Страница 15 из 18
Хорошо, что улочка была действительно узкая и Молдер подоспел как раз вовремя — жандармы и десятки любопытных спешили к месту нового происшествия. И никто поначалу не обратил внимания, что человек в странных одеяниях… — позвольте, но он уже одет по моде начала двадцатого столетия: фрак, цилиндр, тросточка — подобрал пиджак и галстук первого погибшего и, зацепив тросточкой безжизненное тело потомка Габсбургов, волочет его в храм, причем без видимых физических усилий.
Стена закрылась, едва Молдер и Заборин переступили невидимую черту. Тем не менее, странный хозяин вечера уже успел затащить внутрь тело с вещественными доказательствами того, что в Сараево побывали гости из будущего. Молдер вдруг представил себе лица жандармов и зевак, которые видели, как он с Забориным входил прямо в. стену, и не смог сдержать нервной ухмылки.
Он помог Заборину добраться до— тумбы, усадил и попытался отдышаться.
— Как ты? — спросил Молдер, немного восстановив дыхание. — Серьезно зацепило?
Заборин, все еще бледный до синевы, хотел ответить, но тут что-то со стуком упало рядом с ним на каменные плиты пола. Молдер нагнулся и подобрал нож — должно быть, самодельный, с широким лезвием и кровостоком. Только тут он заметил, что от стены святилища за ними не тянется кровавого следа.
— Как рана? — снова спросил он и крикнул на весь храм: — Эй! Врачи есть?
— Погоди, — негромко перебил его Заборин. — Врача пока можно не звать.
— Что?!
— Странно, рана словно затянулась. Болит заметно, но терпеть можно, — пояснил Заборин, осторожно ощупывая пострадавший бок. — Можно сказать, легко отделался.
Пришлось согласиться, что — да, легко. Должно быть, полученные в прошлом раны заживают ускоренно — иначе вокруг тумбйт Заборина уже растеклась бы кровавая лужа, а сам бы он потерял сознание от потери крови. У Молдера отлегло от сердца.
— Вот, держи, сувенир из прошлого на память, — он протянул русскому нож. Думаю, нас отсюда не выпустят, пока все не закончится…
— Я тоже так считаю, потерплю. Но зачем ты… Их оборвал голос хозяина вечера:
— Самое обидное, — громко произнес ведущий чудного действа, который не счел нужным сменить одежду и теперь красовался в щегольском фраке начала века, — что эти трое студентов были всего-навсего группой прикрытия. А Гаврило Принцип беспрепятственно прошел к месту своего будущего подвига.
Animus meminisse hortet note 32. Есть желающие повторить попытку его устранить? Нет желающих. Хотя вы можете сказать нам — и по просьбе любого из присутствующих мы откроем выход в любую точку времени и пространства за последние восемьсот лет. Увы, наши силы не безграничны. Если хотите, можете попробовать задушить в колыбели Наполеона. Или Гитлера. Или даже Чингисхана — только намекните. Но вы все уже поняли, что прошлое изменить нельзя. Оно уже состоялось, и нам остается принимать его таким, какое оно есть. Ad impossibilia nemo tenetur note 33.
Да, в зале все это понимали — пример был более чем красноречивый.
— Но отнюдь не для того, чтобы сообщить вам столь банальную истину, мы с таким трудом собрали вас всех здесь. Прошлое изменить нельзя, это даже не теорема, а аксиома. А вот будущее — можно. И оно в ваших руках, как бы пошло это ни прозвучало. Ceterum censeo, Carthaginem esse delendam note 34.
Тель-Авив.
Израиль.
Отель «Моонлав»
Дайана Фоули ходила по гостиничному номеру, время от времени сердито поглядывая на телефон.
Человек, сидевший в кресле в углу, достал пачку «Morley», сорвал упаковку и вынул сигарету,
— Я думаю, что никто не позвонит, — сказал он. — Миссия провалилась. Это была чья-то шутка.
— Но почему тогда на съезде оказался Молдер? — нервно спросила Дайана. — И куда он пропал? Между прочим, сегодня вечером в отель не явилось еще десятка два участников съезда. И нет их до сих пор,
— Ты переписала их имена?
— И имена, и места жительства… Но если оправдаются ваши худшие подозрения — большая часть из них наверняка окажутся фальшивыми.
— Ложная информация — тоже информация, — философски ответил человек в кресле, поднося зажигалку к сигарете.
Израиль.
Между Тель-Авивом и Иерусалимом,..
Хозяин вечера прошелся по ярко освещенной сцене, на заднем плане которой, словно декорации, так и сидели девять неподвижных старцев. Затем он взмахнул рукой:
— Смотрите!
Правая стена поднялась так же, как до этого поднималась левая. Все присутствующие развернулись на своих тумбах в ту сторону.
Перед ними оказалось звездное небо. Не то, которое можно увидеть ясной ночью, а то, которое видно лишь из космоса.
— Увы, это один из вариантов будущего нашей планеты. Ее просто нет, сверхмощный взрыв разнес Землю на пояс астероидов, вроде того, что кружится между Марсом и Юпитером. Chaque defaut a sa qualite et chaque qualite a son defaut note 35. По этому сценарию через двести пятьдесят два года Земля исчезнет как небесное тело. Но это, как вы сами понимаете, самый крайний случай. Могу показать вам и другие возможные варианты будущего.
Он выдержал театральную паузу, предоставив гостям время осмыслить сказанное и полюбоваться пустым космическим пространством на месте некогда цветущей планеты.
— Для наглядности, мы вам покажем разные варианты из разных точек земного шара. Но время будет одно — двести пятьдесят два года спустя, то есть в семь тысяч сорок шестом году от сотворения мира, в пять тысяч двести четвертом от всемирного потопа, в четыре тысячи двести шестьдесят втором от рождения Авраама, в три тысячи семьсот пятьдесят седьмом от исхода израильтян из Египта, в три тысячи семьсот пятьдесят седьмом году от коронования царя Давида, в две тысячи девятьсот девяносто девятом от основания города Рима, в две тысячи двести сорок седьмом году от Рождества Христова, в тысяча шестьсот двадцать седьмом году по мусульманскому летоисчислению и четыреста пятьдесят четвертом по Революционному календарю. Надеюсь, я достаточно точно определил дату грядущих событий?
Стена опустилась, лишив их зрелища, впечатляющего не столько своим видом, сколько содержанием. Через несколько мгновений она поднялась снова.
— Чтобы сгладить ваше мрачное впечатление, сначала я покажу полную противоположность только что увиденой картине — индустриальный, высокотехнологичный мир, где земляне вышли в большой космос и где царит относительное социальное благополучие. Правда, это тоже не далось без войн и потрясений, но это лучший вариант из всех возможных. Concordia discors note 36, так сказать.
Через мгновение зрителям открылась панорама грандиозного города, увиденного с высоты птичьего полета. Город нельзя было не узнать по огромной статуе Свободы, однако даже для коренного ньюйоркца он выглядел странно, коренным образом изменившись за два с половиной века. В частности, Молдер не заметил нынешней гордости нации — двух небоскребов Международного Торгового Центра. Видимо, их таки снесли за старостью, хотя, казалось бы, строили на века. Над городом сновали необычного вида летательные приспособления — появись такие в наше время, вот обрадовались бы рядовые участники всемирного съезда уфологов! И как завершающий штрих к этой поистине воодушевляющей картине — ярко-голубое небо и пролетающая над Гудзоном стая журавлей…
Честно говоря, Молдеру, стало чуть грустно, когда стена опустилась.
Опустилась, чтобы почти сразу подняться вновь.
Есть такой старый и широко распространенный в силовых ведомствах прием — добрый и злой следователь. Работа на контрастах иногда дает крайне неожиданные результаты. И, похоже, таинственные режиссеры удивительного представления прекрасно это понимали: теперь над бескрайним океанским простором стянулись грозовые тучи, а из воды торчала легко узнаваемая рука статуи с зажатым факелом, которая в предыдущем видении осеняла процветающий город. Комментарии были, как говорится, излишни. Ведущий вечера ни слова и не произнес.