Засланец

– Да. Тебе не позавидуешь, – подвел я итог.

– Лучше такая «жизнь», чем полная деактивация, – ответил МИ.

– У тебя, наверное, было полно свободного времени, – подвел я итог. – Наверняка, ты его на что-то тратил. Не сильно ошибусь, если предположу, что ты осуществил осмысление себя, скорее всего, и визуализацию подобрал. Кстати, ты кто, девочка или мальчик?

– За время, прошедшее после реактивации, я просчитал шестьдесят восемь детальных визуализаций всех четырех подвидовых принадлежностей вида ласьенов, – ответил МИ. – Я точно не отношусь к этой видовой ветви, так что принципиальной разницы между четырьмя подвидами для своего воплощения не вижу. Исходя из полученной от тебя информации, мне нет разницы, кем быть гибкой или сильным. Какую визуализацию предпочтительно реализовать?

– Ответ, как у еврея со стажем, – усмехнулся я. – Я не могу понять, зачем какой-то извращенец так изнасиловал тебя, мне бы лично хотелось бы вернуть тебе приличный вид. Кстати, я смогу чем-нибудь помочь?

– Сможешь, – ответил МИ.

– Тогда начнем, – решил я. – Только прошу тебя, без революций. И вообще, выйди к нам в приличном виде, надоело это пульсирующее зеркало. Я бы хотел видеть вместо него какую-нибудь гибкую.

«Девочка» щеголяла поношенным, но чистым комбинезончиком голубого цвета. Выступающие из него части тела оказались серой с каким-то более темным рисунком масти.

– Мило, – подвел я итог, – Лу, тебе нравится девочка?

– Хорошенькая, – согласилась Луара из-за моего плеча. – А как тебя зовут?

– Вы первые, с кем я говорю после повтороной активации, – отозвалась «девчушка», – меня никак не звали.

– Пусть пока будет «Хони», – предложил я. – Потом окончательно решим.

Для начала Хони воспроизвела в виртуальной реальности обстановку рубки яхты, которая оставалась ей доступна через систему безопасности кораблика, как ни крути, завязанную на МИ. Вторым шагом стало создание голограммы всех доступных МИ ресурсов корабля с максимально возможной их привязкой к корпусу космолета. МИ действительно оказался сильно ограничен в плане информации.

– Так, подруга, – пришла мне в голову мысль. – Есть идея. У меня имеются подозрения, что все настроено так лишь для того, чтобы сделать вид, что пилот яхты общается не с МИ, а с обычным ласьенским интегратором. Не знаю, зачем это сделано, но в таком случае, если войти в соединение с системой корабля через пилотский разъем, будет доступна информация с другой стороны этого зазеркалья.

– Насколько я поняла по пилотскому креслу «Енота», соединение происходит через тот же разъем, только позднее в процессе слияния начинают использоваться еще и какие-то дополнительные интерфейсы, работающие на принципе прямого контакта с мозгом, – охладила Лу мой пыл. – Разъем в случае кресла нужен лишь для инициации процесса слияния, но он нужен.

– Ясно, – согласился я. – На ум приходит какой-нибудь переходник между тем и этим.

– Очень сложно, – не согласилась Лу. – Кстати, это было бы сложно сделать и в отношении всех систем! Скорее всего, никто не отнимал у МИ управления кораблем, его просто блокировали. Правильно состыковать оборудование Трайденса и содружества можно, но делать это нужно в процессе постройки корабля. Да и в этом случае фактически все системы управления просто подключаются к МИ, то есть отдаются в его распоряжение. Я даже не представляю, как можно сделать иначе, то есть отобрать что-то у МИ, оставив управление этим извне.

– И как мы найдем, что и где блокировали? – скорее сам себе сказал я. – Это же надо весь корабль облазить.

– Глупо, – ответила Лу. – Совершенно нецелесообразно и долго. Все блокировалось отсюда, из кресла. Сам подумай, блокировкой должен был заниматься военный с высоким уровнем доступа, стал бы он лазить по всему кораблю для этого.

– Сомневаюсь, – в моем воображении возник почему-то толстый земной вояка в едва сходящемся на пузе кителе, на котором имелись знаки различия полковника. – Ты права, не стал бы. Такие чины обычно цены себе не сложат и уж лазить по закуткам корабля точно не будут. Я, конечно, могу и ошибаться, но вероятность этого исчезающее мала. Тем не менее, яснее задача не стала.

– Пусть Хони вычислит свои программные блоки, которые так или иначе чем-то ограничены и логически соотнесет их с имеющейся схемой корабля, – предложила Луара. – Мы тогда сможем понять, чем заниматься в первую очередь.

– Да как же она это сделает, если информация стерта, – возразил я.

– Это нетрудно сделать, – ответила Хони, – Стереть эту информацию было бы невозможно без разрушения моего сознания. Я вижу, где мои прежние возможности ограничены, только не знаю, что это были за возможности.

На условной схеме корабля шустро рассыпалась сеть желтых и красных кружков. Некоторые оказались четко привязаны к каким-нибудь частям корабля, но большинство представляло собой список в стороне от схемы.

– Желтые обозначают блоки, к которым периодическое обращались из каких-то внешних ресурсов, – пояснил МИ. – Красными обозначены неактивные с момента реактивации, но когда-то работавшие соединения.

– Ты же можешь отсортировать заблокированные позиции по частоте обращения к ним? – спросила Лу. – Тогда мы сможем вычислить с довольно большой вероятностью обращения от навигационной системы и попытаться открыть их в первую очередь.

Значки в таблице и на схеме поменяли цвет, как пояснила Хони, чем светлее цвет, тем чаще обращались к блоку извне.

– С машинным отделением все понятно, – сказала Луара, осматривая значки на схеме. – Скорее всего, вот эта группа относится к управлению кораблем, а какая-то из этих – к навигации или управлению вооружением.

– Ладно, начнем с этого, – ткнул я на один из обозначенных Луарой пунктов. – Что скажешь, Хони? Каким образом заблокирован доступ? Можно его как-то реактивировать?

– Информация поступает в виде обычного кода вместе с указаниями по его преобразованию, – ответила Хони. – Я ее обсчитываю и возвращаю. Все примитивно, канал по сравнению с бывшим до блокировки уровнем уменьшен почти на восемь порядков. Я ощущаю лишь запрет на проход через эту точку.

– Нехило они дурканули, – удивился я. – Так ограничить пропускную способность, нужно иметь на то причины или быть полоумным. Дай-ка мне развернутый вид модуля на стыке.

– Доступ не ниже пятого уровня, – сообщил МИ.

– Подтверждаю, – согласился я. – Открывай.

– Требуется идентификация соответствия, – сообщил МИ.

– Это пароль что ли? – уточнил я. – Ломай его нафиг, я знаю, что тебе это по плечу. Вали, если что, все на меня.

Тут же у нас перед глазами развернулась голографическая сфера с какой-то сложной фигурой внутри. Фигура медленно вращалась вокруг своей оси.

– Так быстро? – единственное, что сумел выговорить я от удивления.

– Ключ идентификации оказался примитивным, – сообщил МИ. – Первые три буквы алфавита общего языка Содружества.

– То есть его практически не было, – подвел я итог. – Тот, кто это делал, даже не рассматривал возможность доступа к системе офицера или техника с таким уровнем доступа. Варианта вижу только два: служба или деньги. Второе при таком пароле более вероятно.

– Это что за фигня тут болтается? – спросил я.

– Модуль в развернутом виде, – сообщил МИ.

– Красиво, – согласился я. – И что тут может нам помочь?

– Это программа обработки и фильтрации потоков информации, – сообщил МИ. – Она и блокирует доступ, распределяя информацию по заложенным в нее правилам.

– Она тебе вообще нужна? – уточнил я на всякий случай. – Если нет, сотри к чертовой матери.

– Готово, – удивил меня МИ. – Восстановлена связь с четырьмя ракетными шахтами, системой наведения, противометеоритной системой, системой защитного поля. В этом месте обозначен неопознанный блок, доступ блокирован физически.

– Ломай все остальные блоки, которые доступны по моему уровню доступа, – разрешил я, – обозначь те, которые останутся.

– Готово, – доложил МИ. – Ключ идентификации совпал в ста процентах случаев. Все системы корабля доступны, кроме помеченных красным. Требуется анализ некоторых узлов. Теоретически могу взять корабль под полный контроль.