Дверь обратно

Атея в избушке не было, что меня несколько насторожило: уж не меня ли он пошел искать? Малышу тут определенно нравилось, его довольная мордаха так и светилась восторгом, когда он разглядывал дуб с развешанными побрякушками. Я только сейчас обратила внимание, как сильно дерево напоминает новогоднюю елку. Вот чем не игрушки эти разноцветные подвески? Вдруг мне послышались какие-то звуки внутри лачуги. Я заглянула туда. Довольный волхв шуровал там с какой-то утварью. Увидев меня, он пробормотал что-то типа: «Явилась наконец!» И продолжал и дальше возиться в сундуке.

— Да я-то, кстати, давно дожидаюсь, а вот вас-то здесь как раз и не было! — Ложь, конечно, но кто, как говорится, не рискует, тот не пьет потом валерьянку.

— Да здесь я, никуда не уходил, — и он вытаращил на меня наглый серый глаз.

— Стыдно вам, мудрейший, так беззастенчиво врать бедной девушке, — и, вспомнив о Славике, выскочила на крыльцо. Вслед мне неслось что-то типа: «Десница — за десницу».

Славик без меня успел стянуть с дерева что-то очень напоминающее юлу и сейчас сосредоточенно пытался ее запустить, вертя между пальчиками. Вот кто эти цацки разберет, может, они предметы религиозного культа, раз по деревьям развешаны? Я попыталась забрать побрякушку, но малыш сурово нахмурил брови, всем своим видом намекая, что еще чуть-чуть, и придет очередь слезам. Мне же, честно говоря, хватило и вчерашних.

Решив раньше времени горячку не пороть (может, и можно с бирюлькой этой забавляться, раз она так низко висит), а вначале спросить у Атея. Я вернулась в избушку, но волхва там уже опять не оказалось. Первой моей мыслью было, что он пошел опять шастать где-то по потаенным помещениям. И только я развернулась, чтобы выйти, как увидела, что огонь в очаге не горит. Вот такого я точно не припомню. Я осмотрелась получше и вдруг поняла, что избушка-то совсем другая. Лавки, положим, никуда не делись, а вот ни сундуков, ни мешков было не видать, да и само помещение как-то скукожилось. Потолок лежал почти на голове, стены давили. Сквозь пол пробивался мох, да и пахло чем-то не жилым, а сырым и плесневелым.

ЧАСТЬ V

Пожав плечами, я вышла на поляну. Славик уже бросил юлу и стоял рядом, широко улыбаясь. Я пошла повесить обратно цацку, но внутреннее беспокойство не отпускало. Я огляделась… Yeбsterday! Роща-то тоже переменилась! Промеж дубов кое-где появились тополя и ясени. Ничего такого раньше не было! Местные дубы мирились только с соседством кустарника. А сейчас это был простой смешанный лес. Тропинок на привычных местах тоже не оказалось. Схватив малыша за руку, я потащила его по направлению к «лифту» вниз, но, сколько мы ни прочесывали окрестности, так его и не нашли, хотя я даже из бурдючка хлебнула в надежде, что это поможет делу.

Мы вернулись опять к избушке, там все так же никого не было. Только сейчас я заметила, что все еще сжимаю в свободной руке юлу. В сердцах отшвырнув ее в сторону, я, пытаясь держать панику в узде, дернула со Славиком по направлению к городу, но через некоторое время стало ясно, что мы заблудились. Славик покорно тащился за мной, но не плакал. Не знаю, как долго мы метались бы окрест, если бы не угодили в такой густой и колючий кустарник, что продираться сквозь него можно было, только теряя собственную плоть.

Вскорости стало стремительно темнеть. Лес, и так не очень-то гостеприимный к нам, стал навевать настоящий ужас. Деревья угрожающе раскачивались и трещали, где-то близко пронзительно верещало какое-то дикое зверье. Под ближайшим валежником злобно вспыхнули жуткие красные глаза. Кроме всего прочего, стало заметно холодать. Я схватила Славика в охапку, пытаясь согреть. Малыш мужественно молчал, крепко обхватив меня ручонками за шею. Дико хотелось пить. Вот бы когда пригодился саквояж! Но мне и в голову не пришло взять его с собой наверх.

Деревья все больше и больше клонили макушки под резкими порывами ветра. И вдруг, подумав про ветер, я вспомнила о Меженнике. Не знаю уж, получится — не получится, но терять мне точно нечего! Хлебанув из бурдючка еще раз, я прогнала в уме все усвоенное на уроке Облакогонительства. Вроде помнила все: и вступление, и саму присказку, и знак. Оставалась одна проблема — я знать не знала, где здесь юг. Компаса, как сами понимаете, у меня тоже с собой не было (эх, саквояж…). Вспомнив, что знающие люди как-то по мху на деревьях стороны света вычисляют, обежала ближайшие деревья кругом, стараясь хотя бы на ощупь определить средоточие природного ориентира. Но так уж получилось, что все деревья попадались какие-то неправильные. Мох в одинаковом количестве прощупывался везде. Поняв, что остается только действовать наугад, я остановилась в одной точке и начала ритуал вызывания. Подождала несколько минут — ничего, повернулась чуть-чуть по часовой стрелке и повторила его — опять тишина. Я снова повернулась, и снова повторила. Повезло мне только разе на седьмом.

Когда я уже сделала оборот для следующего вызова, рядом раздался зевок. Я посмотрела в ту сторону. Справа от меня висел слегка светящийся и отчаянно зевающий Меженник.

— Неурочное время ты выбрала в этот раз, юная чаротворительница. Я, преимущественно, утренний да дневной ветер, но так и быть. Опять туман разогнать во славу потомкам?

— Нет-нет, Меженник-дружочек, — я, уже не сдерживаясь, плакала, — прости, что потревожила твой сон, но, может, ты подскажешь нам направление, куда идти?

И, как смогла, рассказала о том, что произошло. Ветер, тряхнув кудрявой головой, велел, чтоб мы его ждали здесь. Я только было приготовилась к долгому ожиданию, но ветерок появился минут через пять.

— Поговорил я с братцем двоюродным, Дереволомом, — он кивнул наверх, — тот здесь все знает. Так вот, на семь дней пути здесь живой души нет в округе.

— Да как же так? — ахнула я. — И что же нам делать?

— Выход обычно там же, где и вход, — сообщил избитую истину ветер, попрощался и исчез.

Была бы я одна, может, и плюнула бы на все, но мысль о маленьком ребенке придавала мне силы. Где вход, я и знать не знала, но вот избенку бы не помешало отыскать, там хоть какое-то укрытие от ветра и холода. Но вот где она находится? Перебирая свои новые умения, я вспомнила про оборотничество. Ведь, как ни крути, лисы и в темноте видят лучше, и нюху них, опять же, имеется. Да и шуба теплая. Я стянула с себя всю одежду и замотала в нее Славика. Потом, сосредоточившись и боясь, что от стресса все позабыла, все-таки благополучно перекинулась.

Мир тут же волшебным образом переменился. От тысячи всяких запахов сладко закружилась голова, темнота трусливо отступила, слух вычленил не одну сотню всяческих звуков. Красные глаза под пнем оказались какой-то мелкой лесной нечистью, притом абсолютно не страшной. Шишковатое тело и вкривь-вкось приляпанные по бокам ручки-ножки. Когда я сунулась ближе, оно испуганно всхлипнуло и нырнуло в трещину. Рядом прошуршала мышь, и я с трудом подавила в себе желание кинуться за ней. Нет, не с целью сожрать, конечно, а так, поиграть! Но рядом сопел маленький ребенок, поэтому я, чихнув, побежала по кругу, ища, откуда пришли наши следы. Когда отыскала, схватила Славика за край рубашечки зубами и потянула за собой. Скорее всего, до избушки можно было дойти и побыстрее, но я коротких путей не знала, потому и тащились мы по нашему весьма петляющему следу.

Избушка, слава Роду, стояла на месте! Я втянула малыша вовнутрь и лбом закрыла дверь. Пользуясь еще звериным зрением, осмотрела все вокруг. В очаге валялся сухой хворост и какая-то плесневелая труха. Также рядом с кострищем была некая едко пахнущая емкость и камни. А вот ни еды, ни воды в доме не было. Но сначала, конечно, тепло! Лисьими лапами много не поразжигаешь, и я, тяжело вздохнув, рассталась с теплой шубкой.

В первую минуту показалось, что я ослепла и оглохла — настолько резким был переход. А потом холодные лапы стужи поползли по моему телу, на котором из одежды имелись только трусы (спасибо саквояжу, а то народ здесь подобными чудачествами не заморачивался!). И я, отбросив ненужные сейчас рефлексии, кинулась к хворосту. В голове маячило что-то из сказок Андерсена про огниво. Поэтому, нащупав в темноте камни, пододвинула ближе нечто трухлявое и принялась ожесточенно лупить один об другой. Искры летели, врать не буду, но вот разгораться дальше напрочь отказывались. Тогда я, подумав, что вряд ли едко пахнущая дрянь находится здесь случайно, чуть-чуть плесканула ее. И следующая же искра принесла свои плоды.