Мечты и реальности

В понедельник меня отловил Шурик, утащил в уголок и стал пламенно расписывать, какой гад этот Сырейщиков (как будто я не знаю…), а папаша у него и того хуже — настоящий бандит! Я сказала, что и не думала с ним встречаться, и тут же получила встречное предложение. Собиралась вежливо послать, как всегда, но вдруг увидела Гордина с ректорской секретаршей. Её взяли на эту должность явно за красивые глаза (и не только глаза), но она, наплевав на благодетелей, буквально вешалась на шею моему Гору. Ну, не моему теперь… Так не средь бела дня, стерва! А он не делал никаких попыток её оттолкнуть…

Я так разозлилась, что повернулась к Шурику и потребовала немедленно себя поцеловать. Он обалдел и тут же послушался, пока не передумала. Но едва дотронулся до моих губ, как неожиданно охнул и схватился за… хм… причинное место.

— Ты чего?

— Да… это… как током ударило! Больно…

— Ты что, к розетке прислонился?

— Да какая тут розетка, блин… Э, погоди, не уходи! Твоё обещание ещё в силе?

— Ну, не знаю. Вдруг тебя опять током дёрнет.

— Не дёрнет.

— Ну, давай.

Шурик, на этот раз несколько нервно, наклонился к моему лицу… И тут сценарий повторился. Он задёргался, охая и ругаясь, а я поскорее смылась, тайком хихикая в кулачок. Ну и придурок этот Шурик! В штанах у него, что ли, эта розетка!

В туалете я, как назло, увидела Риточку, эту секретаршу, чтоб ей пусто было. Девушка находилась в лёгком неадеквате и судорожно пыталась привести в порядок причёску — слава Богу, не растрёпанную, а напоминавшую тот самый «взрыв на макаронной фабрике». Всегда тщательно налаченная, её чёрная шевелюра сейчас торчала неравномерными сосульками, а чёлка колом вздыбилась вверх, как будто бедная девушка только что увидела привидение.

— Ой, что это с вами? — с фальшивым сочувствием осведомилась я.

— Не знаю! — Риточка чуть не плакала. — Всё было нормально, шла по коридору, никого не трогала… Девушка, вы мне не поможете, у вас есть расчёска?

— К сожалению, нет. Вы попробуйте водой, а у меня сейчас лекция начнётся…

Я вышла, мстительно посмеиваясь. «Никого не трогала…» Только чужого мужа, хищница! Не знаю, что вдруг случилось, но так ей и надо!

Последняя пара была у Гора. Я отметила, что Кристина явно подготовилась к решительному штурму: оделась так вызывающе, что даже у наших тёртых мальчиков глаза полезли на лоб. После окончания лекции она подошла к преподавателю с какими-то вопросами, явно намереваясь задержать его, пока все не выйдут. Девчонки, видимо, тянули жребий, или Кристинка их вконец застращала — но все они дисциплинированно покинули зону будущего соблазнения. Я не смогла побороть болезненного любопытства и ускакала в уголок, обернулась и тихонько пристроилась на широком подоконнике. Аудиторию с улицы было прекрасно видно. Вот девушка, продолжая что-то говорить, придвинулась к жертве поближе, подставив под его взгляд глубоченное декольте, вот поощрительно улыбнулась, «случайно» коснулась бедром… Я огорчённо заёрзала, видя, что Гордин и не думает спасаться бегством. Ну, мазохистка, так и будешь на них любоваться?!

Кристина между тем привстала на цыпочки и цапнула его за шею. Гордин наклонился… И тут случилось неожиданное — Кристина взвизгнула и отпрянула, едва удержавшись на своих каблуках. Я так и не успела понять, что случилось, и почему её волосы, подобно секретарским, вдруг взметнулись в разные стороны, да так там и застыли. Девица подхватила сумку и стремительно ретировалась. А Гордин… Он неторопливо обернулся и посмотрел через стекло прямо на меня. Я попятилась и чуть не кувыркнулась с подоконника, а он продолжал смотреть… и смеяться.

…Мне опять снился тот же сон. Одинокая птица над безмолвным зимним лесом; слепящее холодное солнце — а на его фоне мечется, бьётся зловещий чёрный силуэт, и зовёт, зовёт меня хриплым вороньим голосом. Я вскидываю руки, страстно желая оказаться рядом — я ведь тоже умею превращаться в птицу. Умею… но только не сейчас. Я в отчаяньи наблюдаю, как встрёпанные чёрные крылья несутся прочь… И вдруг — две короткие яркие вспышки пронзают белёсое небо, птицу словно подбрасывает в воздухе… И она, кружась, начинает падать. Всё быстрее, быстрее… Мне не успеть, поздно! Мёртвую тишину прорезает мой оглушительный крик… И я просыпаюсь.

Лицо залито слезами, руки трясутся от пережитого ужаса. Я с трудом встаю и иду умываться, потом набрасываю поверх сорочки халат и сажусь в компьютерное кресло.

Полчетвертого ночи. Мне вставать к первой паре, но спать категорически расхотелось. Я кладу голову на подтянутые к груди колени и бездумно смотрю на тёмную улицу. В соседнем доме горят всего два окна, где-то вдалеке изредка шуршат по проспекту машины…

И вдруг среди этой тишины раздаётся явственное близкое хлопанье крыльев. Я замираю, а сердце, наоборот, начинает стучать как бешеное — потому что за стеклом возникает до боли знакомая чёрная птица. Гибрид ворона и чайки, скрипя когтями, устраивается на подоконнике, клювом осторожно отодвигает приоткрытое окно и тихо-тихо просачивается в комнату. Плавный прыжок — и на пол беззвучно приземляется высокий мужчина в джинсах и тёмной рубашке. Босые ноги, длинные чёрные волосы небрежно собраны в хвост. Выждав пару секунд, он делает несколько шагов к кровати — бесшумных и уверенных, словно он здесь не впервые — и вдруг замечает, что она пуста. Останавливается в нерешительности, потом резко оборачивается.

— Привет, Гордин.

Мне сложно разглядеть в темноте его лицо, но, кажется, он порядком смущён.

— Ээ… привет.

— Можно спросить, что ты здесь делаешь?

— Да вот, пролетал мимо…

— В который раз?

— Прости, — сдаётся он. — Я не хотел тебя пугать.

— Зачем ты пришёл?

Гордин хотел было что-то ответить, но осёкся, махнул рукой и сел на пол недалеко от меня, прислонившись спиной к книжному шкафу.

— Нам надо поговорить.

— Хорошо.

— Тебе сейчас придётся выслушать одно уникальное признание, — криво усмехнулся он. — Выдающийся колдун Моран окончательно понял, что не знает, что ему делать.

— В смысле?

— Лера, они не снимаются. Я перепробовал все доступные мне способы и даже пару сильно рискованных — но то, что заключено в этих чёртовых браслетах, сильнее меня. Это полностью моя вина — я не изучил до конца их свойства, самоуверенно думая, что нам с тобой не захочется избавляться от них.

— И что же теперь делать? Я так поняла, с ними нам никакой личной жизни не светит?

— Что, твоих тоже током бьёт? Вот умора! — снова скривился Гор. — Возможно, я бы смог разгадать их сущность, но только не здесь. В замке у меня есть старинные книги, Драхмар, в конце концов. Мы могли бы попытаться…

— Так в чём же дело? Возвращайся и изучай хоть до посинения, ты же тоже этого хочешь.

Колдун покачал головой и как-то странно улыбнулся.

— Неважно, чего я хочу. Важно то, что это просто невозможно. Лера, я не могу вернуться обратно.

— Как?! — не поверила я. — Ты же нашёл способ проникнуть в мой мир, значит, и вернёшься без труда!

— Думаешь, я не пробовал? Когда понял, что стал для тебя только неприятным воспоминанием… Я попал сюда скорее случайно, а не от переизбытка собственного могущества. Какая-то непонятная сила затянула меня… Так что, видимо, я навсегда останусь в твоём мире.

Он говорил небрежно, даже насмешливо, но я пришла в полный ужас. Он оказался здесь из-за меня… Что теперь будет?! Привыкшему к уединению человеку очень сложно жить в большом городе — с его шумом, каждодневной суетой, опасностями и всеобщим равнодушием… А если этот город к тому же находится в чужом мире, и нет почти никакой надежды вернуться домой?! Я-то знаю, каково это…

Что будет с заколдованным замком в отсутствии «живого» хозяина? Он снова пропадёт неизвестно куда или просто медленно зачахнет без него? А как же Мирна с Брентом? Драхмар? А Тео?!

Там он был нужен им всем, а здесь — никому, даже мне. По крайней мере, он сейчас так думает…

— Только не вздумай меня жалеть! — резко сказал Гордин, прекрасно догадываясь о ходе моих мыслей. — Я вполне неплохо устроился. Зарплату обещали приличную, квартиру вон сняли. Я даже колдую в полсилы. Не пропаду!