Страница 42 из 85
Комтур сидел в зале с тремя рыцарями и был занят разговором, так что когда в рыцарский зал вошли оба каменотеса, он дал им знак расположиться на скамьях у стен комнаты, и продолжил свою речь:
– Когда мы слышим имя султана Саладина, господа, то знаем, что нам придется иметь дело с человеком ярким, как метеор, и совершившим головокружительную карьеру. Но никто не помнит, что он родился в маленьком курдском городке в горах, совсем недалеко от замка, где так много лет томился наш король Бодуэн второй. Кто помнит сегодня о том, что его отец был всего лишь комтуром курдского замка? А кто он сам? Разве он когда‑нибудь занимался стратегией?
Комтур смотрел на трех рыцарей, словно бросая вызов, пока один из них не согласился с ним, сказав:
– Вы правы. Он занимался только науками и наслаждался жизнью. Лишь когда он вместе со своим дядей покорил Египет, проявились его способности к военному искусству.
– А теперь он властелин Египта; и Сирию, во всяком случае нехристианскую, он тоже получил в наследство.
– Не удивляюсь, – добавил третий, – что он присвоил себе титул султана.
– На это он имеет право, – сказал комтур, – ведь он глава не только государства, но и его религии.
– Мы со всех сторон окружены его великими империями как жемчужина внутри раковины, и при этом я позволю спросить себя, а стоит ли нам вообще считаться жемчужиной. Как вы думаете, сможем ли мы воспользоваться нашим союзом с правителем города Алеппо против Саладина?
– У меня нет доверия к каким бы то ни было союзам между христианами и нехристианами, – после секунды молчания комтур тихо пояснил свою мысль: – Но не из‑за нехристиан, а из‑за христиан. Ведь они считают, что союз с неверными ни к чему их не обязывает, так как не станут же мусульмане клясться на Библии, – затем комтур повернулся к каменотесам. Как только он услышал, что они прибыли из Лиона, он сразу спросил, не осталось ли там у Пьера потомства.
– Конечно, осталось! – смеясь, воскликнул Арнольд, – оно есть и здесь, и там.
Комтур понял намек и тоже засмеялся. Потом снова стал серьезен и сказал, Арнольду:
– Для вас, прюдом, в ближайшее время будет очень ответственная работа: мы планируем построить крепость у Брода Иакова. Но сначала мы должны созвать совет. Нам необходимо ваше суждение, – затем он обратился к Ролану: – А ты, молодой человек, пришел ко мне как нельзя кстати! У нас на Востоке – это хорошо известно твоему дяде – на всех христианских территориях расставлены придорожные столбы, указывающие расстояние в милях. Деревянные столбы незамедлительно следует заменить на каменные. Итак, твоей задачей будет вместе с рабочими продвигаться от столба к столбу, в близлежащих каменоломнях находить камни, высекать из них стелы, на которых будет написано то же самое, что и на деревянных столбах. Высота этих стел должна быть такой, чтобы они по меньшей мере на локоть погружались в землю и поднимались из земли примерно на человеческий рост Справишься с такой работой?
Но прежде чем Ролан успел ответить, комтур воскликнул:
– Ах, да ведь ты у нас всего на год! А этого недостаточно для подобной работы!
К такому же выводу пришел и сам Ролан, а кроме того, убедил себя, что дома его никто не ждет. Здесь же, на Востоке – это он заметил в первый же день, ступив на здешнюю землю, – все гораздо интереснее. Поэтому он сказал комтуру:
– Господин, я свободен. Располагайте же моим временем, как вам будет угодно.
На следующий день был снаряжен целый караван для Ролана и рабочих, которыми он должен был руководить, – с инструментами, палатками и посудой, с продовольствием, достаточным, чтобы дойти до следующего дома тамплиеров, и прочими принадлежностями. Расставание с Арнольдом было быстрым, поскольку Ролан уже думал о том, что предстоит ему, и он был уверен, что стал достаточно взрослым для любой задачи.
Арнольд же смотрел ему вслед взглядом, полным заботы. Он, старший и более опытный, думал о том, сколько разных событий может произойти и, возможно, они с Роланом больше не увидятся.
Придорожные столбы
Ролан со своими людьми передвигался с места на место, находя деревянные придорожные столбы, которые ему следовало заменить на каменные стелы. Рабочие устанавливали стелы, а он ставил свою палатку в каменоломнях, так как сначала требовалось найти камень и обтесать его, а затем перевезти готовую стелу на место, где ей надлежало стоять. Как и их деревянные предшественники, эти стелы в верхней части имели выдолбленный тамплиерский крест, а в нижней – арабские цифры со стрелкой, указывающей направление к ближайшему дому тамплиеров и расстояние до него.
Время от времени эта группа людей ночевала в каком‑нибудь доме тамплиеров. Но здесь также разбивали палатки, поскольку вместе с рабочими были и их семьи. Вечерами узнавали новости, случившиеся за то время, пока они, находясь в каменоломнях, были оторваны от всех событий.
Молодой король Бодуэн четвертый – храбрый и бесстрашный воин – в битве при Аскалоне разгромил войско великого султана Саладина; уже поговаривали о том, что летописцы великого султана отметили мужество юного христианского короля в своих хрониках. Ибо, несмотря на тяжелую болезнь, он проявил себя как противник султана, равный ему но силам.
Слышали они и о том, что участники крестового похода, выступившие из Фландрии, возвратились в Европу ни с чем. Эти крестоносцы представляли себе Восток совсем не таким, каким он оказался.
Еще одним вечером они узнали, что король Бодуэн в битве на севере королевства подорвал господство греков в Сирии. Христиане как Востока, так и Запада, с надеждой следили за юношей, в котором они видели спасителя Святой Земли.
В один из вечеров Ролан вместе со своей колонной добрался до Антиохии. Все они устали, были покрыты грязью и хотели пить. В окрестностях Антиохии им пришлось долго работать, поскольку этот город был узловым торговым пунктом, где перекрещивалось множество дорог со столбами‑указателями.
С высоты они увидели реку, в лучах вечернего солнца блестевшую как зарево пожара. Поблизости от городских стен на ее берегу виднелось много белых пятен. Жены рабочих сразу же поняли, что это – полотно, расстеленное для отбеливания. Показались и женщины, стиравшие в реке. Но вскоре страж городских ворот затрубил в рог, и они торопливо начали грузить поклажу на ослов или ставить на голову корзины с бельем.
Ролан торопил рабочих. У него не было ни малейшего желания платить деньги за целую колонну, что полагалось делать всякому, кто приезжал после закрытия ворот.
Со всех сторон к воротам устремлялись люди, конные и пешие, началась давка, толкотня, раздавались проклятия. Лошади вставали на дыбы, ослы брыкались, верблюды издавали гортанные звуки, а собаки визжали.
Конь Ролана испугался, принялся лягаться и задел осла одной прачки. Белье, уложенное у того на спине, полетело на землю под ноги толпе. Никто не обращал на это внимания. Каждый стремился только протиснуться к воротам. Женщину толкали со всех сторон, но она лишь судорожно держалась за веревку, к которой был привязан ее осел, до тех пор, пока площадь перед городскими воротами не опустела. Затем она успокоила осла и стала подбирать валявшееся в грязи белье. Прачка на мгновение подняла взгляд, и Ролан увидел ее большие глаза.
Колонна рабочих уже давно была в городе, а Ролан за городскими стенами все еще помогал женщине. Она молча принимала его помощь. Они нагрузили поклажу на осла, который в поисках травки мирно обнюхивал землю, и повели его через городские ворота. Как только они вошли в город, Ролан положил женщине в ладонь серебряную монету и сказал сдавленным голосом:
– За ущерб.
Деньги она взяла, однако не поблагодарила Ролана, Больше она на него не смотрела. Потянула осла за веревку и ушла неторопливыми шагами. Краешек ее белой косынки развевался на ветру.
«Какого же Цвета у нее волосы? – думая Ролан, следовавший за ней на расстоянии. – Какие у нее глаза?» Он помнил только одно: они очень большие. Возможно, серые. Он видел, что она стройна, а рука, державшая осла, – тонкая и смуглая. Ролан посчитал, что женщина на несколько лет старше его. Когда она постучалась в ворота какого‑то продолговатого здания, он остановился. Ей открыли и впустили вместе с ослом.