Страница 4 из 9
1) чтение газет;
2) чтение журналов и книг;
3) просмотр телепередач;
4) прослушивание радиопередач;
5) посещение кино;
6) посещение театральных спектаклей;
7) посещение концертов;
8) посещение цирковых представлений;
9) посещение спортивных зрелищ;
10) посещение массовых мероприятий (лекций, тематических вечеров, вечеров отдыха и т. п.) клубов и других культурно-просветительных учреждений;
11) посещение музеев и выставок;
12) посещение парков;
13) любительские занятия (включая так называемую клубную деятельность);
14) занятия во внеобщеобразовательных и непрофессиональных школах;
15) занятия физкультурой и спортом;
16) занятия туризмом, участие в экскурсиях.
Если резюмировать в этой части итог советского эксперимента по строительству учреждений (организаций) культуры, то следует сказать, что созданная система в ходе длительного процесса дифференциации функций после формального завершения культурной революции в конце 1930-х годов приобрела необычайно массивный и при этом нейтральный характер, подразумевающий вынесение содержательных элементов ценностного и идеологического свойства в экстернальные аппараты партийно-идеологического руководства[36].
Следующий аспект рассматриваемого вопроса заключается в том, что, как отчетливо фиксируют авторы Программы 1983 г., данная сеть учреждений и организаций и подконтрольных им продуктов не совпадает полностью с самим предметом управления. Таковым в действительности является «культурная деятельность населения», понимаемая как «главный (конечный) объект целевого рассмотрения»[37], что «естественно» вытекает из исходного посыла программы: «…в центре всей жизнедеятельности социалистического общества находится человек»[38]. По отношению к «культурной деятельности населения», как говорится в документе, «деятельность многочисленных институтов культуры оценивается в качестве всего лишь необходимой предпосылки и важнейшего условия ее реализации. В то же время, с учетом общих принципов и существующей практики народнохозяйственного планирования и управления в сфере культуры, этот второй („подчиненный“, „обеспечивающий“) элемент системы оказывается непосредственным (ближайшим) предметом программирования»[39].
Если перевести этот тезис на язык используемой в данной статье аналитической терминологии, здесь вполне понимается и понятийно артикулируется различие институтов (точнее, одного из аспектов институционального поведения, имплицитно ассоциированного с областью «культуры» («культурная деятельность населения») и учреждений и организаций, причем утверждается, что управленческое воздействие на первые («деятельность»[40]) возможно лишь через вторые («многочисленные институты культуры» – в понятийном языке оригинала).
Таким образом, если резюмировать итог советского эксперимента по строительству институтов (в нашей аналитической терминологии), то можно сказать следующее. В ранний период советской власти политика в области институтов и политика в области учреждений рассматриваются – в частности, в языке Ленина – как альтернативные друг другу. В последней же фазе существования советского общества уровень учреждений воспринимается как неотменяемая данность и первичный в инструментальном смысле, хотя и подчиненный с точки зрения конечных целей объект управленческого воздействия.
При этом приводимые в документе статистические сведения (см. табл. 1) дают богатую пищу для размышления о том, насколько многолетние усилия в области культуры принесли плоды с точки зрения нормативно-просвещенческой установки советской власти[41].
В порядке комментария к данным цифрам говорится: «…несмотря на происшедшие сдвиги, участие людей в культуре остается в стране по-прежнему недостаточно развитым, испытывая серьезную конкуренцию со стороны видов деятельности, фигурирующих в последней строке таблицы и совпадающих по преимуществу с пассивным отдыхом, бессмысленным „убиванием“ свободного времени, а также прямым участием людей в „антикультуре“ (пьянство, антиобщественное поведение и т. п.)»[42].
Итак, задача культурной революции оказалась успешно массовым образом решена советской властью лишь в ряде областей (грамотность, образование, гигиена, построение национальных культур в рамках политики «положительной дискриминации» нерусских национальностей[43]). Однако в том, что касается окультуривания досуговых габитусных практик за пределами общения в семейном кругу и времени, проводимого с детьми, дела – по существующей статистике – обстоят далеко не блестящим образом в части борьбы с «антикультурой». Здесь стоит также добавить, что таблица построена таким образом, чтобы смягчить этот неудобный вывод. В частности, с учетом некоторых отечественных традиций весьма проблематично провести границу между «пьянством» и «внесемейным общением». Иными словами, «антикультура», «бессмысленная» растрата свободного времени продолжает доминировать в советской институциональной среде – несмотря на все усилия учреждений и организаций культуры. Характерный дискурсивный штрих: хотя политизированный язык периода собственно «культурной революции» в СССР остался далеко в прошлом, практики поведения, выходящие за пределы сетки культурно-досугового времяпрепровождения и его нормативно одобряемых форм (образование, «культурная деятельность», семья и дети), обозначаются термином «антикультура», коннотации которого – будь то в смысле политики или в смысле физики – указывают на непримиримое, так сказать, онтологическое противоречие, несовместимость и, следовательно, уничтожение.
Таблица 1. Объем и структура свободного времени в усредненные сутки (в расчете на душу населения)
Таким образом, несмотря на все усилия советской власти, в культурной революции она так и не смогла одержать решительной победы, проблему не удалось полностью решить с помощью организаций и учреждений.
© Куренной В., 2013
Руслан Хестанов. Чем собиралась управлять партия, создав министерство культуры СССР[44]
У Советского Союза в области культуры есть один неоспоримый приоритет – изобретение государственной культурной политики. Именно в СССР, сразу после смерти И. В. Сталина в 1953 г., было организовано первое в мире министерство культуры. Прошло совсем немного времени, и примеру СССР в области культурного строительства последовали не только страны третьего мира, но и капиталистические: сначала Франция де Голля – в 1959 г., затем большинство европейских государств: Дания – в 1961 г., Италия – в 1974 г., Испания – в 1977 г. и т. п.
Сегодня трудно оценить, сколь изумителен сам факт организации министерства культуры. С эпохи Просвещения и до наших дней культура была не столько идеей или специфической «реальностью», сколько полем, внутри которого велись сложные дебаты по широкому кругу проблем: о человеческой природе, прогрессе, эволюции, образовании, разуме или цивилизации, о разного рода меньшинствах или идентичностях, об искусстве и творчестве и проч. Но вдруг в 1953 г. КПСС превращает безграничное и едва ли определенное поле культуры в объект государственного администрирования. Советская бюрократия приступает к разработке нормативов и параметров управленческой вертикали, квалификационных требований к специалистам и кадрам, критериев оценки текущего состояния культуры. Затем эта инновация подхватывается другими государствами. «Эфирная» и едва уловимая природа нового объекта правительственной заботы не мешает государственным машинам осваивать новое поле деятельности.
36
В порядке актуального комментария можно заметить, что устранение последних в постсоветский период привело к тому, что сохранившиеся в силу институциональной инертности учреждения культуры (часть которых осталась на балансе властей разного уровня, тогда как другая или исчезла совсем, или модифицировалась в рыночной среде) потеряли всякую определенность и ориентиры в своей деятельности. С обобщенной точки зрения это выглядит как упадок культуры, а по факту является ситуацией крайней фрагментации этой сферы. Учреждения культуры потеряли свое предназначение, определявшееся и задававшееся внешним образом в советском государстве, и стали (если вообще стали) формировать новое спонтанным и хаотичным образом.
37
КП. С. 346. Здесь и далее подчеркивание в оригинале. – В. К.
38
КП. С. 345.
39
КП. С. 346.
40
Понятие «деятельность» оформляет множество разнообразных позднесоветских гуманитарных направлений – ср. «мыследеятельностный» подход Г. П. Щедровицкого и его последователей, работы Э. Маркаряна о культуре и т. д. В порядке рабочей гипотезы предположу, что аномально высокая популярность этого понятия связана с самобытной и интеллектуально-изолированной от западного контекста попыткой осуществить, в терминологии С. Холла, «структуралистскую» ориентацию, присущую в том числе классовому подходу марксизма, на «культуралистскую» парадигму, более ориентированную на агента, практики и т. д. (о различии этих двух парадигм см.: Холл С. Культурные исследования: две парадигмы // Логос. 2013. № 1. С. 157–183).
41
КП. С. 366.
42
КП. С. 366.
43
О некоторых аспектах истории этой политики см. статью Т. Дмитриева в настоящем издании.
44
Статья подготовлена в рамках программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ – проект 2012 г. Лаборатории исследований культуры Центра фундаментальных исследований НИУ ВШЭ «Фундаментальные социокультурные структуры и процессы современности: Культурная система модерна и основные стратегии культурной политики в СССР».