Страница 82 из 90
– Ты что, умом рехнулась? Чужую вещь от своей отличить не можешь! – кричит Ящерица.
Кролик был не дурак и мигом сообразил, в чем дело.
– Успокойся, Ящерица,– сказал он,– это, конечно, не твоя вещь, не то она была бы в норке.
– Моя! Моя вещь! Это мой собственный хвост! – вопит Ящерица истошным голосом и все пытается высвободить хвост.
– Уважаемая Черепаха, я сейчас достану острый нож и верну тебе законную собственность.
Кролик был рад случаю исправить былую ошибку и возместить Черепахе убыток. Он достал нож и быстро отсек Ящерице хвост.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросил маленький Эфантус.
– Ящерица жила долго, но звери чурались ее с тех пор, как узнали, почему она лишилась хвоста,– считали ее лгуньей и воровкой. Правда, как видишь, всегда на свет выйдет.
– А что Черепаха сделала с хвостом Ящерицы? – пробормотал сонный Эфантус.
– Скормила своим малышам на ужин и уложила их спать,– сказала бабушка Уанжири,– и, по‑моему, одному мальчику тоже давно пора спать.
Сказка про Журавля и хитрую Черепаху
Говорят, у животных нет ни разума, ни языка. Как же, скажите, объяснить их хитрость? Ведь они порой будто рассчитают все заранее и наперед знают, чем дело кончится. В нашем народе животных почитают за смекалку. Вы только присмотритесь к петуху и курице с цыплятами на птичьем дворе, к леопарду перед прыжком, ко льву, который вот‑вот набросится на свою жертву. А крокодил перед броском, дикий буйвол, затаившийся в тени в ожидании схватки с охотником, слон, настороживший уши,– сколько в них чутья! Все наши сказки – про умных животных. Нам знакомы их повадки, мы можем растолковать, почему они ведут себя так, а не иначе. Подчас и человек не проявил бы большей сообразительности. Не думайте, что все это – досужие разговоры, чтоб потешить народ. Наши старики любят рассказывать ребятишкам про уловки животных, чтобы научить ребят уму‑разуму. И чуть ли не каждая наша пословица – о животных.
А сейчас я расскажу вам сказку, очень старую угандийскую сказку. Еще ребенком я слышал про хитрую черепаху и с тех пор никогда не обижал черепах. Когда мне попадается на глаза черепаха, я всякий раз вспоминаю эту сказку.
Однажды Черепаха повстречала Журавля и приветливо спросила:
– Как поживает твоя семья, братец Журавль?
– Спасибо, хорошо. Мать, правда, стареет, то и дело на хвори жалуется, а так все хорошо.
– Тебе не кажется, что она очень растолстела? – спросила Черепаха.– Ест, наверное, много, а это старикам вредно. Моя мать тоже прихварывает, надоело каждый день слушать ее нытье. Она очень тощая и жилистая, хоть и прожорлива. Я тебе вот что хочу предложить. Мы оба голодны. Давай ограбим твою мать и съедим все ее припасы, а завтра ты придешь ко мне, мы ограбим мою мать. Мяса у нее припрятано много, на несколько дней хватит.
– Хорошая мысль,– ответил Журавль.– Я согласен. Пошли. Голод, как говорится, не тетка, а у меня брюхо чаще подводит от голода, чем распирает от сытости.
Забрались злодеи в журавлиное гнездо, унесли все до последней крошки. Узнала мать о предательстве сына и умерла с горя. Когда пир кончился, Черепаха уползла к себе, а Журавль лег спать. Ночью ему стало худо – может, угрызения совести замучили, не знаю, но спать ему не пришлось из‑за боли в животе. Всю ночь метался в жару, а после нескольких дней не мог на ноги подняться от слабости.
Черепаха же подползла к дереву, где жила ее мать, и подала условный сигнал:
– Ту‑но‑но‑но!
– О, это мое дитя,– обрадовалась мать и кинула вниз лиану.
Черепаха быстро вскарабкалась в родное гнездо, где мать ждала ее с вкусным ужином.
Через несколько дней Черепаха отправилась к пруду – она любила там купаться – и увидела на берегу Журавля. Он был снова здоров и весело окликнул Черепаху:
– Явилась наконец, пропащая! Я уж давно тебя поджидаю.
– Вот и повстречались,– отвечала Черепаха.– Как здоровье? Соседи сказывали, будто ты приболел, будто мать твоя умерла.
– Теперь поправился. Видно, ворованное не пошло мне впрок: несколько дней животом маялся. А ты, хотел бы я знать, собираешься выполнять уговор?
– Какой уговор? А, про мою старушку?
– Разумеется,– кивнул Журавль.– Я очень голоден.
– Собираюсь, собираюсь. Уговор надо выполнять. Того, кто нарушил клятву, скрепленную кровью, ждет кара. Смерть твоей матери – на моей совести, а за доброе угощение я тебе отплачу сторицей, иначе пусть мой панцирь опустеет. Погоди немного, сейчас приволоку припасы своей старухи.
С этими словами Черепаха скрылась из виду и пробралась в тайник, где заранее припрятала много каучука. Взвалила она его на спину и притащила на берег пруда. А Журавль, стоя на одной ноге, уж предвкушает угощение.
Сбросила Черепаха ношу с панциря и говорит:
– Боюсь, братец Журавль, мясо, что любит моя старуха, придется тебе не по вкусу: слишком жесткое. Я и не думала, что она готовит такое постное мясо. Жира на костях – как у меня на панцире. А впрочем, угощайся! Сама‑то я не голодна, только что отобедала.
Оголодавший Журавль не стал привередничать и тотчас принялся за щедрое угощение. Наступил одной ногой на кусок каучука, тянет его, тянет, а каучук выскользнул да хлоп его по голове! Заохал Журавль:
– Ну и желудок у твоей старухи!
– Я так и думала, что мясо будет жестковатое,– ухмыльнулась Черепаха.– Да ты не стесняйся, братец Журавль, ешь на здоровье!
Снова Журавль ухватился за каучук, но чем сильнее он его тянул, тем сильнее удары сыпались на его голову. Левый глаз у него совсем заплыл.
– Хватит с меня! – разозлился Журавль.– Ну и старуха! Ну и мясо!
– Попробуй еще,– подбадривает его Черепаха.– Мало‑помалу, говорят, и муха съела коровий хвост. А может, и мягкий кусочек попадется на этот раз.
Журавль поддался на уговоры, вцепился в каучук и изо всех сил дернул головой назад. Каучук снова выскользнул, и Журавль получил такой удар, что как подкошенный упал на землю.
– В чем дело? – притворно удивилась Черепаха.– Мясо, ничего не скажешь, жесткое. Наша семья вообще славится жадностью: жесткое мясо дольше лежит в желудке, стало быть, и сытнее. Отведай мясо моей старухи, братец Журавль, вот увидишь, оно тебе понравится.
– Надоело мне твое угощенье! Сама ешь. Больше не притронусь к этой падали.
– Не притронешься? – огорчилась Черепаха.– Ну что ж, мне жаль выбрасывать такое хорошее мясо. Может, со временем оно станет мягче.
И они расстались. Черепаха поволокла свою ношу в одну сторону, а раздосадованный Журавль зашагал в другую, озираясь по сторонам – чем бы поживиться? Идет он, идет, а навстречу ему Попугай. Уселся Попугай на ветку и спрашивает:
– Скажи, королевская птица, с каких пор высокорожденные питаются каучуком?
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Журавль.
– Я видел, как ты пытался оторвать кусочек каучука, а когда ушел, Черепаха сказала – она всегда сама с собой разговаривает: «До чего же глуп этот Журавль! Он думает, что я ограбила свою мать. Ха‑ха‑ха! Вот дурак!» И хохотала, будто хлебнула лишку.
– А разве у Черепахи все припасы целы?
– Целехоньки,– отвечал Попугай. Я видел старуху Черепаху минуту тому назад, когда пролетал над дуплистым деревом. Она ждет не дождется свое чадо. Как только та прокричит свое условное «ту‑но‑но‑но, а‑но‑но‑но, ун‑но‑но‑но», мать сбросит ей лиану.
– Спасибо тебе, Попугай, на добром слове. Когда знаешь, что говорят за твоей спиной, знаешь, что у других на уме. Ласковые речи Черепахи – как трава, что прикрывает ловушку. До свидания, Попугай. Встретимся в следующий раз, будет что порассказать друг другу.
Назавтра Черепаха увидела, что Журавль направляется к ее дому, и вышла ему навстречу.
– Как поживаешь, братец Журавль?
– Так себе, сестрица Черепаха,– отвечает Журавль.– Плохие новости. Брат с сестрой занедужили, вот иду их навестить.
– Ах, ах, вот и у меня брат с сестрой моложе, чем я, а уж такие неженки. Давай сговоримся! – подмигнула она Журавлю.