Суд волков

В определенном смысле Людовик действовал верно: чем больше проходило времени, тем сильнее падал дух его врагов. Штурмовать Париж было нелегко. Два рва с водой и два сухих рва окружали крепостные стены Филиппа Августа, что исключало возможность применить осадные орудия и артиллерию : каждый ров был шириной в сто футов, поэтому ядра, выпущенные бомбардами и кулевринами, не долетали до стен. Атаковать ворота? Так к ним еще надо подобраться под ураганным огнем арбалетчиков.

Одной из важных причин осторожного поведения лигеров был здравый смысл: если решиться на штурм, Париж, возможно, будет взят, но ценой огромных потерь и последующей резни. Главное же – это вызовет лютую ненависть парижан. Это все равно что поймать живым бешеного волка.

Людовик, понимая это, начал тревожить сеньоров из Лиги всеобщего блага посредством своей артиллерии. Ядра, постоянно залетавшие с тыла, в конечном счете убедили их, что подобная ситуация не может длиться вечно. В Конфлане, где остановился Карл Смелый, одно ядро угодило в комнату во время ужина. Бургундец уцелел, но его трубач был убит.

Третьего сентября осаждающие потребовали переговоров. Королевская тактика вынудила их пойти на уступки. И очень вовремя.

Итак, начались переговоры. Иными словами, говорильня. Эти господа желали получить целые провинции, города и много денег в придачу.

Юный Карл Французский, который пролил столько слез над убитыми и ранеными, захотел Нормандию, Гиень и Гасконь! Треть королевства! Досталась ему только Нормандия, да и того он не заслуживал.

Людовик с приветливым выражением лица и любезной улыбкой торговался терпеливо и хитроумно, как барышник. Например, он обещал Карлу Смелому руку своей дочери: ей было тогда четыре года. Только ясновидец мог бы сказать, состоится или нет эта свадьба. Король старался столкнуть сеньоров лбами и предлагал баснословные суммы, которые явно не собирался платить. Так, он посулил восемьдесят тысяч экю Иоанну Калабрийскому, готовившему экспедицию в Неаполь: до сих пор сын короля Рене не держал в руках больше пятнадцати тысяч. В Лиге всеобщего блага возникли трещины. Принцы оказались торгашами: все они жаждали только денег.

В конце октября 1464 года в Конфлане все-таки было достигнуто соглашение. Принцы разъехались по домам, возненавидев друг друга и вызвав ненависть к себе у большей части собственных войск.

Две падающие звезды ознаменовали начало и конец этих кровавых и пустых комедий. Первая упала внутри крепостных стен, и люди подумали, что это бургундцы выпустили огненное ядро с намерением поджечь город, некоторым почудилось даже, что они достигли цели. Вторая упала в воскресенье, последовавшее за окончанием битвы за Париж.

Жанна была в ярости: некогда солдатня чуть не прервала нить ее жизни. Теперь же она прониклась отвращением к сеньорам, будь то герцоги, графы или бароны. И даже решила отказаться от титула, которым предыдущий монарх наградил ее мужа. Тот с большим трудом разубедил ее и, как всегда, добился своего добротой.

16 Ловушки и козни

Солдатня, как называла армию Жанна, не торопилась покидать город. Лучники и их командиры, никогда не видавшие Парижа, освоились тут и не вспоминали о родных краях. Войско Джан Галеаццо Сфорцы, наконец-то добравшееся до французской столицы, судя по всему, также намеревалось продлить свое пребывание в Париже. Эти люди парижанам не слишком досаждали: они с улыбкой расхаживали по улицам в своих костюмах с широкими рукавами в красно-желтую полоску и больших шляпах с плюмажами, отчего сильно напоминали комедиантов, которым предстояло участвовать в пышном спектакле.

Жанна сгорала от нетерпения: до наступления зимы ей хотелось самой посмотреть, какой ущерб нанесли вояки обоих лагерей ее замку и фермам. Однако дороги были по-прежнему ненадежны, поэтому Жак и Жозеф без труда уговорили ее отложить путешествие.

Кроме того, король остро нуждался в банкирах для новых займов, ведь ему предстояло выплатить баснословные суммы обещанные принцам: тридцать шесть тысяч ливров одному только Иоанну Бурбонскому. К Жаку обратились за помощью – уклониться было никак нельзя. К счастью, почта вновь стала функционировать, особенно на востоке, и, хотя перебои все-таки случались, Жаку не пришлось самому отправляться в Майнц, Милан или Женеву.

Однажды утром Жанна и Анжела сидели в лавке возле Гийоме и пересыпали в банки пряности из мешков, которые только что были доставлены: имбирь, корицу, гвоздику. Гийоме, получив от своей матушки первых фазанов, твердо решил приготовить пироги с фазаньим мясом, приправленным гвоздикой. А корицу он добавлял в пышки с яблоками, чтобы сделать их более ароматными.

Перед окном возник чей-то силуэт. Мужчина говорил с сильным иностранным акцентом, и Гийоме ничего не понимал. Жанна и Анжела повернули голову. Очаровательная физиономия, роскошная одежда.

– Gentile signore, che sono queste confezioni che vecio la?[30] – спросил он, показав пальцем сначала на поднос, где лежали пироги с фазаном, а затем на поднос с яблочными пышками.

Жанна вспомнила то немногое, что знала из латыни. Вопрос она поняла, но не знала, каким словом назвать фазана; тогда она, указав подбородком на пироги, взмахнула руками, подражая взлетающей птице. Посетитель рассмеялся так заразительно, что его примеру последовали Гийоме с Анжелой. С яблочными пышками тоже возникла проблема. И Жанна объяснила на ломаном итальянском:

– Ева… Адамо…

Потом сделала вид, будто надкусывает фрукт.

– Mela! – закричал итальянец.

Он заказал пирог с фазаном. Проглотил кусочек и замычал от удовольствия. Гийоме держался за бока от смеха.

Жанна, повернувшись, застала Анжелу врасплох и успела заметить выражение ее лица.

– Vino? – спросил итальянец.

Жанна кивнула и налила ему стакан. Но итальянец, видимо, хотел чего-то другого. Он показал на стакан, затем ткнул пальцем в сторону Жанны и Анжелы. Взгляд у него стал бархатным, и Жанна поняла, что смотрит он на Анжелу. Она догадалась: он хочет, чтобы они выпили вместе с ним. Улыбнувшись, она наполнила еще два стакана. Он указал на Гийоме, и она налила третий стакан. Он сделал жест, будто чокается. Этот покупатель явно был человеком компанейским. И все чокнулись с ним. Затем итальянец назвал свое имя: Феррандо. И спросил их имена; ему их назвали.

Жанна украдкой посмотрела на Анжелу: взгляд девушки стал пугающе глубоким.

– Angela! – закричал итальянец. – Quel nome piu felice! Sembra in fatto un'angelo ceso dal cielo! II mio cognome ё Sassoferrato, Ferrando Sassoferrato. In fatto, Ferrando Sassoferrato della Rocca. E'vostro?[31]

Жанна поняла, о чем он спрашивает, и ответила:

– Де л'Эстуаль.

Сьер Сассоферрато явно имел какие-то познания во французском, ибо догадался о значении фамилии:

– Stella! Son'due stelle! Non sara possibile! Angela della Stella! Angela della Stella![32]

И он развел руками в восторге.

– Миланец? – спросила Жанна.

– No, non sono milanese. Son'nato a Roma, pero mi son' ritrovato con l'armata del duca. Glielo spieghero se vuole[33].

Он попросил пышку с яблоком и еще один стакан вина. Пышка тоже привела его в восторг. Сьер Сассоферрато обладал пылким темпераментом.

Казалось, он зажег светильник в душе Анжелы.

Жанна поднялась наверх с улыбкой и одновременно с тревогой.

Чуть позже Анжела присоединилась к ней. Они переглянулись и тихонько засмеялись.

– Он красив, – сказала Жанна. – И изящен.

Анжела подняла глаза, но ничего не ответила.

– Откажешься наконец от своего вдовства? – спросила Жанна.

– В самом деле, это было как вдовство, – прошептала Анжела.

Спустившись, чтобы проверить с Гийоме счета, Жанна узнала, что сьер Сассоферрато делла Рокка заплатил золотой монетой и отказался взять сдачу. Гийоме не знал, что это за монета, Жанна тоже. Завтра все станет ясно.

30

Любезные синьоры, что за пирожки я вижу? (итал.)

31

Анжела! Какое счастливое имя! Она и есть ангел, посланный небесами! Меня зовут Сассоферрато, Феррандо Сассоферрато. На самом деле даже Феррандо Сассоферрато делла Рокка. А вас? (итал.)

32

Звезда! Целых две звезды! Это невозможно! Анжела делла Стелла! Анжела делла Стелла! (итал.)

33

Нет, я не из Милана. Я родился в Риме, а потом поступил в армию герцога. Хотел стать офицером (итал.).