Тайна рыцарей тамплиеров

– Сожги этот кусок, его не должны обнаружить у меня!

Уже за дверью Жакоб еще раз обернулся назад. Он увидел, что Великий магистр снова стоит в центре прохладной комнаты, приложив правую руку к сердцу туда, где на белом плаще был изображен красный крест с иерихонскими трубами. Этот жест тамплиеров означал: «Смертельная опасность рядом!»

Но где же христиане, чьей обязанностью было спасти Великого магистра и его священный орден?

Жакоб привез домой тачку с пустыми мешками. Он был столь опечален, что ни разу не заговорил с Эреком. Только несколько дней спустя Жакоб рассказал другу, что произошло с ним в замке.

Избранные посланниками

Как‑то на мельнице появился Ландольф и купил мешочек муки.

– Приходите ко мне! – прошептал он Жакобу, потом перебросился шуткой с мельником и ушел.

Вечером мальчики побежали вниз к Сене. Они сидели рядом с Ландольфом в маленькой кухне.

– Папа, – сказал Ландольф и сделал паузу, стиснув зубы так, что они скрипнули, – папа, по желанию короля, снова передал дело инквизиции.

– Как на это прореагировал Великий магистр? Сообщили ему об этом? – запинаясь, спросил Жакоб.

– Он немедленно снова отказался признавать свою вину. Только так он может спасти орден от очередных пыток. И только в том случае, если ему самому удастся избежать пыток, он может надеяться дожить до того дня, когда ему придется защищать орден перед справедливым судом.

Затем без всякой паузы Ландольф обратился к мальчикам:

– Готовы ли вы взять на себя ответственность доставить кое‑что в Париж? После вы можете не возвращаться сюда.

– Уехать из города, где находится Великий магистр? – в ужасе воскликнул Жакоб. Он все еще был под впечатлением встречи с магистром.

– А если я скажу вам, что это поручение исходит от самого Великого магистра?

– Тогда мы поедем, – ответили мальчики без колебаний.

– Жакоб, – продолжал Ландольф, – я скажу тебе то, чего ты еще не знаешь: Великого магистра здесь нет. Вместе с семьюдесятью монахами его везут в Пуатье – к папе.

– Имеет ли это теперь какое‑нибудь значение?

– Вряд ли. Великий магистр не сможет высказать папе свое доверительное слово, потому что его и монахов передают папе, естественно, не без королевского надзора и слежки.

– Все это придумано с большим коварством!

Ландольф достал из‑под скамьи сверток размером примерно с три кирпича, обернутый куском холста и зашитый по краям. Корабельщик сел между мальчиками и очень тихо прошептал:

– Это – восковые таблички, вы должны передать их корабельщику Гофриду в Париже. На них записаны важные известия, которые должны попасть к тамплиерам, сидящим в подвалах парижских жилых домов – в тюрьмах не хватает мест для такого количества узников.

Он снова засунул таблички под скамью.

На следующее утро Жакоб и Эрек в последний раз сидели с мельником за столом.

– Вы только посмотрите на этих сопляков! – возмущенно закричал старший слуга. – Они проковыряли своими ложками в каше канавки, чтобы весь топленый жир стекал к ним!

– Так всегда бывает, – сказал мельник, чавкая, – кто меньше других работает, тот больше других жрет.

Как только мельник после завтрака распределил работы, оба его ученика с мешками на спинах побежали к Сене. В одном из мешков находились их скудные пожитки. В другом была только мякина, в которую следовало уложить восковые таблички.

Ландольф проводил мальчиков до берега. В лодке у берега сидел рыболов, и, казалось, безучастно смотрел куда‑то перед собой. Стоило, однако, ему увидеть мальчиков, как он спрыгнул в воду там, где было мелко, и энергичными движениями руки стал торопить Жакоба и Эрека. Они спрыгнули в лодку и тотчас же взяли весла. Рыбак положил мешки под скамью и сел у руля; лодка заскользила к середине реки.

Рыбак не обмолвился с ними ни единым словом. Он то смотрел на воду перед лодкой, то поднимал взгляд к облакам, то наблюдал за берегами, мимо которых проплывала лодка. То и дело он пристально смотрел назад. После трех часов путешествия перед ними появился город, и вскоре они уже плыли мимо тамплиерского замка, мощно возвышающегося на правом берегу реки. В центре его громоздилась башня казначейства – могучая, отпугивающая врагов, устрашающая. Но черно‑белое знамя, развевавшееся над ней в прежние дни, было заменено королевским.

На пути гребцов возник остров с собором Нотр‑Дам. Они направились по левому рукаву реки. За собором Нотр‑Дам высился королевский замок, подступавший почти к самой воде. Здесь остров заканчивался, лишь поросшая травой полоска земли выгибалась там, где два рукава Сены вновь соединялись.

– Еврейская коса, – безучастно сказал рыбак, указав на острый мыс, которым заканчивался остров. Это были единственные слова, произнесенные им за всю поездку.

Он направил лодку к причалу, расположенному на левом берегу. Вероятно, на обратном пути вверх по реке рыбак собирался обогнуть Еврейскую косу с другой стороны острова. Он бросил мальчикам мешки и ушел.

Мальчики с мешками стояли у причала. Мимо проходил портовый сторож, спросивший их, почему они топчутся на месте и глазеют по сторонам.

– Мы ищем корабельщика Гофрида, – ответили они, – у которого здесь должна быть баржа.

– Если вы собрались к нему, то бегите за мной, – сторож расхохотался.

На набережной, ведущей вниз по течению Сены, к городской стене притулились домики корабельщиков. Сторож указал на один из них и продолжил свой обход. Мальчики услышали его удаляющийся блеющий смех.

Эрек постучал в дверь. Услышав кряхтящее «Войдите!», он открыл ее.

Человек лет сорока лежал в кухне на скамейке, укрывшись шерстяным одеялом. Выглядел он ужасающе: вокруг его мокрого от испарины лица с глубоко посаженными глазами, немытого и изборожденного морщинами, клочьями торчали черные волосы. Человек бросил на мальчиков настороженный взгляд. Слегка приподнявшись, чтобы лучше их разглядеть, он застонал. Мальчики заметили, что правая рука у него висела, обмотанная полотенцем. Может быть, он был ранен?

– Что вам нужно? – грубо спросил мужчина. – Разве я звал вас?

– Нет, – ответил Жакоб, подавив в себе испуг, – нас послал Ландольф из Корбейля, если только ты тот самый Гофрид, которого мы ищем.

– Ландольф? – недоверчиво сказал корабельщик. Он снова опустился на скамейку, и прошло довольно много времени, прежде чем он вспомнил о мальчиках.

– Садитесь сюда! – скомандовал Гофрид. – Ближе ко мне! Нет, еще ближе! Совсем близко!

Они опустились на колени перед скамейкой, и лица их придвинулись к корабельщику.

– Скажи нам, действительно ли ты тот Гофрид, который дружит с Ландольфом, – попросил Жакоб. – Скажи какую‑нибудь примету.

– У Ландольфа редкие волосы и рыжеватая бородка. Он одутловат, и у него острый глаз. На полке у него в кухне стоит глиняная солонка. В ящике стола он хранит хлеб.

– Он угощал меня хлебом‑солью! – воскликнул Жакоб. – Ты прав во всем.

– Тогда и тебе удалось оправдаться передо мной, потому что Ландольф дает хлеб‑соль только людям, действительно заслуживающим доверия. Итак, добро пожаловать, и расскажите мне обо всем подробно! Потом посмотрим, могу ли я чем‑нибудь вас угостить.

Корабельщик хотел приподняться, но, застонав, остался на месте.

Эрек достал из мякины сверток и положил его Гофриду на колени.

– Известия для тамплиеров, сидящих в подвалах парижских жилых домов. Ты должен их вручить.

Гофрид снова предпринял попытку встать, чтобы взять восковые таблички. Попытка закончилась неудачно.

– Из‑за этих проклятых болей мне становится все хуже! – вырвалось у него. – Наверное, у меня вывих… Мне… мне… понимаете ли, при загрузке моей баржи… на руку упало бревно, – он наблюдал за мальчиками краешком глаза: поверят ли они его рассказу? – Цирюльник ко мне не приходит, так как говорит, что слишком занят.

– Мой друг Эрек, – рассудительно сказал Жакоб, – очень толковый пастух. Он разбирается в болезнях и многие может лечить. Может, он вылечит тебя?