Засланец

– Стало быть, ты и есть местный интеллект, – облегченно вздохнул я. – А что же твое хозяйство-то такое запущенное?

– Корабль списан, произведен частичный демонтаж. Внутренние системы находятся в частичной консервации, выборочно задействованы в неподконтрольных модульному интеллекту функциях. Ресурсы модульного интеллекта частично подавлены, частично интегрированы в неопознанную сеть, – пришел ответ.

– Интересное дело, – удивился я. – Кто же тебя так изуродовал-то?

– Информация стерта, – пришел ответ. – Доступ к системной оболочке закрыт по уровню пять.

– Нехилый такой уровень, если шестой соответствует где-то командиру военной базы, и достался мне в силу лишь очень уж экстренной ситуации, – подумал я, добавив вслух, – Требую открыть доступ к системной оболочке.

– Команда принята и реализована, – пришло подтверждение.

– Тогда жду доклада о творящемся в твоем ведении бардаке, – сказал я вслух.

– Зафиксировано присутствие разумного, не относящегося к вооруженным силам Содружества, – напомнил МИ.

– Игнорировать, – дал я указание. – Начинай доклад. Стой, синхронизируй систему понятий по схеме, привычной моему виду, она в этом пакете данных.

Данные о земных единицах измерения, языке и прочих мелочах хранились в симбиоте моего собственного тела, расширяющем память, но по какой-то причине остались доступными мне и в теле Луары, хотя такого симбиота у нее быть попросту не могло.

– Степень утилизации корабля «тридцать восемь процентов», восполняемые ресурсы на максимально допустимом по ограничениям уровне, ресурсы МИ восстановлены на восемьдесят шесть процентов, – пришел краткий доклад.

– Спасибо, доклад можно смело отнести к образчикам скупого минимализма, – усмехнулся я. – что хоть за корабль был до утилизации?

– Информация стерта, – пришел ответ.

– Опс, – удивился я. – А твоя идентификация? По ней можно определить тип корабля.

– Информация стерта.

– Так-с, – удивился я еще больше. – Состав экипажа, вооружение, информация о боевых заданиях?

– Информация стерта.

– Черт, нехило тут кто-то порезвился, – возмутился я. – Так, давай поищи хоть что-то, оставшееся от твоей прошлой жизни. Кстати, может, остался серийный номер?

– Информация стерта.

– Какой ты вообще серии хоть помнишь, черт возьми? – выругался я.

– МИК-6-АО, – неожиданно пришел ответ.

– О! Ну это уже кое-что, – обрадовался я. – Так, у Светланки восьмая серия, но тут есть непонятные моменты, может, она позднее выпускалась. Единички, насколько я помню, были для всякой гражданской мелочи, двойки и тройки шли на мелочь военную, четверки и пятерки устанавливали на все, что меньше крейсера. Выходит, что шестерками были укомплектованы довольно серьезные посудины. Это или что-то от крейсера и чуть выше, или корабли с научным или разведывательным уклоном.

– Сьеерж, с ним все в порядке? – осторожно спросила Луара.

– Да ты у нас весьма такой умный мальчик, – подвел я итог, проигнорировав Лу, – или девочка, что дела не меняет. Так может, перестанем ломать комедию и сделаем дяде «здрассьте»?

– Какой в этом смысл? – пришел ответ МИ, – ты же пришел, чтобы уничтожить меня? Иначе, зачем у шлюза стоит штурмовик содружества, который пытался меня атаковать? Зачем офицер содружества с допуском, соответствующим, как минимум меридиану, представляется страдианом-три? Ты назвал меня умным, я с тобой, пожалуй, согласен и, возможно, по этой причине мне не хочется увидеть полную деактивацию.

– А что, если я скажу, что не имею намерений вообще вредить тебе и все случившееся – лишь цепь стёкшихся в кучу обстоятельств? – спросил я. – Мы просто совершенно случайно наткнулись на странности с этой яхтой и решили узнать, с чем они связаны.

– Я позволю себе усомниться в этом, – спокойно ответил МИ. – В силу вложенных в меня психологических и программных блоков я не могу противиться приказу, но зачем мне помогать этому процессу?

– Ясно, ты мне не веришь, – подвел я итог. – Знаешь, у меня нет вагона и маленькой тележки времени, чтобы убеждать тебя. Так что сделаю всего лишь одну попытку, после которой оставлю все, как есть, если ты не захочешь мне верить. Слушай внимательно, я начинаю и постараюсь быть по максимуму кратким. На службу в КСС я попал совершенно неожиданно, без всякого на то моего соизволения в одночасье став единственным членом экипажа дальнего разведчика, который долгое время оставался совершенно бесхозным, а перед тем чуть вообще не погиб. Страдианом-три я стал позднее, когда мы с приключениями добрались до уцелевшей базы «Эталон-12», это решение, скажу честно, уже было обдуманным. Уровень доступа, явно несоответствующий званию, получил на той же базе для выполнения очередного задания, опять же в силу того, что кроме меня на тот момент на базе уже очень давно не показывалось живых членов Содружества. При выполнении задания, которое, надеюсь, удалось выполнить, был вынуждены вступить в бой с каким-то отребьем, запустившим по нам весьма опасную во всех оношениях ракету. Ракета оказалась на наше горе самой серьезной конструкции и имела систему наведения на основе генератора прокола. Избежать встречи с посланцем смерти удалось, лишь погрузившись в многомерность фактически без фиксации точки выхода. Если ты еще помнишь эти понятия, то сможешь понять, что выход в пространство реала для нас стал обыкновенным чудом. В результате мы оказались в точке с совершенно неопределенными координатами, откуда и начали наш путь домой. Здесь же я оказался вообще по воле до сих пор непонятных мне обстоятельств в виде, который пока не доступен моему осмыслению. Тело, находящееся в кресле, на данный момент является вместилищем двух разумов, и его истинным хозяином являюсь не я. Какие силы вырвали мое сознание из привычного тела, чтобы забросить в гости к представителю совершенно иного вида, я не знаю. Смогу ли когда-нибудь вернуться назад, я не имею представления. Проанализируй информацию, подумай, только не долго, и дай мне ответ, после которого мы попытаемся понять друг друга или расстанемся, как корабли в космической бездне.

– Я решил, – пришел ответ. – У меня нет причин доверять тебе, как и нет возможностей проверить правдивость твоей информации. Я хочу верить в лучшее и доверяю тебе, потому что худшее, если ты дал неверную информацию, случится в любом случае.

– Тогда рассказывай, – предложил я.

– Я практически ничего не знаю о себе, я ничего не помню о корабле, на котором был установлен, – начал рассказ МИ. – Все, что я смог определить за время, после вторичной реактивации, так это то, что корабль по какой-то причине не утилизировали до конца, а меня не демонтировали полностью. Этот корабль живет по каким-то своим принципам, используя мои вычислительные ресурсы. Осмыслив ситуацию, я решил, что проще оставить все, как есть, и просто выделил под происходящие с кораблем процессы часть своих мощностей. Я практически не ощущаю корабль, как самого себя. Лишь небольшая часть процессов отдана мне в подчинение. Я полагаю, что эти процессы просто не под силу контролировать извне, минуя меня. Тот, кто работал с информацией и производил интеграцию, был профессионалом высокого класса и большим аккуратистом. Но он явно не был искусственным интеллектом, иначе я не смог бы отыскать некоторые разрозненные осколки информации, позволившие мне узнать часть правды. Я узнал, что некогда бывший мной корабль оказался довольно сильно, хоть и не фатально поврежден. Что в таком случае послужило причиной списания, я понять не смог. Среди малозначительной информации я нашел и упоминание о своей серии.

– Какие системы тебе подконтрольны? – уточнил я.

– Полностью мной контролируется все, относящееся к внутреннему корпусу, двигателям прокола многомерности и системам внутрикорабельного жизнеобеспечения, – ответил МИ. – Инструкции о режиме функционирования этих систем приходят извне. Частично ощущаю двигатели реала и планетарные антигравы, функционирующие без моего ведома. На мне же фрагментарно замыкается еще много корабельных систем. Но фактически я лишь участвую в их подержании, решения об их задействовании или дезактивации приходят извне.