.
– Да нету его там! – раздраженно сказал Образец. – Давно б взял, кабы был!
– А еще Наивысший воевода Иван Юрьевич Патрикеев обещал пожаловать со своего плеча шубу, тому, кто князя Лыко схватит.
Образец насмешливо хмыкнул и покрутил пальцем у виска.
– Вот что, – сказал он, подумав, – Ты, этот… как тебя… Мартенев – слушай меня…
– Бартенев, – поправил Филипп.
– Молчи, когда с тобой воевода разговаривает! – рявкнул он. – Великий князь пишет мне, что ты недавно перешел в его подданство, и у него еще не было случая испытать тебя. Он просит, чтоб я дал тебе какое дело, а потом доложил, как ты с ним справился. Вот я и думаю… поручать тебе что, аль нет. Гонору, вижу в тебе много, да и силы, небось, достаточно, а вот как насчет ума – не знаю…
Филипп побагровел.
– Воевода… – начал было он.
– Молчать и слушать меня! – удивительно громовым для тщедушного старца голосом заорал Образец, а затем как ни в чем не бывало продолжал – Лыко сейчас в Волоколамске нет, и никто не знает где он. Даю тебе месяц сроку на то, чтобы выявить место, где этот пес прячется. Ты понял, Иртенев?
– Бартенев…
– Молчать и слушать!
– Но, воевода, я хочу сказать, что месяц мне совершенно не…
– Что, месяца мало? – резко перебил воевода – Ладно! Полтора, но ни днем больше!
И тогда, вспомнив Медведева, и пытаясь подражать ему, Филипп небрежно сказал:
– Йо‑х‑хо! И это ты называешь делом, чтобы испытать меня! Да, клянусь тарпаном, завтра же вечером Оболенский будет лежать связанный по рукам и ногам вот на этом самом месте!
И желая указать это самое место, Филипп так топнул ногой, что старинный, окованный медью в виде силуэта дракона дубовый щит ливонской работы, висевший на стене за спиной Образца, с грохотом свалился на пол.
Вопреки ожиданиям Филиппа, Образец не заорал снова. Напротив, он печально поглядел в окно, вздохнул и тихо сказал:
– Знаешь что, Юртенев, я отменяю прежний наказ и даю тебе новый: немедля возвращайся к себе на Угру и жди дальнейших распоряжений. Понял?
– Ты мне не веришь, воевода? – возмутился Филипп.
– Пошел вон! – во всю мощь своего голоса рявкнул Образец.
Филипп до крови закусил губу и вышел.
Воевода поднял упавший щит и повесил на место.
– Ну и дуб! – пробормотал он, и, по‑видимому, это относилось не к щиту.
Данилко ждал хозяина во дворе и перепугался, увидев как Филипп, весь багровый от ярости, вылетел из дома, прямо с крыльца перепрыгнул через перила лестницы в седло своего тарпана и, сбивая с ног дворовую челядь наместника вылетел за ворота.