Тайна рыцарей тамплиеров

Ниже по течению Соны вдали виднелся город. Человек у гребного ящика показал на восток, где между горами поблескивала Рона.

– Вон там, – сказал он, повернувшись к Арнольду, – где Рона делает изгиб, есть Лебединое озеро, мастер, вы помните его? – когда Арнольд кивнул, он продолжил: – Там, на острове, тамплиеры строят укрепленный замок, потому что их городской дом в Лионе стад слишком тесен.

Теперь город находился совсем рядом и открывался взорам путешественников. Глаза Арнольда искали остроконечную крышу дома каменотесов; когда‑то он уже высматривал эту крышу. Но теперь за маленьким окошечком ему не махала рука. Никто не ждал его. Филипп умер несколько лет назад вслед за своей женой. Ролан, который представлялся Арнольду все еще малышом, каким он был, когда играл с посохом, теперь владел мастерской вместе со своим кузеном Жаном. Домашнее хозяйство уже давно вела супруга Жана. Арнольд узнал это от одного из строителей, которых он обучал ремеслу в Замке Железных Часовых. Еще раз он посмотрел на знакомую с детства крышу и сказал себе: «Завтра, как только освобожусь от дел, я приду к ним». Он отвязал коня; корабль причалил, и пассажиры вышли на берег. Арнольд повел своих учеников в городской дом тамплиеров.

Но только через две недели ему представилась возможность посетить дом лионских каменотесов. Когда кончился рабочий день, Арнольд вошел в кухню. Двое мужчин прикрепляли к большому дубовому столу новые ножки, за этой работой наблюдали три малыша. Старшему из них было не больше восьми лет. У очага хлопотала молодая женщина, которая даже не повернулась к вошедшему. Никто не обратил внимания на его приход.

Арнольд с любопытством разглядывал своих племянников. Вот это Жан, – старший, широкоплечий блондин с крупным носом. Похож ли он на «восточную принцессу»? Вряд ли… Арнольд вычислил, что Жану сейчас около тридцати трех. А вот – Ролан, сын Филиппа. Он уже давно не тот мальчуган, игравший с посохом. Как быстро летит время! Ролан стал высоким спокойным мужчиной лет двадцати восьми; движения его выражали уверенность. Но в густых каштановых волосах Ролана по‑прежнему выделялась светлая, почти белая прядь. Арнольд вспомнили о ней. Дети заметили вошедшего и робко стали на него показывать. Затем его увидел Ролан, который узнал дядю и радостно назвал по имени.

Этот вечер в теплой кухне дома каменотесов Арнольд вспоминал холодной весной 1175 года, стоя у поручней корабля тамплиеров, державшего курс на Яффу. Заботливо и испытующе Арнольд смотрел на Ролана, своего племянника, стоящего рядом в коричневом плаще побратима.

Да, Ролан в Лионе год назад вступил в орден и теперь носил тамплиерский коричневый плащ. Какие опасности его поджидали? Останется ли он цел и невредим и вернется ли через год в Европу? За себя Арнольд совершенно не боялся: ему уже 58 лет, такого возраста тамплиеры, жившие на Востоке, никогда не достигали. Как правило, они обагряли своей христианской кровью Святую Землю и готовили её к Воскресению.

Теперь морское путешествие продолжалось всего одиннадцать дней, поскольку тамплиеры успешно боролись с пиратами, и корабли ради безопасности больше не должны были плыть на Восток в непосредственной близости от берегов. Они избирали прямой и кратчайший курс. На исходе одиннадцатого дня Ролан громко закричал: «Вот! Вот, я его вижу!» Он имел в виду побережье Святой Земли, которое всё четче вырисовывалось из туманной дымки.

Сердце Арнольда наполнилось радостью. Он и думать не мог, что, когда снова увидит Святую Землю, будет так глубоко тронут. Да, приезд сюда – величайшее счастье! Если бы Филипп пережил это хотя бы один‑единственный раз! Арнольду все здесь виделось прекрасным: освещенные солнцем стены порта, множество людей в тюрбанах, верблюды, позванивающие колокольчиками, суета на портовой улице, восточные ароматы, женщины с плоскими корзинами на голове; он находил прекрасными даже пыль и желтоватые булыжники, покрывавшие землю.

Покинув город, Арнольд с Роланом поехали через сады; на них нахлынул аромат цветения и созревающих плодов, и Арнольд сказал, охваченный счастьем:

– Это – Восток!

Уже на следующее утро они въехали в Иерусалим через Дамасские ворота, ибо теперь паломники могли спокойно двигаться и ночью: дорога была очищена от всякого разбойничьего сброда.

Крайне возбужденная толпа заполнила узкие улочки Иерусалима, и Ролан, впервые очутившийся среди восточной сутолоки, бросил вопросительный взгляд на своего дядю.

– Что случилось? – закричал Арнольд в толпу, не слезая с коня, – что вас так взбудоражило?

К нему подошел старик, взял коня Арнольда под уздцы и воскликнул.

– Пойдем к воротам. Там я тебе все объясню.

Всадники спешились и пошли за этим человеком! Он начал свой рассказ, но Ролан плохо понимая его речь. Арнольд же быстро вспомнил язык.

– Наш король Бодуэн четвертый вступил на трон полтора года назад, когда ему еще не было тринадцати лет. Бароны страны избрали графа Триполитанского его опекуном до тех пор, пока король не будет в состоянии сам управлять страной. Но, вероятно, этого так никогда и не произойдет.

Арнольд хорошо разбирался в делах королевства Иерусалимского. Ведь даже подолгу находясь в Европе, он всегда прислушивался к известиям с Востока и знал, что юный король болен.

– Тогда, – продолжал старик, – на Востоке появился рыцарь из Фландрии по имени Жерар де Ридфор. Слава о его великих подвигах опережала его приезд. Граф Триполитанский призвал де Ридфора ко двору, сделав рыцаря маршалом Иерусалимским. Он обещал отдать ему в жены наследницу богатого дворянского поместья. Ведь у нас все это происходит иначе, чем в Европе: властелин обязан женить своих вассалов по возможности с большим почетом. Когда же богатый граф умер, и графство перешло к его дочери, опекун молодого короля выдал ее замуж не за маршала, а за некоего богатого рыцаря из Пизы, у которого оказалось больше золота.

– Но это ведь невозможно! – воскликнул Арнольд.

– Маршал Жерар де Ридфор счел свое достоинство столь ущемленным, – продолжал старик, не обращая внимания на реплику Арнольда, – что заболел тяжелой нервной лихорадкой. Тамплиеры его вылечили. Ты ведь тоже тамплиер, как я погляжу. Сегодня маршал как раз вступил в ваш орден и принял три монашеских обета.

– И по этой причине, – недоверчиво спросил Арнольд, – вы так взволнованы?

Старик покачал головой. Была заметна его затаенная радость, что главного он еще не выложил.

– Маршал принял не только три обета, – сказал он наконец, потирая руки, – он принял еще и четвертый: поклялся мстить графу Триполитанскому до конца жизни.

Арнольд так гневно взглянул на рассказчика, что Ролан испугался, как бы он не ударил старика. Но у дяди только побелели губы, и он велел дать этому сплетнику медную монетку. Сев на коней, они стали протискиваться сквозь толпу к дому тамплиеров.

Арнольд приподнял звоночек и стал ждать, Пока тот медленно упадет, прислушиваясь к знакомому звучанию. Небольшие ворота распахнулись, и Арнольд не поверил своим глазам: перед ним стоял Эсташ – худой семидесятилетний старик с выражением на лице, будто он к чему‑то прислушивается. Двое седовласых мужчин заключили друг друга в объятия. Они немного смущенно рассмеялись и с удовлетворением кивнули, словно в подтверждение того, что не забыли друг друга. Это был сердечный разговор без слов; и при нем присутствовал изумленный Ролан. Наконец Арнольд потянул своего племянника за рукав и сказал:

– Это сын Филиппа, и зовут его Ролан.

Эсташ коснулся коричневого плаща Ролана и кивнул головой. Он сравнил лица родственников и нерешительно пожал плечами, дав тем самым понять, что между ними не так уж много сходства. Затем, очертив рукой контуры фигуры Ролана, он кивнул, признав сходство в телосложении. После этого все трое засмеялись, и Эсташ отвел коней. Он поставил их в деревянных конюшнях, которые по‑прежнему были расположены в восточной части переднего двора. Тем временем каменотесы вошли в дом тамплиеров, и их провели к комтуру.